Наконец в одно прекрасное утро туман рассеялся, и ослепительное солнце возвестило о начале холодного ясного дня. Когда они проехали высокогорный Луг, усыпанный желтым подсолнечником и сиреневой горечавкой, Сэм неожиданно объявил:

— Лагерь моей бабушки в долине за следующим перевалом. Энни удивленно взглянула на него.

— Значит, мы почти у цели?

— Да.

— А сколько индейцев живет в этом лагере?

— Около двадцати. Прежде чем мы туда приедем, я хочу немного рассказать тебе об их традициях.

— Ах, ну конечно, ведь я бледнолицая! — усмехнулась Энни. — Поверь мне, я не собираюсь никого оскорблять.

— Это хорошо. Цель отряда моей бабушки — сохранить шайеннский образ жизни, который исчезает в резервациях.

Энни кивнула:

— Я знаю, что идея резерваций оказалась крайне неудачной. Она губит индейскую культуру.

— Я не хочу, чтобы ты нарушила какое-нибудь табу, пока мы будем находиться в племени.

— Какое, например?

Сэм серьезно посмотрел на нее.

— Входя в вигвам, держись левой стороны, потому что ты женщина.

— Левой стороны? — озадаченно повторила она.

— Да. А мужчины должны держаться правой стороны. Энни воздела глаза к голубым небесам.

— Понятно.

— После того как войдешь в вигвам, стой и жди, когда хозяин предложит тебе сесть. И еще: никогда не проходи между индейцем и костром — это считается дурным знаком.

— Ага, — бодро отозвалась Энни. Сэм сурово взглянул на нее.

— Отряд моей бабушки часто собирается на открытые совещания, куда приглашают всех, но моя бабушка — единственная женщина, которой позволено говорить, поскольку она уважаемая знахарка. А вообще на таких совещаниях говорят только мужчины.

— Ну, здесь за меня можно не волноваться. Я не говорю по-шайеннски и, значит, не помешаю индейцам совещаться.

— Почти все члены отряда говорят по-английски так же хорошо, как и по-шайеннски, — объяснил Сэм. — Учти: если ты не удержишься и заговоришь, перебив другого оратора или рассказчика, это будет воспринято как оскорбление.

Энни морщила лоб, пытаясь запомнить все наставления.

— Что-нибудь еще?

— Да. Запрещается показывать пальцем на небесные светила, жечь перья совы…

— Жаль! А я как раз собиралась сегодня вечером сделать барбекю из совиных перьев.

Сэм нахмурился.

— Прости мою глупую шутку, Сэм! — засмеялась Энни. — Я никогда в жизни не причиню вреда животному или птице.

— Это хорошо. Шайенны чтут природу и используют ее дары только по мере надобности. Да, еще. Шайеннские женщины верят, что золотые орлы обладают мощной колдовской силой и, если дотронуться до этой птицы, случится несчастье.

Энни наморщила лоб.

— Очень любопытно. Он щелкнул пальцами.

— Да, вот еще что! Женщинам, не входящим в особое сообщество, запрещено иметь дело с волками.

Она усмехнулась.

— Ты слишком поздно меня предупредил. Он покосился на нее с шутливым укором.

— Что касается еды, то здесь у шайеннов тоже есть свои ритуалы. Но ты просто следи за мной и повторяй мои действия.

С уст Энни слетел сдавленный стон.

— О Боже, Сэм, я чувствую себя шаловливым ребенком, которого тетушка учит хорошим манерам, прежде чем отвести в гостиную.

Он улыбнулся.

— Тебе еще повезло: в этом лагере нет «перечащих».

— Кого-кого?

— «Перечащие» — это такие воины, которые все делают наоборот. Например, если ты хочешь, чтобы «перечащий» пошел на север, ты должна сказать ему: «Иди на юг!» И так далее.

— Ты шутишь?

Сэм отрицательно покачал головой.

— Как же мне все это запомнить? — развела руками Энни. — А если я вдруг нарушу какое-нибудь табу, меня сожгут на костре?

Он хмыкнул.

— Шайенны — миролюбивые люди. Они борются только потому, что белые вторгаются на их территорию и нарушают соглашения. Но все-таки, если ты нарушишь табу, будут неприятности.

— Я постараюсь ничего не нарушать.

Когда они поднялись на вершину, Энни напряглась в седле. В расстилавшейся внизу долине виднелось с полдюжины стоявших кольцом белых вигвамов. Рядом был временный загон для скота, кишевший пегими скаковыми лошадьми и коричневыми коровами. К западу от лагеря блестело голубое озеро, к востоку высилась поросшая лесом гора.

— Ого, мы и впрямь приехали! Сэм улыбнулся.

— Если не считать моей бабушки, все шайенны с подозрением относятся к белым, во всяком случае, сначала. Так что лучше я сам начну разговор.

Индейцы начали выходить из вигвамов, потревоженные непрошеными гостями.

— Да ради Бога! — охотно согласилась Энни.

Глава 20

Они направили своих лошадей вниз по каменистому склону. Энни с любопытством разглядывала небольшой шайеннский лагерь. Вигвамы, украшенные звездами, орлами, охотничьими сценками и индейскими символами, располагались вокруг большого кострища, с восточной стороны был прогал. Старик в бизоньей накидке переходил от одного вигвама к другому и что-то кричал, за ним с лаем бегали собаки, а из вигвамов выходили все новые и новые индейцы. Энни догадалась, что это глашатай племени возвещает об их прибытии. Две девушки, собиравшие кукурузу на маленьком поле, бросили свою работу и вернулись в селение, сопровождаемые тремя крупными оленями.

