– К несчастью, я был свидетелем всему.

– Но как? Когда?

– Прошло пять дней. Три дня и три ночи длилось всеобщее безумие, охватившее этих несчастных. Три дня разрушений, пожара, уничтожения всего, убийства нескольких верных слуг, которые пытались помешать. Не было возможности покинуть убежище в церкви. Мы ослабели, когда нам удалось сбежать и пройти пешком через поля, страдая от тысячи мучений, пока не добрели до ближайшей усадьбы.

– А солдаты? А местные власти? – спрашивала возмущенная София. – Что делали власти Анс д`Арле, Сент-Анн, Дьяман?

– Туда никто не пришел. Кампо Реаль – отдельное королевство. Но что бы они смогли сделать? В каждом из этих населенных пунктов не более одного или двух десятков солдат против несколько тысяч мужчин и женщин, поднявших мятеж в Кампо Реаль.

– В таком случае, все было в руках этого сброда?

– Только несчастная сеньора де Мольнар и три старых служанки сбежали со мной, перешли через границы Кампо Реаль, которые я знал.

– Боже мой! Боже мой. Можно потерять рассудок!

– Успокойся, мама, успокойся, – советовал Ренато.

– Успокоиться? Успокоиться? Ты осмеливаешься говорить, чтобы я успокоилась? Нужно просить полицию, солдат, кого-то, кто может уничтожить эту дрянь! Нужно немедленно туда выехать!

– Это будет очень опасно… – указал священник.

– Не имеет значения! Правда не имеет, Ренато?

– Ты пойдешь за смертью, мама! – объяснил Ренато.

– Пойду? Пойду одна? Ты хочешь сказать, что не думаешь…?

– Да, мама. Я поеду. Поеду, но не сейчас. Я должен ждать. Не знаю, сколько часов или дней, но буду ждать. Есть кое-то важнее, чем Кампо Реаль, важнее всего. Любой ценой, я должен спасти ее.

Отчаянная София Д`Отремон подошла к сыну. Она едва могла представить, что произошло в ее Кампо Реаль. Это было словно объявление, что весь мир затонул, закончился, взорвался. Как может говорить Ренато, что есть что-то важнее Кампо Реаль? Замешательство, ужас сменились свирепым гневом, беспредельным возмущением, которое внезапно поднялось из ее недр:

– Ты не понимаешь? Негодяи в нашем доме, разрушают и отнимают, уничтожают Кампо Реаль, поджигают, убивают! Ты понимаешь, что происходит? Представляешь себе этих псов, этот отвратительный сброд?

– Конечно же представляю. Не в первый раз такое случается, мама. На Гаити, в Санто-Доминго, на Ямайке.

– Единственную важность представляет для меня случившееся в Кампо Реаль! Это мое, твое, наше! Это наши земли, наш дом! Что течет в твоих венах вместо крови?

– Я же сказал, что поеду тогда, когда это будет возможным.

– Ну тогда я еду немедленно, хотя бы и искать смерть, как ты добиваешься! – и крикнув, громко позвала: – Янина, Сирило, Эстебан! Пусть немедленно запрягут повозку! Пусть подготовят другую, чтобы следовать за мной, доверенные слуги дома! Пусть запасутся провизией и оружием, которое найдут!

– Тем не менее, Ренато прав, сеньора, – мягко вмешался Отец Вивье. – Это настоящее безумие.

– Мама, мама, подожди! – умолял Ренато.

– Чего ждать? Если бы это случилось при твоем отце, который был смелым, он бы подчинил их хлыстами! Но ты, ты…!

– Что я, мама?

– Ты больше, чем трус! Тряпичная кукла, которой женщины играют по своим прихотям! Недостойно твоего имени и звания!

– О, хватит! Клянусь тебе, что…! – вскинулся негодующий Ренато.

– Не клянись ни в чем! Дай мне выйти! Дай пройти! Я буду… я…! – София остановилась, словно задыхаясь, и вскоре упала на пол.

– Мама… Мама!

– Не приближайся, не трогай меня! – отвергла яростно София.

– Янина! – гневно позвал Ренато. И приблизившись, властно приказал: – Позаботься о матери, отведи ее в спальню и пусть она не встает с кровати. Пусть не выходит, даже если придется запереть ее на ключ!

– Ренато, Ренато…

– Прошу вас, оставить меня в покое, Отец.

– Я не могу уйти, не договорив. Кое в чем права донья София. Нужно поехать в Кампо Реаль, попросить помощи у властей. Пустить в ход все средства. Там творится ад, хаос. Понятно, что, используя только силу, это будет невозможно, но нужно найти средство. Возможно, эти люди уже насытились и будут слушать посредника. Я обещаю остаться рядом с доньей Софией и попытаюсь ее упокоить; но если бы вы прямо сейчас сходили в дом губернатора…

– Нашего губернатора нет в Сен-Пьере, – гневно и язвительно отозвался Ренато. – Он нашел удобное решение всех проблем. Ему нужно было поехать в свой дом отдыха в Фор-де-Франс.

– Это печально. Но остались власти, глава полиции, комендант Крепости. У кого можно попросить необходимой помощи.

– Я не буду ничего делать, Отец Вивье, пусть даже вы решите, как моя мать, что я трус.

– Ради Бога! Вы принимаете во внимание эту мимолетную вспышку злобы, лучше сказать отчаяния? Потому что она…

Холодный и режущий взгляд Ренато остановил последние слова священника. Это было красноречивее любых слов. Отец Вивье стоял неподвижно, пока тот удалялся через двор.


