Лаура Гурк - И он ее поцеловал

Она стала падшей женщиной, но никаких сожалений по этому поводу у нее не было. Ни сожалений, ни стыда. Только перехлестывающее через край счастье, расцветающее в груди экзотическим цветком, жадно тянущимся к солнцу. Именно на это она и надеялась, спеша сюда сегодня. Счастье быть живой, чувствовать себя желанной и красивой. Да, она теперь падшая женщина. Эмма засмеялась в голос. Какое чудо!

– Эмма? – Гарри пораженно поднял голову, услышав ее смех. Уж чего-чего, а смеха он никак не ожидал. Волны наслаждения стихли, и на их место начала потихоньку вползать реальность. В душу прокрались мрачные предчувствия. Исходя из своего опыта общения с девственницей, он ожидал слез, обвинений, по крайней мере сожалений. Прямо противоположная реакция Эммы стала для него сюрпризом. Он приподнялся на локтях и посмотрел в ее раскрасневшееся довольное личико.

– Почему ты смеешься?

– Сама не знаю. Просто счастлива.

Она улыбалась ему так, будто он преподнес ей небеса в подарок. По телу прошла волна облегчения, Облегчения и удовлетворения. Эмма снова рассмеялась.

– Ты похож на опереточного пирата, – сказала она. – Как будто только что захватил корабль, разорил его и насладился плодами злодеяния.

– Очень удачное описание. – Гарри расплылся в улыбке. Ему и впрямь понравилось это сравнение, понравилось, что именно она произнесла его. – И точное. – Он поцеловал ее и поднялся.

– О! – ошеломленно выдохнула она, когда он вынул пенис. Гарри перекатился на спину и постарался побыстрее избавиться от презерватива, но она заметила. – Что это такое?

Гарри сжал в кулаке кусочек резины, считая, что использованный презерватив не слишком приятное зрелище, особенно со следами девственной крови. Но он не оставил без внимания ее вопрос, пошарил у кровати, отыскивая красный бархатный прямоугольник, и протянул ей. Она открыла конвертик, вытащила сплющенное средство предохранения и осмотрела его.

– Для чего это?

– Чтобы ты не забеременела. Это называется презерватив.

– О! – вырвалось у нее. – О-о-о! Кровь бросилась ей в лицо. Эмма убрала презерватив, вернула Гарри конвертики, опустила голову, злясь на себя. – Гарри бросил конвертик на пол. Тетя никогда не объясняла тебе, как делаются дети, да? – Эмма покачала головой, и у него в груди вспыхнула искра гнева.

– Боже, ну почему люди не могут поговорить со своими детьми о таких вещах? – Он откинулся на подушку и уставился в потолок.

– А твой отец рассказывал тебе? – спросила она. – О да, конечно. В день свадьбы.

– Ждать до свадьбы? Господи, нет! Отец отвел меня в сторонку и поведал о реалиях жизни, когда мне было одиннадцать. К несчастью, только научные факты. Жаль, что он не поделился со мной личным опытом общения с женщинами.

– Моя тетя вообще мне ничего не рассказывала. Наверняка находила подобного рода беседы слишком неделикатными. Думаю, ты считаешь это глупостью.

– Это больше, чем глупость, Эмма. Это вредно. Неведение может искалечить человеческую жизнь. – Он подумал о Консуэло, вспомнил потрясение, которое она пережила, ее ужас и отвращение. Ему никогда не забыть той ночи. Разве такое забывается? Впоследствии она много раз попрекала его этим.

– Гарри, что-то не так?

Он прогнал от себя образ бывшей жены.

– Ничего. Просто я считаю, что людям надо рассказывать реальные вещи, а не дурацкие сказки про капусту, аистов и бог знает что еще. Сколько горя и боли можно было бы избежать!

– Я согласна с тобой.

Неожиданное заявление заставило его недоверчиво посмотреть на нее:

– Правда?

– Правда. Хочется думать, что тетя открыла бы мне правду перед свадьбой, если бы я когда-нибудь вышла замуж, – задумчиво проговорила Эмма. – Но даже в этом я не уверена.

– И я тоже. Мать моей жены так ничего ей и не сказала. Нам обоим было очень плохо. – Он внезапно спустил ноги на пол и встал. Гарри пересек комнату, вошел в гардеробную, завернул презерватив в бумагу и выбросил его в корзину для мусора, потом налил в тазик воды из кувшина и вымыл руки. Взял свежее полотенце, намочил его, отжал и принес в спальню. Эмма сидела, обхватив руками колени. Она посмотрела на него. Он провел рукой вверх-вниз по ее ноге.

– Ложись, – сказал он, – и распахни ножки.

Она послушалась и легла, опираясь на локти. Он раздвинул ее бедра. Крови было мало, лишь по размытому пятну на каждой ноге, но и этого оказалось достаточно, чтобы напомнить обоим о важности произошедшего. Гарри стер кровь.

– Было больно? – спросил он.

– Немного.

– Прости. – Он посмотрел на нее. – Больше больно не будет, Эмма. – В его голосе послышались нотки ярости. Он подавил их. – Если будет больно, ты обязательно должна сказать мне. Я ни за что на свете не причиню тебе боли.

– Конечно, не причинишь, Гарри.

