Герцог с непонятной улыбкой осмотрел её лицо.

  - После родов ты стала ещё обворожительнее, - задумчиво обвел он пальцем контур её подбородка,- ослепительно хороша! И по-прежнему меня любишь?

  - Больше жизни!- грустно призналась Инн, поймав губами и чуть прикусив этот бесцеремонный палец. - Наверное, глупо с моей стороны в этом признаваться после того, как ты столько раз отталкивал меня, но... это правда! Я не могу жить без тебя!

  - А зачем тебе жить без меня,- Мортланд зарылся пальцами в прядях её волос,- Вудвилл-лодж ждет нас!

  Инн стало немного не по себе - не этого предложения она ждала от возлюбленного, но счастье видеть его было столь велико, что горечь сменилась другой торжествующей мыслью:

  - А разве там...,- с надеждой произнесла она, вопрошающе заглядывая в темные глаза Мортланда, и тут же осеклась, боясь получить нелицеприятный ответ.

   Но герцог, конечно же, понял недосказанную мысль.

  - Нет,- твердо ответил он,- у меня не было всё это время женщины. Я ждал тебя!

  Если бы поцелуями можно было задушить, то джентльмена настигла бы безвременная кончина - с такой радостью накинулась на него восторженная любовница.

  - Любимый, какой же ты упрямый! А я ведь чуть не умерла от ревности..., что только не придумывала себе! Признаться стыдно!

  - Ситуация явно не нормальная. С одной стороны у меня есть любимая женщина, с другой - я чуть ли не год живу, как монах. Ты вопреки моему желанию родила дочь, сумела настоять на своем. Могу ли я рассчитывать, что больше ты не будешь издеваться надо мной подобным образом?

  - Эдвин,- Инн поцеловала любовника, сжимая его в объятиях,- неужели тебе не понравилась наша девочка?

  - Понравилась,- неожиданно легко согласился Мортланд,- чудный ребенок! Я признаю Кетрин своей дочерью, но, милая, это моя последняя уступка твоему материнскому инстинкту. В дальнейшем, я бы хотел, чтобы всё внимание было уделено только моей персоне! Могу ли я на это рассчитывать, если то и дело слышу уверения в любви?

  - Конечно, любимый, конечно! Только в тебе для меня сосредоточился весь мир!

  Мортланд сухо хмыкнул каким-то своим мыслям.

  - Ловлю тебя на слове! Мне приятна твоя искренность. Не надо грустить, совсем скоро мы вновь будем вместе! Обещаю увезти тебя в Брайтон недели на две - у меня там дом, где мы без помех сможем насладиться обществом друг друга и прекрасным видом на море.

  - Я люблю тебя!

  - Я тоже!

  И он ушёл, скользнув на прощание губами по лбу сразу же впавшей в угнетенное состояние духа любовницы, но это продолжалось недолго.

  Соланж сидел в своем кабинете за деловыми письмами, когда туда чуть ли не бегом ворвалась счастливая Иннин. С довольным смехом, расправив от полноты счастья руки, она закружилась по комнате, а потом крепко ухватилась за спинку стула своего приятеля, по-детски подпрыгивая от радости и нетерпения.

  - Рауль! Он любит меня!

   Гувернер оглянулся. Может, его улыбке не хватало сердечности, но, тем не менее, он все-таки сумел изобразить её на губах.

  - Я рад!

  - Мы будем вместе - и он, и я, и наша малышка!

  - Его светлость сделал вам предложение?

  Улыбка сползла с губ только что сиявшей от счастья женщины.

  - Нет,- сдержанно ответила она,- но, я думаю, он со временем поймет...

  - Что поймет? - француз задавал свои вопросы спокойно и доброжелательно, но Инн становилось от них весьма не по себе.

  Она укоризненно посмотрела на Соланжа.

  - Он поймет, что с появлением Туанеты мы стали уже не просто любовниками, а семьей! Эдвин согласился, что наша дочь - настоящее чудо, и сказал, что признает её своей. Мы будем счастливы втроем. Главное, что он нас любит!

  Соланж преувеличенно внимательно рассматривал бумаги на столе, но потом все-таки нехотя спросил:

  - Он прямо так и сказал, что Туанета будет жить в Вудвилл-лодж?

  Инн удивленно посмотрела на собеседника - она никак не могла взять в толк, о чем он её спрашивает?

  - Но если я буду жить в Вудвилл-лодж, то где же может ещё находиться моя дочь? Странные вопросы вы задаете, Рауль!

  Тот пожал плечами, посыпая песком письмо.

  - Я плохо разбираюсь в подобных делах,- подчеркнуто равнодушно пробормотал он,- вот и задаю всякие нелепые вопросы! Но, всё-таки, насколько я понял, Мортланд ничего не говорил вам о своих планах относительно дочери?

  - Я же вам сказала,- сердито нахмурилась Инн,- Эдвин пообещал признать ребенка своим, какие ещё могут быть у него планы? О чём вы?

  Соланж высоко вздернул брови и покосился на хмурящуюся молодую женщину.

  - Не сердитесь,- мягко улыбнулся он,- я просто глупец, раз умудрился расстроить вас в такой счастливый день. Это жизнь неудачника сделала меня подозрительным брюзгой!

