Владимир Гурвич - И корабль тонет…

Шаповалов сел рядом с Аллой и сжал ее лицо с двух сторон ладонями.

– Девочка, не надо играть со мной. Меньше всего в жизни я верю разговорам про любовь бедных девушек к богатым дядям, которые старше их на целое поколение, да к тому же уродливы. Мне не известно еще ни одного случая, когда такая любовь длилась и после того, как кончались деньги. И твое чувство испарится в туже минуту, когда они испарятся у меня. Так что не надо меня обманывать. Поверь, тебе это не пойдет на пользу. Сколько мы с тобой?

– Год. Даже уже больше.

– Скажи-ка, как время летит, – усмехнулся Шаповалов. – Даже странно, что ты у меня задержалась. Других я отправлял восвояси гораздо раньше. Не пойму и что я в тебе нашел. – Он внимательно осмотрел девушку, по-хозяйски провел рукой по плечам, груди, животу, погладил коленки. – Да, тут есть, где разгуляться.

– Разве мы с тобой не замечательные любовники? – слегка осмелела Алла. – У нас так все прекрасно в постели.

– И поэтому ты решила шпионить за мной, – усмехнулся он.

– Это была моей ошибкой. Грустно, что ты совсем не веришь в мои чувства. А я не знаю, как их доказать.

– А ты хочешь их доказать?

– Конечно! – с жаром воскликнула Алла.

Шаповалов задумался.

– Ладно, есть один способ.

– Какой! – обрадовалась Алла.

– Прыгнешь с верхней палубы в море. Тогда поверю, что ты меня любишь.

– Прыгнуть с верхней палубы в море? – не поверила девушка. – Ты с ума сошел.

– Сошел не сошел, но это для тебя единственный способ доказать свою неземную любовь.

– Но разве нет других?

– Меня устраивает только этот.

Алла отвела от него взгляд, чтобы он не обнаружил пылающую в ее глазах ненависть. Ясно, что он издевается над ней.

– Но ты же знаешь, что я боюсь высоты. Я никогда не прыгала в воду. Да и плаваю не очень.

– Причем, без спасательного жилета, – невозмутимо уточнил условия прыжка Шаповалов.

– Хочешь, чтобы я утонула?

– Хочу дать тебе шанс доказать твою ко мне любовь.

– Но так любящие люди не поступают.

Шаповалов удивлено посмотрел на нее.

– Я разве тебе когда-нибудь говорил о своей любви. Что-то не припомню.

– Ты очень жесток.

– Меня не интересует мнение людей, у которых денег меньше, чем у меня. И уж тем более тех, у кого их вообще нет.

– У тебя в голове одни деньги.

– А у тебя, как я погляжу, геометрические задачки. Ты мне говорила, что в школе была отличницей по математике.

– Какое это имеет отношение к тому, что происходит сейчас?

– Никакого, – согласился Шаповалов. – Просто вспомнил. У тебя нет желания заняться преподаванием этого крайне нужного предмета. Я тебя очень даже представляю в образе учительницы.

– У меня нет диплома.

– Дипломы сейчас покупают. Если, разумеется, есть на что. У тебя есть?

– Ты отлично знаешь, что нет. Ты мне никогда не давал денег.

– Зачем тебе деньги, ты живешь на всем готовым. Так сказать: все включено. Но путевка в райскую жизнь тоже чего-то стоит.

– Чего же?

Шаповалов удивлено поднял бровь.

– Я ж сказал, купания в море.

– Ты это говоришь не серьезно.

– Вот что дорогая, мне надоело тебя убеждать. Хочешь продлить путевку, прыгай. Не хочешь, иди к себе в каюту.

– А что будет, если я пойду в каюту?

– Увидишь. И скоро.

Алла набрала в грудь воздуха. Она уже не сомневалась, как должна поступить. Выбора у нее нет. На Шаповалова нашло упрямство, справиться с которым не существует в мире средств.

– Хорошо, я прыгну.

– Прямо сейчас, – поставил он условие.

– Прямо сейчас, – покорно согласилась Алла.

Шаповалов вдруг резво вскочил с места.

– Идем!

Шаповалов, словно боясь, что она передумает, грубо тащил ее за собой за руку. Как на зло, все были на палубе и с изумлением таращились на эту странную пару. Алла поймала удивленный взгляд Марины и аж заскрипела от злости зубами.

Наконец, кончился ее крестный путь. Шаповалов отпустил девушку.

– Вставай на парапет и прыгай, – приказал он.

Все собрались неподалеку от них. Алла забралась на парапет. «Господи, помоги мне» – мысленно взмолилась она.

– Что вы делаете? – воскликнул Шаронов и двинулся в направлении Аллы.

– Не подходите! – закричал Шаповалов. – Прыгай! – уже адресовал он крик Алле.

Алла зажмурила глаза и бросилась в бездну. Ей повезло, она вошла в воду ногами. Плавать она все же умела, хотя и плохо, И сейчас попыталась выбраться на поверхность. Когда она вдохнула глоток свежего воздуха, у нее возникло чувство, что она снова родилась.

Рядом с ней шлепнулся спасательный круг. Алла схватила его и только после этого успокоилась. Она прыгнула и не погибла. И этому старому хрычу придется с этим считаться. Можно себе представить, как он огорчен, что она не утонула. Теперь же самое время взять реванш.

