Она аккуратно взяла самое верхнее и положила в рот. Затем запила кофе. Потом последовательно съела еще несколько этих изумительных, размеров с небольшую монетку, пирожных.

С удовольствием наблюдая за Эли, Майкл с неожиданным для себя энтузиазмом тоже принялся поглощать эти шедевры кулинарного искусства. Когда пирамида значительно уменьшилась, они допили кофе и, счастливые удачно проведенным вечером, вернулись в дом супругов де Мерсей.

Лежа в постели, Майкл никак не мог уснуть. В голове проносились картины сегодняшнего вечера. Вечера с Эли. Он вспомнил, как танцевал с ней, как впервые дотронулся до ее обнаженной спины, ощутив под рукой атласную гладкость кожи. Майкл так явственно это представил, что стремительно перевернулся на живот и уткнулся лицом в подушку. Ему стало казаться, что та задача, которую он поставил перед собой — быть сдержанным и терпеливым — невыполнима. Майклу хотелось как можно скорее рассказать Эли о своей любви и настоять на том, чтобы его предложение руки и сердца было безотлагательно принято. Но что значит «настоять»? А если она и в этот раз решительно его отвергнет? Силой же Эли не заставишь стать его женой!

«Билл прав! Спешить ни в коем случае нельзя! — уговаривал себя Майкл.

— Я буду, я должен быть терпелив! Бог свидетель, каким усилием воли я заставляю себя быть сдержанным. Но как же я хочу быть с Эли! И она, я чувствую, испытывает то же. Я хорошо видел, что мои прикосновения и объятья ей приятны. Она прислушивается к зову своего тела, пытается осмыслить эти новые для нее ощущения. Поэтому я должен быть осторожен, должен во что бы то ни стало обуздать свои эмоции и желания. Иначе я вспугну эту маленькую птичку-колибри, и она упорхнет от меня. Эли решимости не занимать! А я хочу, чтобы она осталась со мной… навсегда… на всю жизнь… Эли… «Майкл уснул.

25

На следующее утро Майкл несколько раз подходил к двери Елены и напряженно прислушивался. Но там стояла тишина.

— Эли спит, — сообщил он бабушке и дедушке. — Она, наверное, устала от обилия впечатлений. Будем завтракать без нее.

За завтраком Майкл рассказал о том, как они с Эли провели время накануне вечером.

— Если бы вы видели лица тех, кто находился в зале! — смеясь, сказал Майкл. — Когда нам на стол водрузили целую пирамиду пирожных! Эли медленно делала выбор, окружающие, замерев, наблюдали эту картину, а она, ничего не замечая, в результате взяла самое верхнее.

— По-моему, Майкл, ваше поведение было несколько… — Марта подбирала нужное слово. — … экстравагантным.

— Зато нам было интересно и весело! — возразил Майкл.

— А это — самое главное, внук, — одобрил Поль. — Иначе какое удовольствие, если все время оглядываться или сверять часы. Майкл, какие у вас планы на сегодня?

— Видишь ли, — поделился своими сомнениями Майкл, — мы собирались погулять по Парижу. Но я чувствую, Эли устала. А вечером, как ты помнишь, мы все идем в Гранд-опера.

— Да-да, ты прав, — согласился Поль. — Пусть девочка отдохнет.


Для супругов де Мерсей выход в театр был, как всегда, событием волнующим. Когда они появились в холле, Майкл и Елена уже ждали их.

Елена подумала о том, какая они все-таки замечательная пара: утонченная красота Поля, одетого в элегантный вечерний костюм, оттенялась величественной импозантной внешностью Марты, строгое темно-фиолетовое платье которой было украшено старинной бриллиантовой брошью. Марта держалась очень прямо. Лицо выражало необыкновенное достоинство и спокойствие. Прямой нос, тонкие губы, высокий благородный лоб, седые волосы, уложенные в красивую прическу, делали ее неповторимой. Это была настоящая баронесса фон Армштайн графиня де Мерсей, аристократка, подобие которой Елена видела только на картинах старых мастеров или в исторических фильмах.

Майкл, как и Поль, тоже был одет в строгий темный костюм, белоснежную сорочку и темный галстук. Граф и Майкл странным образом в чем-то показались похожими Елене.

Сама она в этот раз надела бархатное черное облегающее платье, доходящее до щиколоток, с открытыми плечами. Поверх платья был накинут шифоновый черный блузон. Туфли на высоком тонком каблуке, тоже черные, завершали наряд. Волосы Елена гладко зачесала, внизу уложив их в пышный причудливый валик. Наряд Елены дополняли серебряные серьги и браслет с затейливой резьбой.

Великолепный спектакль произвел на всех огромное впечатление и, возвратившись, они не захотели сразу расходиться по своим комнатам, а предпочли обменяться мнениями, удобно расположившись в гостиной у камина.

— Сколько раз за свою жизнь слушал «Кармен», — сказал Поль, — и каждый раз не перестаю восхищаться музыкой и талантом Жоржа Бизе!

— А вы обратили внимание на чудесные ансамбли? — спросила Елена. — В нашем театре у меня на Родине квинтет контрабандистов певцы исполняют так же замечательно, как и в вашем Гранд-опера.

