Оливия Карент - И назову тебя Альба Эстер

— Во сколько завтра подать к парадному подъезду лимузин? — шутливо спросил Александр.

— К девяти ноль-ноль, — важно ответила Елена, а потом засмеялась: — Как это замечательно, Александр! Я смогу поспать лишних полчаса. Спасибо тебе!

— Да я же знал, что ничем нельзя тебя больше обрадовать, как подарив несколько лишних минут утреннего сна, — Александр наслаждался радостью девушки.

— Александр, ты же — с дороги! Я уже приготовила чай и сейчас покормлю тебя, — засуетилась Елена.

— Да мне пора… — неуверенно возразил он, безусловно желая побыть с Еленой еще хоть немного, потому что безумно соскучился по ней.

— Прекрати! Десять часов — поздно!.. Мы же — взрослые люди. Буду тебя кормить и возражений не приму!

Елена споро накрывала на стол, думая в который уже раз о том, каким преданным другом был для нее Александр все эти годы, как он доставал где-то самые немыслимые лекарства для ее больной мамы, как уговаривал перевезти ее в специализированную элитную клинику в столицу, как постоянно звонил, утешая Елену в ее утрате после смерти мамы. Елена знала, что Александр любит ее, хочет, чтобы она стала его женой. Он был замечательный, но до сих пор сердце тронуть не сумел, оставаясь для нее только другом-поклонником.

— Елена, ты — удивительная девушка! Замечательно вкусно готовишь.

Александр с нескрываемым удовольствием ужинал, только теперь почувствовав, насколько был голоден.

— Я и сама думаю, что выбрала не ту профессию! — отшутилась Елена. — Пианистка-то я — средненькая. А вот повариха из меня получилась бы выдающаяся!

— Ну, твои кулинарные способности не пропадут. Уверен, они найдут своего восхищенного ценителя, — многозначительно произнес Александр и выразительно посмотрел на Елену.

Она напряглась. Глаза за стеклами очков затуманились. Но быстро справившись с собой, рассмеялась:

— Только это меня и утешает!

Когда Александр поел, Елена разлила по чашкам чай, и они закурили.

— Тебе совсем не идет сигарета, — Александр искоса взглянул на девушку, проверяя, не обиделась ли та на его слова.

— Да уж! К украшениям ее вряд ли отнесешь, — спокойно согласилась Елена.

— Даже я, со своим бычьим здоровьем, все время думаю, что надо бросать эту вредную привычку, — он тяжело вздохнул. — А ты такая хрупкая, маленькая. Да еще столько пережила! Где тут набраться здоровья? — потом шутливо дополнил: — Слабой женщине не справиться самой! Придется мне о тебе позаботиться.

— В отношении сигарет — буду рада! — рассмеялась Елена, не допуская продолжения разговора о его «заботе» о ней.

— Мне пора!

Александр встал. Он оделся и, уже подойдя к двери, вдруг повернулся, притянул Елену к себе, уткнулся лицом в ее макушку, затем глухо произнес:

— Я очень скучал по тебе, Елена…

Она мягко отстранилась. Он вздохнул и уже спокойно сказал:

— До завтра.

— До завтра, Александр.

Елена закрыла за ним дверь.

Всегда, когда приезжал Александр, Елена испытывала огромное облегчение и благодарность оттого, что он отвозил ее на работу, к частным ученикам. И ей не надо было, промерзая, ждать транспорт, брести в кромешной тьме и к концу дня буквально валиться от усталости, иногда не успевая даже более— менее нормально поесть. Александр окружал ее теплом и заботой. Всегда, посадив в машину, доставал заранее припасенный термос и заставлял пить горячий чай, есть бутерброды и пирожные, которые Елена очень любила.

Однажды они гуляли и внезапно решили ехать в отдаленный парк.

— Столько снега!.. — восхищенно говорила Елена. — Там должно быть удивительно красиво! Я хочу видеть зеленые лапы елок, покрытые белыми пышными шапками!

Александр остановил такси.

В парке, действительно, оказалось замечательно красиво. В этом году наступила ранняя и очень снежная зима. Была только середина декабря, но морозы стояли крепкие и устойчивые. Земля покрылась огромной толщей снега, который сверкал на солнце разноцветными огоньками. Погода стояла безветренная, и деревья казались сказочно заколдованными в своей неподвижности.

— громко и воодушевленно процитировала Елена.

Александр внимательно слушал девушку.

— Ты всегда удивляешь меня, Елена, умением помнить и рассказать какие-то уместные строки. Чьи это стихи? — спросил он.

— О! Это написал один совсем неизвестный, но очень любимый мною поэт, — ответила Елена.

Они медленно брели по снегу. А затем Елена, тронув ветку, осыпала Александра снегом и сразу же, спотыкаясь на каждом шагу, побежала. Он немедленно бросился за ней. Догнав Елену, Александр схватил ее в объятья, и они, весело хохоча, повалились в огромный сугроб. Оба тяжело дышали, потому что бежать по глубокому снегу было чрезвычайно трудно. Елена бурно отбивалась, пытаясь подняться, но Александр крепко держал ее. Он понимал, что должен отпустить девушку, но никак не мог заставить себя сделать это, так хороша была она: раскрасневшаяся, хохочущая от души, в шубке, засыпанной снежинками, сверкающими ослепительным светом, как и ее глаза. Он, наконец, встал и, протянув руку, помог подняться Елене.

