Лилия Гаан - И истинным леди есть, что скрывать…

Гаан Лилия Николаевна

  Последние представители старинного рода виконтов Кавендишей не вызывали особого интереса у знакомых и соседей, прежде всего потому, что были скучнейшими людьми на свете. Щепетильное отношение к требованиям морали, можно сказать, являлось жизненным кредо всех членов этого семейства. И это на фоне всех чудачеств и эксцентричных выходок английской аристократии, которыми славился туманный Альбион восемнадцатого века.

   Можно бы всё списать на английский традиционный сплин, но - нет! Последний лорд Кавендиш был весьма деятельным человеком - любил природу, увлекался спортом и придерживался здорового образа жизни. Будучи у себя в имении он, подобно Фридриху Великому, каждое утро совершал пробежку по дорожкам парка, и если бы кто-то взял на себя труд встать на рассвете, то увидел бы несущегося под дождем или снегом (в зависимости от времени года) сухощавого мужчину в накинутом плаще.

  Не было среди Кавендишей ни мотов, ни распутников, ни заядлых спорщиков, ни любителей подчас грубоватых шуток, характерных для представителей английского истеблишмента той эпохи. Вот попробуйте в таких обстоятельствах поговорить об этих людях в какой-нибудь гостиной! И сказать-то нечего, кроме обыденных фраз:

   - Слышали, что Джордж, лорд Кавендиш женился на леди Элизабет Беркли?!

  - Это из каких Кавендишей, дорогая? Йоркширских? Я слышала об одном из йоркширских Кавендишей, промотавшем в прошлом году целое состояние на скачках в Аскоте!

  - Нет, леди Энн, речь идет о другой ветви этого рода - о Кавендишах из Кента! У лорда большое поместье недалеко от Рочестера!

  - Ах, этот...

  И в тоне леди Энн отчетливо прозвучало падение интереса к затронутой теме.

   - Серьезный молодой человек и с деньгами. Леди Элизабет сделала хорошую партию! - тайком зевнув, равнодушно заметила она.

  - Да она и сама с хорошим приданым! Во всех отношениях удачный брак!

  И брак действительно оказался удачным, потому что больше к этой теме светские сплетники не возвращались.

  Лорд Кавендиш педантично посещал все парламентские сессии, будучи преданным приверженцем тори. Но его политическая карьера не изобиловала выдающимися выступлениями или участием в прениях, по каким-то особо важным вопросам, хотя он всегда поддерживал законопроекты, выдвинутые его партией.

  Леди Элизабет была под стать мужу - недурна, но отнюдь не блистала умом, и единственное, что спасало её вечера и обеды от полного безлюдья, так это огромное количество родственников этого семейства - тетушек, дядюшек, кузин и кузенов по обеим линиям, соответственно с супругами и детьми.

  Говорят, что однажды к Кавендишам на прием неизвестно зачем занесло самого Браммеля.

  Денди с четверть часа по слонялся по гостиной, а потом подошел к хозяину дома, мирно дремавшему с книгой у камина.

  - И это вы называете приемом? - в обычной для него наглой манере холодно съязвил законодатель мод.

  Кавендиш лишь равнодушно пожал плечами.

  - Моя жена называет свои вторники именно так!

  Лицо Браммелля приобрело хорошо известное в свете отстраненное выражение, предшествующее всем его язвительным замечаниям.

  - Как жаль, что даже за большие деньги нельзя купить хоть чуточку вкуса!

  - Вы правы, друг мой,- чуть ли не зевнул в ответ лорд,- так же, как и немного такта! Впрочем, этот товар сейчас не пользуется большим спросом.

  И известный остроумец вроде бы не нашелся, что ответить, а это бывало с ним крайне редко.

  Лорд и его жена появлялись в Лондоне, как правило, в середине марта - с началом лондонского сезона, потому что именно в это время начинались сессии парламента. А когда 12 августа начинался сезон охоты на куропаток, Кавендиши вновь возвращались в свое поместье.

  В постоянные члены фешенебельного 'Уайтс-клуба' - самого престижного и элитарного английского клуба той эпохи, не смотря на чудовищно пристрастный отбор, лорд всё-таки попал. В свое время он присутствовал в специальном помещении для напудривания париков в Вобурнском аббатстве. Тогда несколько знатных молодых людей во главе с герцогом Френсисом Бедфордом скинули с себя парики и вымыли головы, коротко отрезав волосы. Но поддержал эту эпатажную выходку всегда консервативно настроенный Кавендиш не из-за того, что выступал против премьер-министра Уильяма Питта, кабинет которого издал указ о налоге на пудру, а потому что ему доставляли беспокойство вши, в изобилие копошащиеся в париках джентльменов той эпохи.