— Да что вы говорите? — изумилась Марта.

— Представьте, да! В нашем провинциальном театре есть некоторые певцы с уникальными голосами, которых с удовольствием пригласили бы лучшие театры мира на свою сцену! — с гордостью сообщила Елена. — Но у наших певцов, увы, нет такой возможности. А вот ваша Кармен — просто великолепна!

— Эли, а я с удовольствием слушал и сопереживал Хозе! — объявил Майкл.

— Жаль его очень, — согласилась Елена. — Жаль, что он не понял, что Кармен его разлюбила, что она свободна, а он все решил сам, отказав ей в праве выбора. А итог всему — смерть. Непонимание — это самое страшное, что только может быть!

— Элен, есть и другие, не менее страшные вещи, — мягко возразил Поль.

— Да, есть! — горячо заговорила Елена. — Но именно непонимание убило, например, Бизе. Создатель «Кармен», которой восхищаемся мы и весь мир, был буквально уничтожен неприятием своими соотечественниками его творения! После премьеры «Кармен» его предали такой анафеме, что сердце композитора не выдержало. А ведь ему было чуть больше тридцати! И единственным, кто оценил и поддержал его, был великий Чайковский. Если бы его письмо не опоздало всего на несколько недель, Бизе было бы легче выдержать непонимание и неприятие публики, получив одобрение такого гения, как Чайковский. И вот цена человеческой беспощадности — смерть!!!

— Вы правы, Элен, во всяком случае в том, — сказал Поль, — что если бы мы, люди, могли договариваться и лучше понимать друг друга, не было бы в истории человечества войн, революций, кровавых терроров и прочих безумств.

— А в семейной жизни, — дополнил Майкл, — был бы мир и лад. Не было бы расставаний, разводов и ссор.

— И получился бы рай на земле, а это невозможно, — подвела черту Марта и обратилась к мужу: — Поль, тебе не кажется, что уже довольно поздно? Спокойной ночи, Элен. Спокойной ночи, Майкл.

Супруги де Мерсей неспешно удалились.

Елена задумчиво проводила их взглядом, а потом, повернувшись к Майклу, сказала:

— Какая очаровательная пара — Поль и Марта…

— Да, — согласился Майкл. — А ты знаешь, Эли, как не хотела семья фон Армштайн, чтобы их несравненная Марта вышла замуж за француза, да еще погруженного в свою непонятную науку кабинетного ученого, каковым является Поль. Но надо знать «железный» характер Марты!!! И вот они вместе уже больше полувека.

Елена внимательно слушала Майкла и никак не могла объяснить себе ту особую теплоту, которая звучала в его голосе, когда он говорил о Поле и Марте.

— Эли, я не говорил тебе, что в этом наряде ты выглядишь совершенно неприступной? — обратился к девушке Майкл, неожиданно для нее поменяв тему беседы.

— А что? — сразу огляделась вокруг Елена, широко открыв глаза и приподняв брови. — Тут разве кто-то собирается идти на штурм?

— Не знаю, как «кто-то», — многозначительно произнес Майкл, — а я очень явно ощущаю в себе нереализованные пока задатки полководца.

— Должна заметить, что штурму обычно предшествует длительная осада, — назидательно проговорила Елена, искоса взглянув на Майкла.

— Так это, смотря какую крепость брать! — возразил он. — Некоторые сами сразу сдаются на милость победителя. На твой взгляд, — он, скрывая усмешку, посмотрел на девушку, — какой вариант предпочтителен?

— О! В военной стратегии и тактике я не сильна, — улыбнулась Елена.

— И все же… — настаивал он. — Мгновенный штурм, длительная осада или добровольная сдача?

— Я должна дать совет полководцу или тому, кого завоевывают? — поинтересовалась Елена.

— Обоим! — коротко бросил Майкл, ожидая ее ответа.

— Я предпочла бы четвертый вариант, — в раздумье произнесла Елена.

— То есть? — уточнил Майкл.

— Дипломатический. Отказ от завоевания с одной стороны, и, по возможности, разумная контрибуция — с другой.

— А если полководец хочет получить все, а не какой-то жалкий откуп в виде контрибуции? — Майкл вопросительно смотрел на Елену. — Ему нужна не какая-то часть. Ему нужно ВСЁ!!!

— Тогда он — безумен! — констатировала Елена и пояснила: — Когда хотят получить все — неизбежны большие потери. Разумнее удовлетвориться малым. Александр Македонский, Юлий Цезарь, Наполеон и иже с ними ставили задачу покорить весь мир и потерпели крах. А уж полководцы были гениальные! Оставайся инженером, Майкл, и откажись от военных амбиций.

— Ну нет! — он отрицательно покачал головой. — Я полон нетерпения испытать себя на новом поприще.

— Да неужто — новом?.. — Елена насмешливо взглянула на Майкла. — Кто-то убеждал меня не так давно в своем немалом опыте!..

— Опыт немалый, — согласился Майкл. — Но в нем не было места длительной осаде. Да и в штурме не было необходимости.

— Да-да! Все сдавались на милость победителя! — засмеялась Елена.

— Хочу заметить, с удовольствием и без сожаления, — пояснил Майкл.