— Боже мой!.. Мы совсем забыли про такси! Оно же нас ждет! — вскричала Елена. — Там же теперь немыслимая сумма нащелкала!

Она стремительно двинулась к машине.

— Елена! Да постой! Какая там сумма! Не думай об этом! — начал убеждать ее Александр. А потом осекся, вспомнив, что Елена придерживалась правила «все расходы пополам», и покорно пошел за ней. Он считал это полным абсурдом, нелепостью, поскольку был достаточно обеспеченным человеком, холостяком, заработки которого во много раз покрывали его потребности. А каким трудом доставались Елене деньги, Александр знал не понаслышке. Причем весь ее доход составлял небольшую часть его заработка. Но он уважал это убеждение Елены, поэтому давно смирился с тем, что она никогда не принимала дорогие подарки и за себя платила сама. Единственное, чего Елена неукоснительно придерживалась, где бы они ни были вдвоем — оплачивал все он, и только позже, когда они оставались наедине, вносила свою долю.

Вернувшись с прогулки, они сидели в доме Елены, согреваясь обжигающим чаем с пирожными и булочками, купленными по дороге.

— Елена!

По тону, которым Александр обратился к ней, Елена догадалась, что он собирается сейчас сказать. Она понимала, что время мчится стремительно. Отпуск Александра кончается, и решительного разговора не избежать.

«Боже мой! Что делать? Я не хочу и не могу сейчас ничего ответить ему! " — сумбурно неслось в голове Елены. Конечно, их связывало многолетнее знакомство, она ценила его преданность, его благородство, его честность. Ей было с ним надежно и спокойно. О таком муже мечтает каждая девушка. И ей, Елене, чего еще желать? Конечно, она так и не смогла полюбить Александра. Но возможно, потом, когда она станет его женой, это чувство появится? Ей скоро 21. Она одинока. Чего ждать? Она должна решиться. Должна.

Елена подняла глаза на Александра.

— Да?..

— Я думаю, что нам пора серьезно поговорить, — решительно начал Александр. — Мы давно знакомы. И ты знаешь о моем отношении к тебе. Тем более, я неоднократно говорил об этом. Я люблю тебя, Елена. Люблю давно. Но существующее положение не может более продолжаться. Мне скоро двадцать девять. Сколько еще я могу ездить в полной неопределенности? Я устал ждать. Пойми, моя жизнь — сплошное ожидание. Но ты знаешь особенности моей профессии. ПОТОМ ничего может не быть, потому что не будет самой жизни. Поверь, я не хочу этими словами тебя разжалобить или «надавить» на тебя. Это — данность. И я хочу жить сейчас. Иметь семью, детей, а не бесконечно ждать чего-то. Согласись, я был терпелив. Я ждал, когда ты закончишь учиться, ждал, когда ты ухаживала за мамой, ждал, когда кончится траур. Но я больше не могу так. Я люблю тебя! Теперь я могу ждать только твое окончательное решение. Надеюсь, ты примешь его в самое ближайшее время.

Елена слушала Александра, а в голове стучало: «Вот оно! Вот оно! Решать! Решать!»

Майкл не мог дождаться, когда пройдут эти несколько дней, чтобы поговорить с родителями об Эли. Узнав от отца, что гости уехали, он в тот же вечер отправился к родителям на ужин.

Вся семья была в сборе. Даже Билл, что для него было совсем не характерно.

Когда ужин завершился, все расположились в гостиной. Отец тут же принялся просматривать какие-то бумаги. Билл закурил.

— Я должен с вами поговорить, — не откладывая, сразу начал Майкл.

Видя, что никто не проявляет к его словам должного интереса, он коротко и решительно объявил:

— Я хочу жениться.

Теперь он достиг нужного эффекта. Билл удивленно воззрился на него, отец оторвался от просмотра бумаг, а мать обеспокоенно и строго спросила:

— Ты серьезно?

Но по виду сына сразу поняла, каков будет ответ. И, не сдержавшись, поскольку заявление Майкла вывело ее из привычного невозмутимого состояния, поинтересовалась:

— Надеюсь, это не… Шарон?

Нелли произнесла это имя презрительно и надменно, безусловно не веря в такую возможность.

Майкл поморщился, потому что мать никогда не комментировала его связи и романы, делая вид, что ее это не касается и не интересует совершенно. Хотя… и Майкл это знал… она была в курсе всего, что происходило в жизни ее старшего и любимого сына.

— Нет, — спокойно возразил Майкл. — Это — не Шарон.

— Тогда не понимаю, о ком может идти речь, — искренне недоумевая, удивилась Нелли. — За последнее время, насколько мне известно, на горизонте не появлялось не только претендентки в жены, но ты вообще вел не свойственную тебе, Майкл, жизнь отшельника. Хотя, может быть, я чего-то не знаю.