Закрываю за ним дверь.

Разуваюсь. Полагаю, что чай с тортиком мне придётся отложить на далёкое «потом».

— Почему ты раньше не разговаривал? — спрашиваю аккуратно, следуя по пятам за молодым человеком, не спеша, осматривающим мою квартиру.

— Я всегда разговаривал, — спокойно отвечает Исайя, обернувшись ко мне.

А затем вновь продолжает свой плановый осмотр.

Так, хорошо, он всегда разговаривал — но не со мной. Сказать ему об этом? Наверное, не стоит. Уже одно это — огромный прогресс.

Мы можем общаться!

И никакой он не психопат. Просто себе на уме. Это вообще не проблема. Я ведь себя не успокаиваю сейчас, нет?..

— Ты будешь есть? — спрашиваю у него, затем тут же оправдываюсь, — Я хотела перекусить, поэтому и собралась в магазин, но могу приготовить и из того, что есть. Ты голоден?

Исайя ничего не отвечает и идёт в гостиную.

Ясно…

Возвращаюсь на кухню и начинаю делать рагу.

Когда через час заглядываю в гостиную, вижу самую странную в мире картину: Исайя спит на моём диване.

Нет, чтоб было понятно, я прям выделю это в интонациях:

Исайя. Спит. На моём диване.

Некоторое время смотрю на всё это, не двигаясь с места. Как реагировать, пока не решила: удивиться? Или умилиться? Он что, так устал?.. А он вообще, чем по ночам занимается?..

По городу шастает в поисках приключений?

Почему-то на губах растягивается улыбка. Вот таким, беззащитным, я его ещё не видела.

Да, чего греха таить, я ещё ни одного своего наставника не видела спящим! А тут… Исайя!.. На моём диване!.. Так, кажется, я повторяюсь…

И что же мне с ним делать? Оставить отдыхать? Или разбудить и накормить? Судя по всему, он следует за мной всюду — куда бы я ни пошла. И если уж он смог заснуть здесь, значит, он действительно сильно вымотан.

Боже, как представлю, что было бы, не выйди я из квартиры и реши провести всё время внутри… Он бы сидел там, прислонясь спиной к стене, на холодном полу…

Подхожу к нему. Присаживаюсь на корточки. Длинная черная челка прикрывает лицо, скрывая от меня его глаза и спускаясь почти до губ. Разглядываю черты его лица… Удивительно… мне кажется, я уже изучила своих наставников вдоль и поперёк, но к Исайе это никогда не относилось: я видела его слишком редко. А теперь он здесь. Рядом со мной. Спит на моём диване.

Боже, я действительно повторяюсь…

Поднимаюсь на ноги, делая от него шаг назад… но затем всё же разворачиваюсь и опять приседаю. Приподнимаю локон волос, разглядывая его ресницы, разрез глаз, маленькую родинку на переносице рядом с бровью…

Красивый. Почему я раньше этого не замечала?

Звонок телефона, раздавшийся в следующую секунду, прозвучал в моей квартире сродни ирландской волынке. Я уже и забыла, когда в последний раз им пользовалась! Хорошо, хоть деньги за него платила исправно… Вот только сейчас он затрезвонил не вовремя!

Быстро подхожу к аппарату и осторожно снимаю трубку.

— Алло? — шепчу.

— Анна Андреевна? — незнакомый мужской голос.

— Да… — нахмурившись, уточняю также негромко.

Потому что голос действительно незнакомый.

— Вам неудобно говорить? — уточняет голос.

— Представьтесь, пожалуйста, — прошу вежливо.

— Ваш друг. Поверьте мне. И, раз уж вы впервые ответили по телефону, могу предположить, что вы, наконец, вернулись домой. Надолго ли?

— Что вам нужно? — холодно спрашиваю.

— Я всего лишь хочу с вами встретиться и рассказать кое-что о вашем знакомом. О Давиде. Эта информация очень заинтересует вас, — отвечает голос.

— Мне не интересно, — отрезаю, желая повесить трубку.

— Тогда, может, вас заинтересует, что о нём думал ваш дедушка?..

Останавливаю руку, опускавшую трубку. Вновь подношу её к уху.

— Уверен, заинтересует. Зря вы так безоговорочно доверились этому человеку, Анна Андреевна… — протягивает голос, — очень опрометчиво с вашей стороны…

— Зачем вы говорите мне это? Вы всерьёз думаете, что я — такая наивная? — сведя брови к переносице, спрашиваю.

— Вы всё ещё слушаете меня, значит, в ваших мыслях появлялась тень сомнения о личности вашего… помощника, — вкрадчиво произносит голос.

— Я попрошу вас больше не звонить мне, — холодно произношу в трубку.

— Вы так боитесь заглянуть правде в… — трубка опускается вниз, ведомая чужой рукой.

Разворачиваюсь к Исайе, завершившему этот разговор.

— Тот человек… — пытаюсь объяснить.

— Не надо. Не отвечай на такие звонки.

Два предложения — а мне стало неловко за то, что я не бросила трубку с самого начала.

— Ты проснулся… хочешь есть? У меня всё готово… — предлагаю, неожиданно остро ощущая отсутствие нормального расстояния между нами.

— Да. Я поем, — произносит Исайя и идёт на кухню.

Как у него, однако, всё просто…

Иду за ним вслед.

Разложив еду по тарелкам, приступаю к трапезе, внимательно следя за выражением его лица. Однако, быстро терплю фиаско в своём поиске: понять — понравилась ли Исайе моя стряпня, абсолютно невозможно. Парень невозмутим. Впрочем — как и всегда.

— Хоть съедобно? — уточняю у него, не выдержав этого тотального молчания.

Исайя поднимает на меня взгляд и с таким же отсутствующим выражением на лице произносит одно слово:

— Вкусно.

Незаметно выдыхаю. Впрочем, не спешу расслабляться. Он вполне мог обмануть меня.

Присматриваюсь к молодому человеку ещё пристальней, но затем останавливаю сама себя. В конце концов, это выглядит странно.

— Ты следишь за мной двадцать четыре часа в сутки? — спрашиваю, чтобы развеять неловкое молчание.

Хотя, кажется, Исайе вовсе не было неловко.

Но, опять же, я могу ошибаться: по лицу не разберёшь.

— Я слежу столько, сколько требуется, — звучит ровный ответ.

Начинаю привыкать к его голосу. Но всё ещё удивляюсь, что вообще его слышу.

— Давид сказал с тобой не сближаться, — произношу, глядя на него.

— Слушай Давида.

Откладываю вилку. Как это понимать?

— Почему тебя считают психопатом? — спрашиваю в лоб.

— Как ты ведёшь себя, когда злишься? — вопросом на вопрос отвечает Исайя, оторвавшись от тарелки с рагу.

— Не знаю. Я это не контролирую, — нахмурившись, отвечаю, — но я не совершаю ничего предосудительного, — пытаюсь пояснить.

— Вот и я так считаю, — отвечает Исайя без эмоций, а потом поднимает взгляд на меня, — что не совершаю ничего предосудительного.

Молча смотрю на него в ответ. Напряженно жду продолжения.

— Но кто-то считает иначе? — наконец, не выдерживаю и уточняю.

Исайя ничего не отвечает, продолжая методично поглощать рагу.

— Где ты познакомился с дедушкой? — спрашиваю через несколько минут, когда его тарелка опустела.

— В приюте, — отвечает Исайя, глядя на стол.

— Ты… рос в приюте? Или работал там? — удивленно уточняю.

— Рос. Как и остальные.

Смотрю на него во все глаза. «Как и остальные»?.. Выходит… все четверо — из приюта?..

— А… как давно это было? Когда дедушка пришёл к вам в приют? — спрашиваю осторожно, чувствуя, как всё внутри натягивается, как струна.

— Лет пятнадцать назад, — звучит ровный ответ.

Хорошо, что у меня вилка уже лежала на тарелке. Уверена, я бы её выронила.

— Вы так давно знакомы?! — изумленно спрашиваю.

— Хватит разговаривать, — ни с того ни с сего произносит Исайя, поднимаясь с места, — нужно вернуться.

— Я останусь здесь, — не двигаясь с места, произношу серьёзно.

Исайя опускает на меня взгляд и некоторое время молча смотрит.

— Нужно вернуться, — повторяет ещё раз, глядя мне в глаза.

— Тебе нужно — ты и возвращайся, — произношу также четко и начинаю прибирать со стола.

После того, как на кухне был наведён идеальный порядок, а вся посуда — вымыта, я разворачиваюсь лицом к двери с кухни и встречаюсь взглядом с молодым человеком.

Он всё ещё здесь?.. И был тут всё это время?..

Осторожно обхожу его и иду в гостиную. Исайя следует за мной.

Сажусь на диван и включаю телевизор — хотя с роду его не смотрела. Исайя садится рядом.

— Почему ты не разговаривал со мной? — резко разворачиваясь к нему, спрашиваю; по слегка растерянному взгляду понимаю, что не все мысли передаются телепатически, — Раньше. Почему ты не разговаривал со мной раньше? И не смотрел на меня?

Исайя отворачивается, направляя всё внимание, — если это можно назвать вниманием, — на экран телевизора.

Ага… значит, ответа на этот вопрос я не дождусь?

Как и на некоторые другие вопросы…

Хорошо.

Хочет играть в молчанку? Будем играть в молчанку. Я это тоже хорошо умею. И вообще, уважаю право каждого — оберегать свою зону комфорта. Можно просто сидеть и смотреть телевизор. Да…

Так думала я. Однако, когда я проснулась и открыла глаза, стало ясно — ни о каком уважении к чужой зоне комфорта и речи быть не может! Особенно, когда я буквально лежу на коленях Исайи! Осторожно приподнимаюсь, стараясь не разбудить молодого человека своими движениями… вот только моё лицо пылает так, что он скорее проснётся от печки под названием «Жар от моих щек», чем от исчезновения тяжести с его ног… Тихонько сползаю с дивана, болезненно морщась от того, как затекло моё тело, и также тихо иду в коридор: там кто-то продолжает методично стучать в дверь.

К слову, стук этот едва различим… но именно он и разбудил меня.

Подхожу к двери, смотрю в глазок и удивленно застываю.

На площадке перед моей квартирой стоит Влад. И, кажется, он сильно пьян.

Осторожно открываю дверь, почти беззвучно выхожу и тут же прикрываю за собой. Складываю руки на груди, пытаясь защититься от холода. Смотрю на своего бывшего возлюбленного.