Оглядев отряд, Энни прикинула, что в нем около двух дюжин человек: старики, мужчины и женщины среднего возраста, подростки и с полдюжины детей. Одна молодая женщина, стоявшая рядом с мужем, явно была беременной. Среди индейцев затесалось двое белых — старик в костюме из оленьей кожи, в такой же, как у Сэма, широкополой шляпе, и мужчина с длинной бородой в бизоньей накидке, державший в руках какую-то птицу.

Сэм и Энни подъехали уже совсем близко, но индейцы молчали, настороженно глядя на них своими карими глазами. Столь пристальное внимание смущало Энни, но она старалась держаться уверенно. К Сэму шайенны уже привыкли, она же была для них чужой, «бледнолицей» и, значит, опасной.

Вблизи эти люди показались Энни экзотичными и милыми: высокие стройные мужчины в удобных рубашках и обтягивающих брюках из оленьей кожи; женщины пониже ростом и более коренастые, в платьях, изящно вышитых бисером и перьями. Малыши были босыми и в набедренных повязках, зато остальные члены отряда демонстрировали великолепные мокасины самых разных фасонов и расцветок. Энни поразилась обилию украшений, которые носили индейцы: затейливые амулеты в волосах у мужчин, бусы, браслеты, кольца в носах и ушах у женщин. Даже у самых маленьких детей уши были проколоты в нескольких местах, а в дырочки вставлены бусинки.

Высокая женщина с длинными седыми волосами, в простом замшевом платье и с большой кожаной сумкой, привязанной к поясу, пробралась сквозь толпу и остановилась перед ними. Взглянув на ее морщинистое лицо, Энни отметила характерные для шайеннов черты и мудрые добрые глаза.

Сэм спрыгнул с лошади и шагнул к женщине.

— Здравствуй, внучек, — сказала она по-английски, улыбнувшись почти беззубым ртом.

Сэм просиял и обнял старую шайеннку.

— Привет, бабушка. Очень рад тебя видеть. — Он махнул рукой в сторону Энни, которая осталась сидеть на лошади. — Я привез подругу.

— Познакомь меня с ней, — попросила женщина. Сэм помог Энни спешиться и подвел ее к своей бабушке.

— Не бойся, милая, — шепнул он ей на ухо по дороге, — она не кусается.

Энни метнула на него сердитый взгляд, потом улыбнулась женщине.

— Бабушка, это Энни Диллон, — объявил Сэм.

— Добро пожаловать к нам.

— Спасибо, — ответила Энни.

— Энни, — повернулся к ней Сэм, — это моя бабушка, знахарка.

Еще раз взглянув на сумку-мешок, висевшую на поясе женщины, Энни догадалась, что там лекарственные травы: в воздухе чувствовался их густой аромат.

— Очень приятно, — сказала она. Знахарка улыбнулась.

К ним размашистой походкой подошел пожилой мужчина в оленьей коже с бахромой и хлопнул Сэма по плечу.

— Рад тебя видеть, приятель! — Он обернулся к Энни и приподнял шляпу в знак приветствия. — Я вижу, ты привез с собой хорошенькую девушку.

Бросив на мужчину укоризненный взгляд, Сэм объявил:

— Познакомься, Энни, это мой старый друг Свистящий Кнут.

Энни одарила улыбкой толстого мужчину лет шестидесяти с большим квадратным лицом, заросшим седеющей бородой.

— Здравствуйте.

— Добрый день, мэм.

В этот момент к Энни осторожно приблизился второй белый человек — в бизоньей накидке и с длинной бородой. Она удивленно обернулась, и он, поморщившись, отпрянул. На щеке его дергался мускул.

Энни в замешательстве взглянула на Сэма, но тот лишь пожал плечами. Вскоре странный мужчина опять начал робко подкрадываться к Энни, на этот раз внимательно ее разглядывая. Она следила за ним с той же осторожностью, боясь снова его спугнуть.

Наконец, все так же ни слова не говоря, он остановился и вперил в Энни раздражающе-пристальный взгляд. Она явно пробудила в нем любопытство, однако его лицо и поза выдавали напряжение. Он напоминал кошку, которая обнюхивает незнакомца, готовая удрать при первом же признаке опасности. Опустив глаза, Энни с удивлением увидела в его руках симпатичного коричнево-желтого лугового жаворонка, который с интересом озирался по сторонам, спокойно давая мужчине поглаживать свою пушистую головку.

Видимо, это и был Лунный Теленок — белый юродивый и заклинатель животных, о котором рассказывал Сэм. Но почему он так ею заинтересовался? Энни с трудом подавляла желание съежиться под острым взглядом темных, глубоко посаженных глаз. Сухопарый и бородатый, мужчина был тем не менее недурен собой — прямой нос правильной формы, высокий лоб, хорошо очерченная челюсть — и относительно молод — лет тридцати с небольшим.

Однако диковатый, затравленный взгляд выдавал в нем безумца.

Между тем мужчина прижал птицу к груди и выпростал вперед свободную руку, направив указательный палец в небо. Жаворонок забился у него в кулаке.