— Это ничего не изменило бы. Сейчас я слишком занята, чтобы предаваться легкомысленным развлечениям.

Небрежно кивнув головой, он словно отмахнулся от ее отказа как от чего пустяшного.

— Но ведь это было две недели назад. Думаю, работа в вашей мастерской уже налажена надлежащим образом. Кроме того, никто не может шить весь день напролет. Даже для императрицы!

— Сейчас, возможно, и нет. Но, к вашему сведению, и такое случается. В Париже мне часто приходилось шить весь день.

— Однако сейчас работы у вас нет, и вы можете спокойно поужинать вместе со мной, ведь вы вправе покидать дворец в любое время по своему желанию. Лакей мне передал, что вы собирались садиться за стол, так что мне известно, вы еще не ели.

— Это правда, но…

— Но вас утомила русская еда, — прервал он ее и закончил свою мысль совершенно неожиданным для нее предложением: — А я знаю гостиницу, где превосходная французская кухня.

Маргарита обомлела от удивления:

— Здесь, в Петербурге? А, догадываюсь. Это, должно быть, на Васильевском острове.

— Вы совершенно правы.

— Я была во французском квартале прямо на следующий день после нашего приезда в Петербург. Однако я слишком разволновалась, поэтому толком ничего не запомнила.

— Разумеется, у вас не было времени, чтобы как следует изучить город. В таком случае позвольте мне стать вашим провожатым сегодня вечером и на краткий миг доставить вас во Францию, не покидая Петербурга. Кроме того, я смогу рассказать вам много интересного как о самом городе, так и о его жителях.

Предложение было очень заманчивым. Отказаться она не могла — это было выше ее сил. Ей самой очень хотелось попасть, пусть только на один вечер, в крохотный, но настоящий уголок любимой Франции.

— Благодарю вас. Я с большим удовольствием пойду туда, — сказала она твердо. — К тому же мне действительно хотелось бы узнать побольше об этом удивительном городе.

Она никак не могла забыть первого впечатления, когда город явился перед ней во всем великолепии в призрачных серебристых тонах при лунном свете.

— Мне на самом деле мало что известно о городе. Я знаю, что он был построен по указу Петра Великого, который захотел основать на пустынном и болотистом морском берегу новую столицу.

Ян ухмыльнулся:

— Итак, оденьтесь потеплее. Я буду ждать вас.


Завернувшись в теплый меховой плащ и накинув на голову капюшон, она вышла вместе с Яном на ночную улицу. Стоял сильный мороз, в небе ярко мерцали звезды. Возле крыльца их поджидала тройка. Они сели. Ян накрыл пологом и ее, и себя, и тройка помчалась вперед.

На улице было довольно светло от уличных фонарей. Ян время от времени указывал ей на различные красивые здания от Адмиралтейства до церквей с позолоченными куполами.

— Вон там, — он махнул рукой в направлении Петропавловской крепости, — стоит небольшой домик, в котором жил царь все время, пока отстраивался город.

— Да, я слышала об этом. Однако я не знала, где он находится.

— Я когда-нибудь возьму вас днем, чтобы показать его. А вы знаете, что он запретил строительство каменных зданий по всей стране, чтобы построить свой город. Он согнал сюда сотни тысяч рабочих, чтобы воплотить в камне свою мечту.

— Какой же огромной властью обладал царь, да и настойчивостью тоже. Расскажите мне еще о нем.

Она с нескрываемым интересом слушала рассказ Яна.

Тем временем тройка все мчалась и мчалась, вот они уже пересекли по льду Неву и выехали на другой берег, и вскоре тройка остановилась перед одним из домов, на котором висела вывеска с изображением, в чем не было никакого сомнения, французского виноградника.

Внутри ресторации золотистым светом горели свечи, в теплом воздухе витали дразнящие аппетит запахи подаваемых блюд. Народу было много. За одним из столов гуляла веселая компания русских офицеров. Хозяин заведения, по-видимому хороший знакомый Яна, провел их в небольшой кабинет, где никто не мог бы им помешать. Как только они сняли верхнюю одежду, ее тут же забрала расторопная служанка.

— Как видите, у нас сегодня много посетителей, минхер ван Девэнтер, — начал хозяин. — Однако я всегда рад видеть вас у себя.

Он подал меню, Маргарита и Ян выбрали для себя блюда. Слуга подал вино, заказанное Яном. У них опять появилась возможность продолжить прерванную беседу.

— Для меня этот город стал чудесным призраком, когда я впервые увидела его при свете луны, а затем на следующий день при дневном свете. Разноцветные стены домов, сверкающие на солнце золотистые купола и шпили… Все эти первые впечатления оказались для меня незабываемыми. Этот город напоминает мне драгоценный камень, который Петр Великий увидел в топкой грязи, вытащил на свет и вставил в оправу из камня.

— Мне нравится то, что вы говорите, — серьезно ответил Ян. — Мне это напоминает известное выражение одного путешественника, впервые увидевшего Санкт-Петербург. Он сказал, что в этом месте встретились красота земная и небесная, потому что здесь каждый человек чувствует радость в сердце.