Шаронов ходил взад-вперед по каюте, жена с беспокойством наблюдала за ним. Это движение маятника происходило уже довольно долго, и она знала, что все это время муж напряженно размышляет. Знала она и о чем он думает. Она тоже думала на эту тему, но ее беспокоили те выводы, к которым он может прийти. Вернее, последствия этих выводов.

Наконец он остановился и сел.

– Ты понимаешь, что произошло? – спросил Шаронов.

– Не все, но в целом понятно.

– И ты считаешь, что мы должны делать вид, что ничего особенного не случилось?

Ольга Анатольевна почувствовала, что вопрос мужа поставил ее в сложное положение. Бывают обстоятельства, когда стремление быть честной входит в противоречие с интересами человека. А ей во что бы то ни стало надо удержать его от опрометчивых поступков.

– Но можно ли вмешиваться во все мерзкое, что творится в мире. Андрюша?

– Даже если принять твою точку зрения, то она не работает. Мы плывем все на одном корабле. Причем, в данном случае в самом конкретном смысле. Что бы ты почувствовала, если бы она утонула?

– Это крайней маловероятно, ее непременно спасли.

– Будем высчитывать вероятность?

– Иногда это полезно.

– А я считаю, что всегда вредно. Даже если есть одна сотая процента вероятности, нужно сделать так, чтобы этого события не случилось.

– Тогда жизнь бы остановилась. Мир так не может двигаться.

– Откуда нам это известно. Да и двигаемся ли мы?

– Сейчас не время обсуждать этот вопрос.

– Тогда какой вопрос сейчас стоит обсудить?

Ольга Анатольевна грустно вздохнула. У них не часто случались дискуссии, но она не помнит ни одной, когда бы вышла из нее победителем. В этом искусстве он на голову выше ее.

– Я не знаю. Но мы должны добиться своих целей. Для нас это жизненно важно. Причем, в прямом смысле этого слова. А потому считаю, что это не подлежит обсуждению.

Шаронов посмотрел на жену.

– Не будь этих целей, разве бы я так себя вел. И все-таки я должен с ним поговорить.

– С Шаповаловым?

– А с кем тут еще говорить. Странная ситуация на этом судне.

– В чем ты усматриваешь странность?

– Как будто это модель Вселенной, а управляет ею Бог.

– Шаповалов – Бог?

– В каком-то смысле. В пределах этого корабля он имеет неограниченные полномочия. И может творить все, что ему заблагорассудится. А мы практически ничего не можем ему противопоставить. Мы покорны, как овечки пастуху. Нет, я должен с ним поговорить.

– О чем? – снова встревожилась Ольга Анатольевна.

– Точно еще не знаю. – Шаронов вдруг как-то странно усмехнулся. – О чем люди говорят с Богом?

– Каждый о своем.

– Разумеется. Но можно выделить нечто общее, каждый хочет понять свое место по отношению к Нему. Является ли он Его любимцем или наоборот, Его изгоем.

– Но причем тут Шаповалов? Мне кажется, ты все слишком преувеличиваешь. Он всего лишь зазнавшийся, давно потерявший всякое представление о совести и чести толстосум.

– Если все было бы так просто, я бы не стал даже думать о нем. Он считает себя властелином мира или одним из властелинов мира. Это не просто гордыня или глупое заблуждение, это принципиальная позиция. Мир должен быть таким, каким он видит его. И ничего другого не должно существовать. А все люди обязаны подчиняться устанавливаемым им и таким, как он, правилам. А если кто-то не согласен, он должен быть покорен или сломлен. И это вовсе не слова, он так жил всю жизнь и намерен продолжать жить. И главное, ему удавалось до сих пор так жить!

– Андрюша, все это, наверное, так и есть. Но что тут нового, такие, как он, были всегда, во все исторические эпохи. Не понимаю, что тебя так возмущает.

– А мне казалось, что тебе не надо это объяснять.

– Видишь, ты преувеличивал мое понимание.

– Разумеется, ты права, он совершенно не оригинален. Такие были всегда и долго еще будут. Но до сих пор они находились где-то в стороне от нас, мы плыли по разным морям и рекам. А на этот раз оказались в одном водоеме. И мы не можем разойтись, как корабли при встрече. Не для этого мы оба тут находимся, нас сознательно соединили.

– Но что ты намерен делать, вступить с ним в борьбу?

– В борьбу? – задумчиво проговорил Шаронов. – Нет, это не борьба, борьба ведет лишь к ожесточению, она отбрасывает каждого из борцов еще дальше друг от друга. Это должно быть нечто иное. Он должен увидеть альтернативу. Так, как это однажды увидел я.

– Ты забываешь, в каких обстоятельствах ты ее увидел, что ты тогда пережил. С ним же ничего подобного не происходило.

– Ты права, то, что случилось со мной, вряд ли с ним случится. Но я чувствую, он сейчас переживает очень сложный момент. Не знаю, заметила ты или нет, но рушится все то здание, что он воздвигал на протяжении всей жизни. Он еще не понимает, что он жаждет новой истины, новой опоры. Потому и затеял этот фильм.

– Ты хочешь ему предложить новую истину? – грустно проговорила Ольга Анатольевна.