  Конечно, лорд не проводил по шесть часов в день, примеряя галстуки, и не принимал ванны из молока по утрам, как тот же Браммелль. Он во всем соблюдал разумность, но, тем не менее, денди, засевшие в 'Уйтс-клубе' во времена Регентства, относились к нему с уважением и никогда не доставали своими высокомерными и язвительными шутками.

  И ничего в жизни этой семьи не предвещало грядущих потрясений, заставивших всех, кто не был нем от рождения ещё долгие годы обсуждать перипетии этой истории.

  Впрочем, не будем забегать вперед.

  Кавендиши жили дружно, хотя леди Элизабет любила приболеть, и жаловалась всем желающим её слушать на множество болезней. Но, пожалуй, единственное, что указывало на проблемы со здоровьем - это несколько неудачных беременностей. За двадцать лет брака леди смогла родить только одну дочь.

  Зато юная Лилиана росла крепкой и здоровой. Конечно, Кавендиш был расстроен, что единственной наследницей оказалась девочка, но в его семье был заведен порядок, по которому, при отсутствии сына, дочь становилась хранительницей титула, передавая его затем своему старшему сыну. Если же сына не было, то титул, на тех же условиях, переходил к внучке для передачи затем ее сыну, и так до тех пор, пока не родится наследник мужского пола.

  Понятно, что к грядущему браку единственной наследницы Кавендиши подошли с той же ответственностью, что была характерна для них даже в менее важных делах. Для поисков подходящей партии задействовали многочисленную родню, нажали все тайные и явные пружины, приводившие в действие всю карусель великосветской жизни. В результате титанических усилий, когда дочери исполнилось десять лет, Кавендиши заручились брачным обещанием герцога Мортландского. Речь, конечно, шла не о самом старике Мортланде, а его старшем сыне - Эдвине, маркизе Тефорте Тейлоре, наследнике титула. О более блестящей партии и мечтать было невозможно!

   Надо сказать, что в свою очередь, его светлость привлекло прекрасное приданое предполагаемой невестки, хотя были и другие, немаловажные причины, оставшиеся втайне от посторонних.

  И вот, пока Кавендишей занимали матримониальные проблемы, в соседней Франции вдруг грянула Великая французская революция. Казалось бы, что общего может иметь пусть и титулованная, но все-таки малозначимая в английской политике семья со столь грозным и знаменательным событием?

  Увы, но разыгравшаяся на континенте драма непосредственно коснулась обитателей Кавендиш-холла.

  Дело в том, что любимая кузина леди Элизабет - леди Полин Беркли, в свое время вышла замуж за блестящего французского вельможу - графа дю Валльдэ. И после революции, потерявший родину, состояние и жену граф, так же как и его единственная дочь Иннин превратились в объект постоянной опеки Кавендишей.

  Французские родственники поселились в Бельгии, но, не смотря на войну и блокаду, между семьями существовала тесная связь, и дю Валлидэ часто пересекали пролив, чтобы найти приют под гостеприимной крышей Кавендиш-холла.

  Кавендиш-холл принадлежал своим владельцам с XII века, так, по крайней мере, было записано в Домашней книге рода Кавендишей. Понятно, что каждый из многочисленных предков приложил руку к улучшению родового гнезда.

  Старый замок не раз перестраивался, пока в XVII веке один из виконтов не разрушил его до основания и не построил на его месте удобный и просторный дворец. Это было двухэтажное кирпичное здание с четкими пропорциями, и с большими, от потолка до пола, окнами в тонких переплетах. Такое количество стекла на фасаде сделало строение воздушным и элегантным.

  На первом этаже дворца располагались гостиные, библиотека и кабинет хозяина, а так же комнаты для занятий, курительная и бильярдная. Хозяйские и гостевые спальни находились этажом выше.

   При подъезде к поместью открывалась величественная панорама старинного парка, а перед парадным входом был разбит великолепный розарий.

  Но особенно хороши были просторные лужайки, уютными террасами сбегающие к чистейшему озерцу, в котором водилась форель.

   В тот августовский вечер Иннин скрывалась за причудливо остриженным кустарником неподалеку от одной из лужаек, где за столиком под просторным тентом её тетя и дядя пили чай с двумя незнакомыми мужчинами и важной пожилой дамой.

  И не надо думать, что она была такой уж любопытной или дурно воспитанной. Вовсе нет! Все дело было в её любимице Хетти. Шкодливая кошечка убежала из рук в тот самый момент, когда девочка показывала её Джейн Хаммер, которая поговаривала, что её мать не прочь взять кошку, потому что в их коттедже развелись мыши. А Иннин так хотелось пристроить свою любимицу в хорошие руки! В поместье дяди и так котов было предостаточно, и садовник Джон, у которого они топтали и разрывали клумбы, грозился их всех перетопить.