Ее убежденность потрясала, особенно после того, что он только что причинил ей боль. Гарри наклонился и поцеловал ее в живот, выпрямился и отнес полотенце в гардеробную.

Потом вернулся обратно. Эмма смотрела на его чресла, потом перевела взгляд на лицо.

– Я видела статуи мужчин в музеях, – сказала она, – и одна из них мне особенно запомнилась. Фиговый листок прикрывал… прикрывал… – Она указала рукой на низ его живота.

– Пенис, – подсказал Гарри, растягиваясь рядом с ней на кровати.

– Да, спасибо. Так вот, фиговый листок прикрывал это, но плохо, потому что сбоку было видно, что находится под ним, и мне было ужасно любопытно. Я все думала, что это такое, понимая – раз его спрятали, то это представляет определенный интерес. Я попыталась рассмотреть поближе.

– И?..

– Тетя застукала меня, – рассержено проговорила Эмма. Ее негодующий взгляд встретился с его насмешливым. – Она утащила меня прочь, и я так ничего и не увидела.

Гарри, улыбаясь, заложил руки за голову.

– Смотри сколько захочешь.

Эмма встала на колени и откинула волосы назад, с задумчивым видом изучая его голое тело. Она склоняла голову то на один бок, то на другой, словно его пенис был для нее неразрешимой загадкой.

– Это не слишком сложное устройство, Эмма, – сказал Гарри, стараясь сохранить серьезный вид.

Она протянула руку, но тут же отдернула ее.

– Смелей, – пригласил он, и как только она дотронулась, желание возродилось вновь. Он прикрыл глаза, наслаждаясь ее легкими, невесомыми прикосновениями. Пенис начал наливаться. Почувствовав это, она тут же решила убрать руку, но он сомкнул ее пальчики на своем копье, показывая и направляя.

– Не останавливайся.

Он открыл глаза и наблюдал за ее лицом, пока его пенис оживал под ее ласками. Глаза ее расширились.

– Глядя девочкой на статую, я и представить себе не могла… – Она в изумлении взирала на эрекцию. – Мне и в голову не приходило, что он может так подняться.

– А еще он дает салют, – расхохотался Гарри. – Она игриво толкнула его коленом в бедро.

– О нет! – Она прикусила губку и с сомнением посмотрела на него. – Правда?

Он снова рассмеялся. Ничего не мог с собой поделать, такая она была сладенькая. Он вытащил из валявшегося на полу конвертика еще один презерватив, перекатился на бок и уложил Эмму, обняв ее и прижав спиной к своей груди. Он просунул пенис меж ее бедер, не входя в нее, и начал двигаться, подготавливая к соитию. Он целовал ее в ушко и шейку, зная, что это ей нравится, и гладил грудь.

Когда рука его скользнула вниз по животу и дальше между бедер, ее дыхание участилось.

Он вошел в нее сзади, неглубоко, как бы играя, и тут же вышел. Несколько раз повторил движение, лаская ее, дразня их обоих, пока с каждым вздохом из ее груди не стали вырываться безумные стоны, а бедра не начали судорожно сжиматься, говоря ему, что она близка к вершине, Очень близка.

И тогда он вошел в нее. Целиком. Глубоко. И она тут же взлетела к небесам, выкрикивая его имя. Ее мышцы конвульсивно сжимались вокруг него, доводя до наслаждения.

А. йотом он погрузился в летаргию, ему захотелось заснуть вот так, не выходя из нее. Но он не мог поддаться соблазну, потому что времени оставалось немного. Он пошевелился и покинул ее тело.

– Эмма, – сказал он, целуя ее в щеку, – нам пора вставать. Я должен отвезти тебя домой до рассвета.

Она кивнула.

Они молча оделись. Гарри знал, что, им предстоит кое-что обсудить до того, как он откланяется у дверей ее дома. Он оделся гораздо быстрее ее и, пока она заканчивала приготовления, пошел за лакеем.

Каммингз, будучи опытным камердинером и человеком тактичным, уважал личную жизнь хозяина и его желание провести вечер в уединении. Он не стал ложиться на свое обычное место в гардеробной и ушел спать вниз, в одну из свободных комнат для прислуги. Гарри отыскал его, разбудил и велел нанять кеб.

Когда Гарри вернулся в спальню, Эмма уже оделась и сидела на краешке кровати.

– Уже? – вскочила она.

– Почти.

Он принес из гардеробной плащ.

– Дождь не кончился, – объяснил он, протягивая ей тяжелый прорезиненный наряд.

– Мы возьмем твой экипаж?

– Камердинер пошел за кебом. Думаю, так будет лучше. Не хочу, чтобы на твоей улице кто-то увидел мой герб.

– Это вряд ли. Сейчас три часа утра, все спят.

– Не стоит рисковать, Честно говоря, меня больше волнует, как тайно вернуть тебя в квартиру.

– Нет нужды…

– Парадный вход заперт?

– Да. Миссис Моррис ровно в одиннадцать закрывает и парадную дверь, и черный вход, если только кто-то из жильцов не предупредит, что задержится, например, в театре или на ревю. В таком случае она оставляет замок незапертым и велит горничной не ложиться, пока не придет последний жилец. Но…