Шаповалов молчал и смотрел куда-то мимо Шаронова.

– Не думал, что она пойдет кому-то жаловаться, – вдруг пробормотал он.

– Она не жаловалась, она просила защиты.

– У вас?

– Раз пришла ко мне, следовательно, у меня.

– И вы пришли ее защищать?

– Не совсем.

– Так в чем смысл вашего визита? – удивился Шаповалов.

– Я обязан заявить, что вы не имеете права так поступать. Никто не давал вам право судить людей.

– А я не привык дожидаться, когда мне что-то дадут, включая права. Я всегда их брал сам.

– И потому уверены, что можете распоряжаться чужими судьбами, как собственным банковским счетом.

– Вы забыли, что она преступница.

– Я все хорошо помню, но не вам выносить приговор.

– На этом судне пока хозяин я. И все, кто тут плывет, в полном моем распоряжении. Включая и вас, Андрей Васильевич. Советую, не забывать об этом ни минуты.

– Я не ваш раб.

– А это с какой стороны посмотреть, – засмеялся Шаповалов. – Какие у вас есть возможности мне противостоять. Никаких. Экипаж выполнит любой мой приказ. Для этого я ему достаточно плачу.

– Вы мне отвратительны. Больше всего ненавижу тех, кому доставляет радость насилие над личностью.

– Боюсь, что в этом случае придется возненавидеть всех живущих на земле людей. Различие лишь в том, что совсем немногие могут себе это позволить. Не скрою, мне всегда доставляла радость то, что у меня есть такая возможность.

– Это свидетельствует о вашей убогости.

– Да хоть о шизофрении. Мне на это глубоко наплевать. В отличие от вас я ни от кого не завишу. А вот вы вынуждены терпеть меня в надежде получить от меня деньги. И я могу сделать с вами все, что захочу. А ваши проповеди на меня не действуют. Что вы на это скажите?

– Скажу, что с вами говорить бесполезно. Вы закостенели в своих представлениях.

– Так и не говорите, никто вас не принуждает. Идите и занимайтесь тем делом, ради которого вы тут.

– Я бы так и поступил, если бы не Алла.

Шаповалов сморщился, как от зубной боли.

– Далась вам это Алла. Обычная корыстная и похотливая сучка.

– Она человек. Она может стать другой.

– Она – другой? Не смешите. Скорее уж я стану другим.

– Вам не дано это знать.

Шаповалов как-то безнадежно махнул рукой.

– Этот разговор можно вести бесконечно.

– Согласен. Хочу только предупредить, что сделаю все, что в моих силах, дабы воспрепятствовать вашему намерению.

Внезапно что-то изменилось в лице Шаповалова.

– Хотите, я предоставлю вам шанс помочь Алле?

– Разумеется.

– Я предлагаю отправиться вместе с ней на лодке. Если соглашаетесь, то уже на следующий день на ваш счет перевожу обещанные мною деньги. И ваш сын будет спасен.

– А как же великий сценарий?

Шаповалов вдруг сморщился.

– Часть вы уже написали, остальное завершит ваш коллега. Ему это по силам?

– Не уверен?

– Ничего, он постарается. И вообще, это не ваша забота. Что ответите на мое предложение?

– Я действительно получу деньги на следующий день.

– Сомневаетесь в моих словах?

– Нет, – после короткого колебания произнес Шаронов.

– Тогда жду ответа.

– Согласен.

Несколько мгновений Шаповалов не отрывал от него взгляда.

– Не ожидал. Сегодня вас устроит?

– Чем раньше отплытие, тем раньше получу деньги.

– У вас очень деловой подход. Из вас бы получился хороший бизнесмен.

– Не думаю.

– А я думаю. И вы подумайте, если доплывете живым. Идите, готовьтесь. Сегодня отплытие. Да, Аллу предупредите. Не хочется еще раз выдерживать ее истерику.

99

Первым делом Шаронов сообщил предложение Шаповалова жене. Ее реакция удивила его. Такого спокойствия он не ожидал. Она долго смотрела на него и молчала.

– Твое решение окончательное? – вдруг спросила она.

– Да.

– Я буду молиться за тебя.

Шаронов неожиданно ощутил обиду. Столько лет они прожили вместе, столько всего пережили, а сейчас она так спокойно относится к самому опасному предприятию в его жизни, словно он собирается отправиться на курорт.

Ольга Анатольевна догадалась об его чувствах.

– Ты удивлен моим спокойствием?

– Если быть до конца честным, то да.

– Я и сама отчасти этим удивлена. Но много лет подряд ты приучал меня спокойно смотреть на все, что происходит в жизни, видеть во всем глубокий смысл. Не всегда мне это удавалось, особенно, когда заболел сын. Может быть, и я усматривала в его болезни глубокий смысл, но вот быть спокойной никак не могла. Но сейчас, когда шансы на его спасение резко повышаются, я вижу в происходящем некую внутреннюю осмысленность. А коли так, остается только смириться с судьбой. И надеется на благоприятный исход. Да и чтобы изменил мой плач, мои мольбы остаться. Я же знаю: раз ты решил, ты так и поступишь.

Шаронов кивнул головой.

– Как-то неожиданно для меня ты стала очень мудрой. А я не могу отделаться от ощущения, что у меня мудрости поубавилось. Ты действительно достойна возглавить наше движение. Даже если я затеряюсь где-то в океане, ничего не пропадет. Не думаю, что стоит об этом уж слишком жалеть. Ты мне обещаешь.

