Мэри Стюарт - И девять ждут тебя карет

– И что-нибудь поесть, – добавила я.

– Бедняжка! Ты что, ничего не ела?

– Ни крошки. Я сидела в своем уголке, пока ты танцевал, пил вино и наслаждался жизнью.

– Очень глупо, – заметил Рауль. – Нечего хныкать. Стоило только вылезти из своего угла, и тебя разорвали бы на куски кавалеры, жаждущие танцевать с тобой, и ты могла бы есть, пить и наслаждаться жизнью вместе с ними. Ну, пошли за едой.

Огромная столовая была полна блестящими туалетами, веселой болтовней и хлопаньем пробок. Рауль прокладывал себе путь среди толпы, я следовала за ним по пятам. Многие здоровались с ним, и я ощущала на себе любопытные взгляды, но мы не останавливались. Когда мы дошли до большого стола, сверкающего от серебра, мне пришло на память мое обещание.

– Рауль, совсем забыла, – тронув его за рукав, сказала я. – Я обещала зайти к Филиппу в перерыве между танцами. Я должна идти.

Он быстро обернулся, словно испугался:

– К Филиппу? Зачем, скажи на милость?

– Думаю, что он чувствует себя каким-то отверженным. Во всяком случае, я обещала прийти к нему «в самую полночь» и не могу его обмануть.

– Ты… заботишься о нем намного больше, чем требуют твои обязанности, верно?

– Не думаю. Как бы то ни было, мне надо сейчас же пойти к нему, а то он уснет и подумает, что я забыла.

– Но мне казалось, что ты умираешь с голоду?

– Это верно. – Я жадно посмотрела на роскошно накрытый стол. Рядом со мной стояло серебряное блюдо с запеченными в тесте крабами, начинка просвечивала нежно-розовым из-под кудрявых листьев петрушки. – Но обещания надо выполнять.

– И ты всегда выполняешь свои обещания?

– Всегда.

– Я это запомню.

Я засмеялась:

– Я буду считать свои обещания действительными только в том случае, если ты дашь мне выполнить то, что я обещала Филиппу. Он был первым.

– Придется. Знаешь, пойдем вместе. Мне не хочется, чтобы ты упала в обморок от голода по дороге. – Он посмотрел на часы. – Скоро полночь. «Самая полночь», верно? Почему бы нам не нарушить еще несколько правил? Возьмем шампанское и еду с собой, Филипп отпразднует с нами нашу помолвку.

– О, Рауль, это чудесная мысль! Так и сделаем!

– Хорошо. Я принесу еду и вино. Чего тебе хочется?

– Всего, – коротко ответила я, оглядев стол.

Он удивленно покачал головой:

– Ну и голодная же ты!

– Очень. И даже если бы я не была голодная… – Я вздохнула. – Я не смогла бы пройти мимо. Никогда в жизни не видела ничего прекраснее.

Он смотрел на меня со странным выражением:

– Ты хочешь сказать, что никогда раньше не была на балу?

– На таком? Никогда.

– Иногда прошлое забывается.

– Я стараюсь, чтобы оно забылось, – легкомысленным тоном сказала я. – Во всяком случае, в моем ужасном прошлом не было ничего подобного. Можно взять одно такое пирожное?

– Если уж очень хочется. И я полагаю, что ты никогда не пила шампанского? Прекрасно… Ну так вот, сегодня ты его выпьешь. Пирожные и шампанское, о боже! Ну хорошо, иди к Филиппу, а я приду сразу же, как только организую нам еду, и принесу всего понемножку.

– Ты обещал! – торжественно сказала я и пробилась сквозь толпу к выходу.

Больше всего я боялась встречи с Леоном де Вальми. Я прошла мимо холла и парадной лестницы и побежала по коридору ко второй лестнице, по которой обычно ходили мы с Филиппом.

Но я боялась напрасно. Меня никто не заметил. Я прошла к лестнице и быстро взбежала по ступеням, подобрав свою пышную прозрачную юбку. Лестничная клетка выходила в верхний коридор, почти напротив двери в спальню мадам де Вальми. Я добежала почти доверху, но вдруг чуть не упала – у меня расстегнулась пряжка на туфле. Туфля спала у меня с ноги, и я должна была остановиться, чтобы ее подобрать.

Когда я выпрямилась, держа в руке туфлю, две женщины вышли из гостиной мадам. Мне показалось, что сердце перестало биться, но потом я увидела, что это две пожилые нетанцующие дамы. Одну из них я узнала сразу – она была в первых рядах тех, кто удивленно поднимал брови, сначала глядя на изящную блондинку, потом на меня. Интересно, как высоко поднялись бы ее изрядно уставшие брови, если бы она знала, что наверху у меня свидание с Раулем, правда, под непосредственным наблюдением Филиппа.

Туфля была моим алиби. Вежливо пропустив их, я направилась в свою комнату, очевидно для починки туфли. В ответ на мою улыбку дамы сделали два вежливых и тщательно рассчитанных кивка и проплыли мимо, направляясь к парадной лестнице.

Наконец шорох их юбок затих. Испуганно взглянув на дверь гостиной Элоизы, я снова подобрала юбки и повернула к комнате Филиппа.