– Моника, посмотри туда! Подойди, скажи, что ты тоже видишь, что это не только мои глаза, я не сплю.

Изумленная, взволнованная, Моника позволила увести себя, Хуан почти тащил ее за руку к краю острых вершин скалистого берега. С кошачьей гибкостью спустился он, помогая, поддерживая ее, словно для его крепчайших ног не существовало скользких мест и трудностей. И наконец, они продвинулись к обломку камня, который выходил в море в виде площадки.

– Посмотри, смотри, Моника! Видишь? Понимаешь? Возвышенность, цепь из камней, которая образует водоворот.

– Возвышенность? – повторила Моника, сбитая с толку. И быстро поняла: – О, уже нет! Исчезло, скрылось!

– Вон, вон! Это сделали взрывом, который открыл ров. Нас отделили от земли, отрезали, превратив Мыс Дьявола в остров, но не учли кое-что. Разрушилась и помеха! Ты не помнишь, о чем мы говорили? Нужно пройти много миль, чтобы пройти эти течения. Невозможно было осмелиться на лодке пройти этот кипящий клубок, который образовывала эта возвышенность. Теперь нет помех, видишь? Не сталкиваются волны, море спокойно.

– Хуан, о чем ты думаешь?

– Есть способ сбежать. Твоя первая мысль была правильной, у нас остался путь на море и по этой дороге я спасу тебя.

Моника повернулась к нему и посмотрела прямо в лицо. На мгновение ее глаза осветились. Словно волна благодарности к тому, чья жажда спасти ее сейчас была выражена как нельзя сильнее. Затем она словно очнулась:

– Почему ты говоришь спасти меня, а не нас? Разве я не говорила…?

– Ты будешь делать то, что я посчитаю нужным. Разве ты не понимаешь? Мы воспользуемся одной лодкой, достаточно крепкой, чтобы с вероятным успехом совершить это путешествие. Воспользуемся спокойствием, темнотой ночи; думаю, мы сможем пройти в город незамеченными. Мы будем в южной бухте, рядом с твоим старым домом. Мы смогли бы это сделать, если удача будет на нашей стороне. Кроме нас двоих в лодке будет мальчик. Я возьму Колибри, оставлю его с тобой. Я смогу вернуться раньше рассвета. То, что случится потом, не имеет значения, потому что ты будешь в безопасности.

– Что не имеет значения?

– Я буду чувствовать себя спокойным после всего.

– Я так тебе мешаю, Хуан?

– Мешаешь мне? Неужели я не благодарен, что ты решила остаться со мной? Неужели…? О, нет, нет!

– Продолжай, Хуан. Прошу тебя, говори, что думаешь. Что ты думаешь о такой женщине, как я, Хуан?

– Я груб на похвалы.

– Эти люди не заслуживают, чтобы я приняла то, что ты намереваешься сделать. Нет, Хуан, я не согласна. Мы все решимся на это. Как ты говоришь, путь в море открыт, значит, мы можем последовать туда, навстречу судьбе. У этих людей есть древесина, инструменты, маленькие лодки. Ты знаешь, как мы должны все это отремонтировать, починить, собрать все необходимое. Они говорили о том, чтобы соорудить нечто вроде плота.

– Который разобьется о камни.

– Теперь нет. Ты сам только что сказал.

– Только на одной лодке можно остаться незамеченным. Когда их несколько, то это не то же самое. В любом случае, мы постараемся, но только когда ты уже пройдешь этот ров.

– Тогда это будет невозможно. Ты должен соединить всю волю в одно усилие.

– Так не получится. Остальные должны ехать дальше. Ты можешь высадиться в любом месте.

– Разве Люцифер не находится рядом с южной бухтой? Там ты бросал якорь. Он не сможет помочь нам сбежать?

– Да, возможно. Это довольно тяжело для него. Хотя, на самом деле, мы… Всего лишь маленькая кучка больных и нищих.

– Люцифер – морской корабль, сильный, его трюмы просторные. Как я полагаю, они пусты.

– Действительно. Туда могут спрятаться все, да. Понятно, он конфискован, но не думаю, что занят охраной. Достаточно увезти его подальше от пристани, и бросить якорь с другого конца Мыса Дьявола. Им не придет в голову искать нас там.

– Правда, не так ли?

– Твоя идея великолепна, Моника, но гораздо опаснее моей.

– Какое имеет значение опасность? Ты говорил, что готов на все, чтобы спасти всех. Ты хотел просить губернатора взять на себя ответственность за происходящее. Они должны быть очень важны для тебя, раз ты был готов к подобному.

– Да, Моника, очень. Но есть кое-что в тысячу раз важнее для меня.

Он снова странно посмотрел на нее, а она взволнованно ждала; но неожиданно он спросил:

– Моника, ты думаешь, Ренато оставил тебя? Думаешь, когда он начал свой труд мести, то это было против тебя?

– Может быть. Когда он ушел, то говорил со мной угрожающе, – нерешительно вспомнила Моника. – Но не думаю, Хуан. Наоборот. Я убеждена, что если бы он смог избежать этого, то избежал бы.

– Из-за любви к тебе? Как ты думаешь, чего больше в его сердце: любви к тебе или ненависти ко мне?

– В нем любовь сильнее ненависти, Хуан. Думаю, он был рожден не для ненависти. В его душе злоба и ненависть временны. Порыв, вспышка, а потом все развеется. Всегда так было, не думаю, что внезапно он изменился. Его учили быть вежливым для жизни мягкой и простой. Но чего ты ждешь всеми этими вопросами? Чего ждешь от него и чего опасаешься?