Лаура Гурк - И он ее поцеловал

– Боже, да. Давай, Эмма, давай.

Она не отозвалась, продолжая гладить его, ощущая нарастающее возбуждение.

– Эмма, ради Бога…

– Когда чего-нибудь просишь, – прошептала она, упиваясь собственной властью, – принято говорить «пожалуйста».

– Пожалуйста, – поспешил произнести он. – Пожалуйста, черт побери.

Эмма рассмеялась и оседлала его. Запрокинув голову, она начала двигаться над ним. Волосы, которые он успел распустить, избавились от последних гребней. Она двигалась медленно, раскачиваясь, дразня его.

Но не одна она умела дразнить. Она почувствовала его руку на своем животе и застонала.

– Нравится, да? – спросил он, поглаживая большим пальцем ее плоть. – Да?

– Да, – задрожала она. – Да.

Удовольствие разливалось по телу, захватывая ее с головой, и Эмма начала набирать темп.

– Я предупреждал, что обед будет коротким. – Он выгнулся ей навстречу, продолжая ласки.

Лишившись дара речи, она смогла лишь кивнуть в ответ. Она двигалась все быстрее, он подстроился под нее, и они взлетели на вершину блаженства. Эмма достигла ее первой, выкрикнув его имя и отдавшись на волю чистого, раскаленного добела блаженства. Он последовал за ней, излив упругую струю.

Эмма со стоном рухнула ему на грудь, Почувствовала, как он целует ее волосы, и улыбнулась. Он всегда так делал.

Они полежали так несколько минут – он внутри ее, ее щека на его плече. Она обожала эти минутки не меньше самого любовного акта. Иногда даже больше, ибо в них скрывалась особая сладость, нечто трогательное, драгоценное. Нечто мимолетное, ускользающее.

Внезапно ее бросило в дрожь, как будто осенний ветер пронесся по комнате.

Гарри обнял ее.

– Замерзла? – спросил он, растирая руками спину и взлохматив волосы.

– Нет. – Она села, не слезая с него, погладила его по лицу. – Знаешь, ты был прав.

Он поцеловал ее ладонь.

– Насчет короткой трапезы?

– Да, но и насчет кое-чего другого тоже. – Эмма склонилась над ним, ее волосы завесой окутали его лицо. Она поцеловала его, ощущая на губах тягучую сладость персиков с медом. – Я действительно гедонистка.

Душные августовские дни сменились сентябрьской прохладой, Эмма и Гарри постепенно приспособились к новому стилю жизни. Каждую среду они встречались в конторе, в пятницу днем отбывали в Крикет-Сомерсби и возвращались обратно в понедельник утром. Блаженная эйфория первого месяца перетекла в нечто иное. Отношения стали более приятными и, по мнению Эммы, более глубокими и насыщенными.

В рабочие дни, когда она жила в своей городской квартирке, даже довольное мурлыканье любимого кота не спасало вечерами от пустоты и одиночества. Засыпать без Гарри было холодно и неуютно. Да и сама квартира как будто изменилась, перестала быть домом, казалась чужой, неродной. В настоящий дом превратился их деревенский коттедж.

Она старалась как можно меньше попадаться на глаза миссис Моррис, ибо при каждой встрече Эмме мерещилось, что хозяйка знает о ее недостойном поведении. Надо отдать должное, миссис Моррис не лезла к своей постоялице с расспросами, но с каждым днем Эмме было все труднее хранить тайну.

Положение лишь ухудшилось, когда в середине сентября Эмма остановилась у книжного магазина Инкберри. Она заглянула туда в надежде разжиться книгами о свадьбах, которые помогли бы разжечь в ней искру воображения, поскольку до встречи с леди Эверсли оставалось меньше двух недель, а ни одной оригинальной идеи у нее так и не родилось. Мистер Инкберри отчитал Эмму за то, что она совсем перестала бывать у них, и уговорил выпить чашечку чаю.

– Жозефина живьем меня съест, если я отпущу вас, моя дорогая, – сказал он, запирая дверь и вешая табличку «закрыто».

Вскоре Эмма уже сидела в гостиной Инкберри, как делала это десятки раз, но теперь все изменилось. Эмма сами изменилась.

– Надеюсь, вы наслаждаетесь своим новым положением, Эмма.

Эмма вздрогнула, услышав слова миссис Инкберри, Она повернула голову и посмотрела на хозяйку дома, чувствуя, как ее бросает в жар.

– Положением?

– Работой на миссис Бартлби. – Миссис Инкберри одарила Эмму многозначительным взглядом. – На много лучше, чем трудиться на разведенного, недостойного уважения повесу, виконта Марлоу.

Эмма припомнила, что познакомила мистера Инкберри с Марлоу. Должно быть, он назвал жене имя друга Эммы. Стоит ли удивляться суровости миссис Инкберри, зная взгляды и репутацию Гарри и учитывая тот факт, что он поцеловал ее, да не где-нибудь, а в общественном месте. Знала бы миссис Инкберри, сколько раз целовались они с тех пор.

Щеки Эммы полыхали огнем, но она постаралась сохранить спокойствие.

– Да, новое положение вполне устраивает меня. Сегодня слишком жарко для сентября, вы не находите?

Ее новое положение заключалось в том, что она жила во лжи. Причем в многократной лжи. Она не только незамужняя женщина, вступившая в греховную любовную связь, но и не секретарь миссис Бартлби и все еще работает на виконта Марлоу.

Внезапно на Эмму напала меланхолия. Сидя в гостиной мистера и миссис Инкберри, потягивая чай и избегая неудобных вопросов, она вдруг поняла, что не может обсудить с этими людьми ни одну сторону своей жизни, а ведь Эмма всегда считала их друзьями. Сети обмана не только сложны и замысловаты, они несут с собой одиночество.

Как обычно по пятницам, Гарри ждал ее на платформе Крикет-Сомерсби. Он всегда приезжал раньше, чтобы их не увидели вместе на вокзале Виктория. Он забрал у Эммы саквояж, и они уже направились было к экипажу, когда за спиной прозвучал веселый мужской голос.

– Марлоу, какая встреча! – окликнул кто-то.

Они застыли на месте. Эмма оглянулась и увидела приятного блондина, ровесника Гарри, идущего к ним с улыбкой на лице.

– Подожди здесь, – шепнул Гарри, поставил саквояж и заторопился навстречу приятелю. – Рад вас видеть, Уэстон. Что вы делаете в этом богом забытом месте? Только что с поезда?

Эмма следила за ними краешком глаза, и от нее не укрылось, что Гарри поспешил увести Уэстона подальше, наверняка не хотел представлять приятелю Эмму. И еще она заметила, как Уэстон стрельнул в ее сторону любопытным взглядом.

Она быстро отвернулась и сделала вид, что наслаждается чудесным пейзажем, стараясь не думать, какие вопросы может задать Гарри его приятель. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Гарри вернулся.

– Идем? – Он подобрал ее саквояж.

Эмма зашагала бок о бок с Гарри, ни разу не оглянувшись назад и не полюбопытствовав, смотрит ли ей вслед незнакомец.

– Кто это был?

– Барон Уэстон. Мы знакомы с Харроу. – Он передал саквояж кучеру, помог Эмме сесть в экипаж и устроился рядом.

– Вы с ним близкие друзья? – спросила Эмма. Когда Гарри кивнул, она продолжила, понизив голос, чтобы кучер не услышал: – Близкие настолько, что он знает – я тебе не сестра и не кузина?

– Да. – Он посмотрел на взобравшегося на облучок кучера. – Поехали.

– Он спрашивал, кто я такая?

– Нет, Эмма. – Заметив скептическое выражение на ее лице, Гарри добавил: – Он ни словом о тебе не обмолвился. У мужчин свой кодекс чести на этот счет.

– Не задавать вопросов и не объясняться?

– Точно.

Больше сказать было нечего, но Эмма прекрасно понимала, за какого рода женщину принял ее барон Уэстон, и это ей не нравилось.

Весь вечер она размышляла о бароне Уэстоне, и о миссис Моррис, и о чете Инкберри, и о тайных тягостных обстоятельствах незаконной связи. На Эмму накатила хандра.

– Ты сегодня необычно тиха, – сказал Гарри, когда они мыли посуду. – Дуешься по поводу Уэстона?

– Я не дуюсь, – Эмма протянула ему чистую мокрую тарелку.

– Эмма, он тебя не знает. – Гарри принялся вытирать тарелку. – Он не знает твоего имени, он вообще ничего о тебе не знает. Он здесь только потому, что его лошадь принимает участие в заезде в Кент-Филд. Родных у него в округе нет. Вы вряд ли увидитесь с ним снова.

– Не сомневаюсь, что он счел меня танцовщицей, или актрисой, или женщиной легкого поведения.

– Ну даже если это и так, то он ошибается. Теперь я выбираю себе более благородных подружек. – Гарри отбросил полотенце, шагнул к ней и обнял за талию. – Уэстон не разрушит твою репутацию. Повторяю, он тебя не знает. И потом, я уже сказал, что мужчины соблюдают кодекс чести. Так какая разница, что он подумает?

– Для меня большая, Гарри. Я не похожа на тебя. Я не могу запросто отмахнуться от общественного мнения, как это делаешь ты.

Она оставила посуду и посмотрела в окно на сельскую местность, не в силах избавиться от мыслей о том, как сузился горизонт её жизни. Заглядывая в будущее, Эмма видела только тайные загородные свидания по выходным. Больше рассчитывать ей не на что.

Она вспомнила пару стариков, которые всегда гуляли рука об руку, и вздохнула. Эмма знала, что этого у них с Гарри никогда не будет. Они не состарятся вместе. И детей у них не будет. Внезапно сердце точно свинцом налилось – однажды их отношениям придет конец, и ей останутся только воспоминания.

Гарри притянул ее к себе.

– Зачем опасаться того, что думает Уэстон? – Он поцеловал ее в висок. – Мы все равно ничего не можем поделать с его мыслями.

«Ты мог бы жениться на мне»

Не успела эта мысль возникнуть в голове, как Эмма попыталась подавить ее. Гарри не скрывал от нее, что не собирается жениться снова. Она все знала с самого начала и за эти два месяца ни разу ни о чем не пожалела. Она была счастлива.