Заурчали часы, собираясь бить. Полночь. Я улыбнулась. Точно в самую полночь. Потом откуда-то взялась странная мысль, и я остановилась. Полночь. Упавшая туфелька. Бегство с бала.

Я нахмурилась. Это было так нелепо, что внушало неясное беспокойство. Потом я пожала плечами и засмеялась.

– Ну-ка, фея, где твои тыквы? – сказала я себе и взялась за ручку двери Филиппа.

Филипп не спал. Прокравшись в его спальню, я увидела, что он сидит в халатике на кровати, не отрывая глаз от двери. В камине весело горел огонь, который должен был потухнуть несколько часов назад. Занавеси, закрывающие высокую дверь на балкон, были раздвинуты, и лунный свет ложился косой широкой, как свет театрального прожектора, полосой на изголовье кровати.

Лунные лучи ярко освещали сидящего мальчика, окрашивая его лицо в желтоватый, почти восковой цвет, черные глаза казались огромными. Он выглядел очень хрупким.

Но он казался очень оживленным и, едва увидев меня, сказал:

– Вас не было целый век.

– Ты сказал «в самую полночь», помнишь? Полночь только что наступила.

– Полночь? Правда? – Он был очень доволен. – Я развел огонь, зная, что вы придете.

– Конечно. Как это тебе удалось не заснуть до сих пор? – Увидев нетронутую чашку какао на столике у кровати, я засмеялась: – Понятно, на голодный желудок не спится. У тебя не слипаются глаза?

– Немножко, – признался он. – Но мне хотелось, чтобы горел огонь.

– Ты все время сидел вот так?

Он смущенно отвел от меня большие черные глаза и стал щипать покрывало.

– Я надеялся… я думал, не посидите ли вы со мной, если уж пришли?

– А в чем дело, Филипп? Что-нибудь случилось? – спросила я, сев к нему на кровать.

Он энергично покачал головой, но потом бросил на меня один из своих загадочных взглядов искоса. Я потянулась к нему и взяла за руку:

– Что случилось, малыш?

– Кошмары! – сердито пробормотал он.

– О господи, а я и не знала. Какой ужас! Какие кошмары?

– Кто-то заходит ко мне, – ответил он, – трогает меня.

Как ни странно, его слова испугали меня больше, чем рассказ об обычном кошмаре, когда снится, что тебя преследуют, а ты бежишь, но при этом не можешь сдвинуться с места.

Немного передернув плечами, словно холодок пробежал у меня по спине, я сказала, кажется, слишком уверенным тоном:

– Ну, Филипп, это просто сны. Никто к тебе не приходил и не трогал. Правда, я иногда захожу к тебе, когда ты спишь…

– Нет, – упрямо сказал Филипп, – не вы. Если бы вошли вы, я бы не испугался.

– И часто у тебя бывает этот сон?

Он кивнул.

– Ты не просыпаешься от него? Если проснешься, позови меня, и я приду.

– Я зову, но меня не слышно.

Я похлопала его по руке. Она была очень маленькая и холодная.

– Значит, ты еще не проснулся. Это просто сон. И вполне может быть, что во сне ты видишь меня. Я обычно захожу к тебе перед сном. Ты всегда крепко спишь.

– Правда?

– Как бревнышко. И храпишь.

– Спорим, что не храплю.

– Спорим, что храпишь. А теперь послушай. У меня есть к вам предложение, мсье граф де Вальми. Раз ваша милость не соизволит спуститься в столовую на ужин в праздничную ночь, не угодно ли вам, чтобы ужин явился к вам сюда?

– Ужин? Но я уже поужинал.

– Это было несколько часов назад, – сказала я, – а я совсем не ужинала. Не будет ли ваша милость так любезна принять участие в полуночном пире вместе со мной и вашим кузеном Раулем?

– Полуночный пир? О, мисс Мартин! – Большие черные глаза радостно блеснули в лунном свете, потом их взгляд стал неуверенным. – Вы сказали, с моим кузеном Раулем?

Я кивнула:

– Он сказал, что принесет еду сюда и… о, вот и он.

Дверь спальни бесшумно открылась, и вошел Рауль, нагруженный бутылками, за ним следовал один из официантов с подносом. Рауль поднял длинную аристократическую бутылку с золотым горлышком, шутливо приветствуя нас.

– Привет, мсье граф де Вальми! Пожалуйста, поставьте сюда поднос, хорошо? – обратился он к официанту. – Спасибо. Как вы думаете, вы сможете потом унести отсюда остатки? Тайно, конечно.

– Конечно, мсье.

Лицо официанта оставалось совершенно неподвижным. Что-то перекочевало из руки Рауля в его ладонь.

– Прекрасно. Тогда это все. Спасибо.

– Благодарю вас, мсье.

Официант наклонил голову, проскользнул между мной и кроватью, вышел и закрыл за собой дверь.

– Значит, у нас действительно будет полуночный пир? – спросил Филипп, немного исподлобья глядя на двоюродного брата.

– Без всяких сомнений. – Рауль ловко открывал бутылку с золотым горлышком. – Тайный… А, вот и все. Громкий звук, а, Филипп? У тебя здесь очень уютно, лучше не бывает. И прекрасный огонь. Тебе не холодно, Линда?

– Нет, спасибо.

Рауль наливал мне шампанское. Филипп, забыв о своих сомнениях, выпрыгнул из кровати: