Ольга Анатольевна какое-то время молчала. И Шаронов вдруг подумал, что такой жену он еще не видел. Перед ним был другой человек. Хотя в чем эти перемены, пока у него не было ясного представления.

– Не только в отношении смерти, но и жизни тоже.

– Вот как! Я могу узнать о них.

– Не знаю. Точнее, я не уверенна, что об этом следует говорить именно сейчас.

– А когда?

– Когда ситуация окончательно прояснится.

– Нет уж, давай сейчас. Определенность всегда предпочтительней определенности.

– Если ты настаиваешь. Вот о чем я подумала. Если ты больше не желаешь руководить движением, то это делать могла бы я.

– Ты? – удивился Шаронов.

– А что тебя поражает. Я, как и ты, в нем с самого начала, многие вещи происходили по моей инициативе. Другое дело, ты полагал, что все исходит от тебя, а я в крайней случае развиваю твои идеи.

– Разве не так?

– Не совсем так, ты был иногда невнимателен. Я выдвинула немало собственных идей. Согласна, в русле твоих, но я дополняла и развивала твои мысли, которые ты затем выдавал за свои, даже не подозревая, кто их подлинный автор.

– Обвиняешь меня в плагиаторстве.

– Я совсем не о том.

– О чем же тогда?

– О том, что движение было нашим совместным детищем.

– Раньше на соавторство ты не покушалась.

– А раньше ты не собирался отказываться от всего того, что создавалось нашими усилиями с таким напряжением. Это было не только твоей жизнью, но и моей. И я не хочу ее бросать, я хочу все продолжить.

– Что же хочешь ты от меня?

– Ты должен официально провозгласить меня своим преемником. Иначе найдутся немало тех, кто станут оспаривать мое руководство.

– Тебе так хочется поруководить?

– Дело не в этом.

– А мне кажется в этом.

– Хорошо, в том числе и в этом. Я ощущаю в себе силы. Что в этом плохого? Долгое время я их сдерживала, отдавая пальму первенство тебе. Но теперь все изменилось.

Шаронов пожал плечами.

– А вот я не уверен, что что-то изменилось.

– Ты не желаешь признать очевидного.

– Может, это и так. Я просто не ожидал подобного развития событий. Я вообще сейчас не знаю, что делать. Я просил деньги у нашего миллиардера на новый фильм, что я замыслил. Он наотрез отказал.

– А ты ожидал другого?

– Как ни странно, мне казалось, что мы сможем договориться.

– С такими, как он, ни о чем невозможно договориться.

– Вижу.

– Так что ты решил?

– Мне надо подумать. До конца плавания у нас есть время.

– Пойми, Андрюша, в любом случае ты не сможешь больше нас вести. Ты потерял веру. Не знаю, почему так произошло, но это факт.

Шаронов снова кивнул головой. Он думал о том, что так трудно определить, когда человек теряет веру, а когда ее обретает. Но еще трудней отличить одно от другого.

– Я обязательно тебе скажу о своем решении, – произнес он.

89

Филипп сидел у Марины уже два часа. И она не знала, как себя вести. Все было более, чем странно. Они не занимались любовью, а просто обнимали и гладили друг друга, как маленькие дети. Марина же боялась, что в любой момент может заявиться Шаповалов. От одной этой мысли у нее начиналась дрожь в коленях. Как бы она хотела остаться одной, она все сильней ощущала себя игрушкой в чужих руках. Даже в таких нежных и любящих, как у Филиппа. И вообще странный парень и странные отношения. Если они все же поженятся, как она должна себя вести, учитывая его влечение к мужчинам. В такой ситуации она еще не была. Должна ли она считать это изменой? Впрочем, сейчас ее больше волнует другое: как выбраться из всей этой заварушки? Кажется, она вызывает здесь у всех разную, но сильную реакцию. Например, у той же Аллы, она недавно на нее так посмотрела, что мурашки забегали по коже. Неужели она что-то пронюхала про то, чтобы было между ней и Шаповаловым. Если это так, то, судя по этой девице, без последствий Алла это обстоятельство не оставит. Она, Марина, уже знает, насколько мстительна эта особа. Когда она ее видит, то кожей ощущает, как идут от нее враждебные импульсы. Эта женщина пойдет на все. А тут еще Ромов как-то странно себя ведет, тоже чего-то от нее хочет, чего-то добивается. А если присовокупить еще и Суздальцева…

– Ты чем-то обеспокоена? – спросил Филипп.

– Мне кажется, все ополчились на меня.

– Ты об отце?

– Я ему не нравлюсь.

– Главное, чтобы ты нравилась мне.

– Но он очень могущественный. Разве ты не понимаешь, он может стереть меня в порошок.

– Тогда он будет иметь дело со мной.

– Ты слишком самонадеянный, К тому же не только твой отец.

– А кто? – встрепенулся Филипп.

Марина заколебалась: говорить или не говорить. А почему бы и не сказать, все равно она ходит по лезвию ножа. Так что хуже скорей всего не будет.

– Меня беспокоит Алла.

– Алла? – удивился юноша. – А что она?

– Не знаю, просто беспокоит. Я чувствую, что она враждебна ко мне. Мне кажется, она очень злая.

– Не могу точно сказать, я очень мало общался с ней. Хотя она мне никогда не нравилась. Ты права, что-то в ней есть жесткое. Я с ней поговорю.

– Не надо, прошу тебя, – испугалась Марина. – И что ты ей скажешь? Она же ничего мне плохого не сделала. – Об эпизоде в крепости Марине не решилась рассказывать.

– Не беспокойся, найду, что ей сказать. А еще тебя кто беспокоит?

– Зачем тебе это знать?

– Я буду тебя защищать. Говори, я чувствую, что беспокоят.

Марина заколебалась.

– Да, нет, больше никто и ничего. И вообще, это все ерунда. Напрасно я затеяла разговор на эту тему. Умоляю, ни с кем, ни о чем не говори. Мало ли что мне покажется.

– Нет, ты права, что не все хорошо к тебе тут относятся. Отец, в самом деле, настроен против тебя. Но я ему не позволю ничего сделать. А что касается Аллы, пусть только попробует дотронуться до тебя пальцем. Я сегодня же с ней побеседую. Как выйду от тебя, к ней и пойду.

– Будет лучше для всех, если я просто отсюда исчезну. Лучше поговори с отцом, пусть меня заберут с яхты.

– Он не согласится. Я знаю его, пока все не пройдет как ему нужно, он не остановится.

– Что же делать?

– Я же тебе сказал: буду тебя защищать.

Марина смотрела на Филиппа и опасалась, что его попытки ее защитить могут навлечь на нее дополнительную опасность. И не придется ли ей тогда защищать саму себя? А заодно, может быть и его. Это ему кажется, что он такой смелый и решительный, а в реальности он хрупок и уязвим. И зачем только Шаповалов дал ей тогда это поручение. Она даже не может признаться в нем Филиппу. Как он на него отреагирует? Не поссориться ли окончательно с отцом? А это неизбежно ударит и по ней. Шаповалов будет убежден, что все случилось по ее вине. И никому нет дела, что она лишь бесправная жертва.

– Хорошо, поступай, как знаешь, – произнесла она. Ей вдруг нестерпимо захотелось остаться одной и поплакать. А она даже не может это сделать при Филиппе, он тут же начнет расспросы, затем станет утешать. И еще больше проникнется желанием ее оберегать. Он прямо на этом помешан.

– Не волнуйся, все будет хорошо, – пообещал Филипп и вышел из каюты.

Марина подошла к двери и заперла ее на ключ.

90

Филии решительно постучался в каюту Аллы. Она почти сразу же отворила дверь и замерла от неожиданности – этого гостя она явно не ждала.

– Это ты, Филипп. Ты что-то хочешь? – растерянно спросила она.

– Поговорить с вами.

Алла настороженно взглянула на него.

– Проходи.

Алла стояла за его спиной и внимательно наблюдала за ним. Ему даже показалось, что ее грудь слегка задевает его. Он резко обернулся.

– Я бы хотел с вами поговорить.

– Давай поговорим, – обольстительно улыбнулась она. – А о чем?

Филипп молчал, он вдруг почувствовал что-то вроде робости. Халат едва прикрывал тело молодой женщины, не оставляя домыслов, что под ним другой одежды нет.

Кажется, она почувствовал замешательство Филиппа.

– Может, ты что-нибудь выпьешь? – предложила она.

– Нет, спасибо. Я не любитель крепких напитков.

– Можно совсем не крепкий. Есть вкусный сладкий ликер. Почти как сок.

– Я же сказал, что не пью.

– Ну, хорошо, хорошо, тогда хотя бы сядь.

Филипп опустился на мягкий диван. Алла примостилась рядом, но их все же разделяла полоска материи.

– Мы так мало общаемся, Филипп.

– А зачем нам общаться? – быстро проговорил он.

– Но мы все же плывем на одном корабле. И вообще, мы на одном корабле, даже тогда, когда не плывем на этой яхте. Ты, Филипп, согласен?

– Не уверен. Может, мы плывем и на одном корабле, но разными курсами.

– Напрасно ты так говоришь, – покачала она головой и снова нежно улыбнулась. Но ее глаза стали очень колючими.

– Совсем не напрасно. Нам никогда не будет по пути.

– Кто может знать заранее, – снова улыбнулась Алла.

– Я знаю.

– Как ты уверен в себе. В твоем возрасте не стоит так себя вести.

– А как мне вести в своем возрасте?

Алла едва заметно приблизилась к Филиппу.

– Ты еще такой молодой, тебе следует испытать в полной мере все радости жизни. Поверь, они стоят того, чтобы посвятить им и ни один год.

– И что это за радости жизни?

– Их немало. Я могла бы показать все.

– Так уж и все? – недоверчиво посмотрел на нее Филипп.

– Именно все. Ни больше, ни меньше. Доверься мне и не пожалеешь.

– Интересно. И с чего начнем?

Алла еще чуть-чуть приблизилась к молодому человеку.

– А с чего бы ты хотел начать?

– Еще не решил.

– А если я помогу с выбором?

Филии снова покосился на Аллу.

– Попробуйте.

– Ты не пожалеешь. – Внезапно Алла вскочила с дивана, подбежала к двери и закрыла ее на замок. – Это чтобы нам никто бы не помешал, – пояснила она.

Теперь Алла села почти вплотную с Филиппом. Она так приблизила к нему свое лицо, что ее губы почти касались его губ.