  - О, Рауль,- тут же оттаяла Иннин и улыбнулась в ответ,- я очень ценю твое внимание и заботы, ведь ты мой единственный друг! Но сейчас я так счастлива, так счастлива!

  - Я рад за тебя, дорогая, искренне рад! А сейчас извини, но у меня срочная работа.

  И что можно поделать с таким занудой? Инн снисходительно улыбнулась, и, строя радужные планы относительно ближайшего будущего, вернулась к повседневным делам, с нетерпением ожидая, когда же Мортланд приедет за ней с дочерью, и они, наконец-то, будут жить единой семьей - он, она и Туанета.

  Прошло две недели.

  В тот роковой день всё шло, как обычно. Инн покормила малышку, уложила её спать и вышла в сад немного прогуляться перед сном. В последние дни постоянно шли дожди, и только сегодня небо просветлело и стало возможно выйти из дома.

   Она брела по дорожке, осторожно обходя лужи и стараясь не намочить юбки о края мокрых газонов. Мысли молодой женщины были далеко и от Кастл-рока, и окружающих её деревьев. Она думала о Мортланде и о его обещании забрать её с дочерью отсюда. Не то, чтобы Иннин сомневалась в герцоге и его обещаниях, нет! Но она отчаянно тосковала по нему, мечтая, как можно скорее попасть в его объятия, и каждый день вынужденной разлуки длился для неё бесконечно.

  Побродив по парку с полчаса, она вернулась обратно и рассеянно заглянула в детскую, чтобы посмотреть, насколько спокойно спит дочь, но кроватка оказалась пуста.

   Инн удивленно огляделась и позвала экономку.

  - Миссис Смит,- спросила она хмурую женщину, почему-то отводящую глаза,- где моя дочь? Вам не кажется, что для прогулок по саду час уже поздний?

  Сухопарая экономка виновато согнулась, нервно теребя оборку передника.

  - Так это,- глухо пробормотала она себе под нос,- маленькую леди увезли!

  - Увезли? - Инн показалось, что она ослышалась. - Что вы такое говорите? Кто и куда мог её увезти?

  - Не знаю, мэм! Только приехали люди и забрали... Спросите у месье Рауля, он знает!

  Растерянная, с тошнотворно сжимающимся сердцем, она побежала разыскивать француза. Соланж сидел в своём кабинете, склонившись над бумагами.

  - Рауль, где Туанета?

  Соланж не сразу оглянулся на её голос. Сначала неторопливо отложил перо, затем свернул бумаги. Инн наблюдала за движениями его рук, и чем дольше он молчал, тем большим ужасом наполнялась её душа.

  - Где Туанета? - уже не выдержав пытки, в истерике закричала она. - Пожалуйста, не молчи, не пугай меня!

  Рауль, наконец-то, повернулся, но посмотреть ей в глаза, тоже не смог.

  - Туанета у отца,- глухо пояснил он,- здесь были люди герцога, и они забрали девочку.

  Инн почувствовала, что земля уходит у неё из-под ног.

  - Туанета в Вудвилл-лодж?

  - Не думаю,- в сомнении протянул Соланж, поднимаясь с места,- скорее всего, она сейчас в лондонском доме Тейлоров, а может, он отправил свою дочь в какое-то из имений. Так или иначе, но девочка должна быть признана герцогской семьей. В таких случаях, имя матери остается неизвестным не только для широкой публики, но и для самого ребенка. Зачем же везти малютку в Вудвилл-лодж, если туда через несколько дней прибудете вы!

   Инн стало настолько плохо, что она сползла по стенке на пол.

  - Верните мне дочь,- простонала она немеющими губами,- моя Туанета..., отдайте мне её! Не нужно, ничего не нужно..., только она, моя девочка, мой цветок... я сейчас же...в Лондон... велите запрягать...

   Потом были какие-то люди, тошнотворный запах нюхательных солей, приглушенные голоса, насильственно влитое лекарство, и сон... глубокий и страшный, больше похожий на смерть.

   Когда утром она проснулась, то долго не могла понять, что это с ней? Почему так болит голова, и зачем тугие повязки перетягивают ей груди, ведь Туанета... Вместе с именем дочери, воспоминания полоснули её, как удар ножа, заставив застонать от боли.

  - Иннин, - над кроватью нагнулся озабоченный Соланж с питьем в руках,- успокойся!

  Но она решительно отстранила стакан - не время было залеживаться, когда надо действовать.

  - Рауль, мне нужно срочно повидать Мортланда, объяснить ему...

  - Разумеется,- охотно согласился тот,- только сначала успокойся, приди в себя и крепко подумай!

  - О чём тут раздумывать? - Инн попыталась подскочить, но головная боль была настолько сильной, что комната качнулась вокруг, и пришлось со стоном вернуться на подушки. - Что со мной?

  - Нервный срыв, я думаю,- огорчённо пояснил Соланж,- надо ещё немного полежать в кровати и набраться сил, прежде чем куда-то бежать и что-то требовать!

  Несчастная мать, схватившись за виски, попыталась собраться с мыслями.