– Я постараюсь, – после короткой паузы произнесла Ольга Анатольевна. – Иди к Алле, она нуждается в сильном утешении.

100

Едва Шаронов перешагнул ее каюту, Алла с таким нетерпением бросилась к нему, что едва не сшибла с ног.

– Ну что, вы были у него?

– Я разговаривал с ним меньше часа назад.

– Что он решил?

– Постарайтесь быть спокойной.

Алла посмотрела на Шаронова и стала сползать на пол.

– Все не так ужасно, как вы думаете, – сказал он.

Она недоверчиво посмотрела на него снизу.

– Что же не так ужасно? – не без труда разлепила она губы.

Шаронов тоже сел на пол рядом с ней.

– Мы поплывем с вами вместе. – По выражению ее лица он понял, что до нее с первого раза не дошел смысл его слов.

– Что значит вместе?

– Поплывем на лодке. Шаповалов не согласился отказаться от своего намерения отправить вас в плавание. Но чтобы вам было не так страшно, он предложил мне разделить с вами это путешествие. Я согласился.

Алла от изумления вылупила на него глаза. Внезапно она захохотала. Но хохот продолжался совсем недолго, ему на смену пришел гнев.

– Вы издеваетесь надо мной! – закричала она. – Хотите, чтобы я поверила в эту ахинею, что вы поплывете со мной.

– Это правда. Уже сегодня мы с вами окажется одни в океане.

– Как сегодня? Когда?

– Очень скоро. Собирайте вещи, которые возьмете с собой.

– Боже мой, я погибла, – завыла она. – Это моя смерть. – Внезапно она уставилась на Шаронова. – Вы действительно поплывете со мной?

– Поверьте, это не шутка.

– И вы спасете меня?

– Нам будет нелегко, но мы станем помогать друг другу.

Алла вскочила на ноги и заметалась по каюте.

– Но я не знаю, что взять. Подскажите. Я никогда не плавала на лодке.

– Возьмите как можно больше кремов от загара. Неизвестно, сколько времени нам придется провести под палящим солнцем.

– Обязательно. А еще что?

– Лекарства, прежде всего от желудка. Вряд ли наш рацион будет разнообразным.

– Что еще?

– Не знаю, подумайте сами.

– Я подумаю. – Алла металась по каюте, не останавливаясь ни на секунды. – Думаете, мы сумеем добраться до берега? У нас есть шанс?

– Нас может подобрать корабль, – попытался успокоить ее Шаронов.

– Как-то я об этом не подумала. В океане ведь всегда много кораблей.

– Но все же не исключено, что несколько дней нам придется провести в лодке.

Алла вдруг бросилась к Шаронову и крепко обняла его.

– Я все для вас сделаю, все, что попросите. Только спасите.

– Алла, я постараюсь сделать все, что смогу для вашего спасения без всяких жертв с вашей стороны. Мне ничего не надо.

Алла резко отодвинулась от него.

– Тогда зачем вы плывете? – подозрительно посмотрела она на Шаронова.

– Так ли это для вас важно. Мы плывем вместе, вот собственно и все. И ничего от вас я не требую. – Шаронов поднялся с пола. – У нас в запасе мало времени. А я еще тоже не собирался. Еще раз подумайте что взять. В таком походе каждая вещь может стать решающей.

101

Отплытие было назначено на четыре часа дня. Каким-то образом об этом узнали все пассажиры яхты. Для всех это стало настоящим шоком.

Филипп бросился к отцу.

– Это правда? – спросил он.

– Что правда? – невозмутимо переспросил Шаповалов.

– Что ты отправляешь в лодке Аллу и Шаронова.

– Да. А тебе что-то не нравится?

– Но ведь они могут погибнуть.

– Все люди смертны. Ты знаешь, сколько раз я мог погибнуть в своей жизни? Как минимум раза три. Не понимаю, что тебя так беспокоит?

– Меня не беспокоит, меня возмущает твой поступок.

– Но почему, мой мальчик. Разве Алла не заслужила наказания? А что касается ее спутника, то он добровольно выразил желание к ней присоединиться. За это я ему перечисляю его гонорар. И он поможет больному сыну. Так что Шаронов и, как я думаю, его жена, вполне довольны таким решением. Видишь, у тебя нет причины для возмущения. Наоборот, я даже проявил гуманизм. Если Алла спасется, то освободится от наказания за свой поступок.

– А если нет?

– Значит, такова воля небес.

– Ты мог просто ее отпустить на все четыре стороны.

– Она не заслужила такого снисхождения. И тебе не советую так поступать. Мой опыт учит: это никогда не заканчивается хорошо. Люди отнюдь не проникаются за это благодарностью, гораздо чаще их охватывает желание отомстить. Тебе это важно знать, так как подобные ошибки крайне опасны.

– Я никогда не стану так поступать, – заверил Филипп.

– Что ж, это твое право, но, боюсь, когда-нибудь ты вспомнишь наш разговор. И мое предостережение. Если ты думаешь, что люди понимают язык доброты, то это самое большое твое заблуждение. Однажды один человек в тюрьме сказал мне, что ни одно благодеяние не остается безнаказанным. Тогда я не слишком ему поверил, но потом много раз убеждался в его правоте. Давай на этом закончим. Я вижу, что сейчас ты все равно меня не поймешь.