— О, как верно и тонко подмечено, — ответила Маргарита, улыбнувшись и качнув головой в знак согласия, всем своим видом показывая, что она полностью разделяет это мнение. — Однако есть одна вещь, которая меня немного озадачивает.

— Какая же?

— Петр Великий построил столько прекрасных зданий, но после его смерти, как мне кажется, строительство города приостановилось, а если что-то и делалось, то только наполовину.

Ян тихо рассмеялся:

— A-а, и вы тоже это заметили. Да, русские с пылом берутся за всякую новую работу, какой бы она ни была, но когда со временем запал проходит, они бросают начатое дело и хватаются за что-нибудь другое. То, что не было сделано вчера, можно сделать завтра. Крепостные понимают, как бы они ни старались, все равно по воле их господ или из-за их пустой прихоти для них всегда найдется другая работа.

— Сказанное вами многое объясняет, — задумчиво произнесла Маргарита.

— Думаю, вы заметили, что до сих пор набережные Невы еще не до конца облицованы камнем, хотя работы на реке начались давным-давно, скорее всего, еще при Петре. Мостовые — вот вам еще один пример. Когда растает снег, вы сразу заметите, что не все улицы замощены, а многие не замощены совсем.

— У каждой великой нации есть свои сильные и слабые стороны.

— Бесспорно! Для наглядности можно сказать, что в лице императрицы отразились все особенности ее страны. С одной стороны, она отменяет смертную казнь а с другой — по-прежнему дозволяет применять телесные, порой очень жестокие наказания. Она образованная женщина, у нее большая, со вкусом подобранная библиотека, но ей совершенно безразлично ужасное невежество своих придворных. Конечно, есть исключения, к примеру, семьи родовитой аристократии, а также новые лица при дворе, умные, высокообразованные, которые преимущественно льнут к Екатерине, потому что она во многом ближе им.

— Откуда вам так много известно об императрице?

— У меня есть влиятельный покровитель при дворе. «Наверное, женщина», — не без ехидства подумала про себя Маргарита, однако его следующие слова опровергли ее предположение.

— Он довольно долго жил в Амстердаме, находясь на дипломатической службе при голландском дворе. Тогда же он приобрел у меня несколько полотен. Я вообще не думал о России как о стране, где любят искусство и готовы платить немалые деньги за картины, пока он сам не предложил мне, объяснив, что в России у богатых людей огромный интерес к произведениям искусства, в том числе и к картинам. Благодаря его посредничеству я получил доступ к великой княгине, которой, увы, не было суждено стать владелицей Рембрандта.

Маргарита подумала, что она все-таки не слишком ошиблась в своем первом предположении: ее спутник поставлял полотна великой княгине, одной из самых очаровательных женщин при российском дворе.

— А где вы жили в Париже? — спросил Ян.

Она сказала, затем ответила на следующий его вопрос, сильно ли отличаются условия работы здесь, в Петербурге, от парижских.

— Разницы почти никакой. Конечно, — подумав, прибавила она, — тут работа более интересная и более ответственная. Честно признаюсь, я еще не до конца привыкла к своему новому положению.

— Пустяки, — воскликнул Ян, — просто вы еще не совсем освоились на новом месте. Когда вы проживете здесь чуть подольше, то узнаете русский народ с его лучшей стороны. Я не сомневаюсь, что вы полюбите этих людей: они лукавы и остроумны, у них сильно развито национальное чувство гордости, и они очень стойко переносят все жизненные превратности и несчастья.

— Да, да. До сих пор, с кем бы я ни встретилась, я всюду видела только одну лишь доброту.

— Как вы полагаете, вы сможете привыкнуть к здешнему климату? — задал он свой очередной вопрос, не отрывая своего взгляда от ее лица. — Вас не пугает холодная русская зима? В нынешнем году, признаюсь, морозы сильнее обычного.

— Я сумею привыкнуть ко многому, в том числе и к холодной зиме. Но вот к чему я никогда не смогу привыкнуть, так это к ужасному состоянию миллионов крепостных, которых могут беспрепятственно наказывать, пороть и заставлять работать помимо их желания.

Ян кивнул, лицо его стало серьезным.

— Согласен с вами. Что поделаешь, насилие всегда существовало в мире, в той или иной форме. Хотя в любой момент положение может измениться в лучшую сторону. Я иногда думаю, что какой-нибудь отважный крепостной, мечтающий о свободе и не боящийся ни черта, ни смерти, может заварить такую кашу, какую потом будет не так-то просто расхлебать. — Он чуть помедлил, затем улыбнулся и серьезно произнес: — Я все-таки оптимист. Нет ничего невозможного на свете, если кто-то решил твердо добиваться своей цели.

Она ощутила сексуальную подоплеку у его слов и попыталась поскорее сменить тему, задав вопрос, выгодно ли он продал свои картины. Ян не успел ответить, так как подошли слуги с подносами, уставленными блюдами. Перед тем как подавать на стол, название каждого блюда произносилось вслух в строгом соответствии со старой французской традицией, затем с блюда снималась крышка, и в воздухе сразу распространялся изысканный аромат. Жареная гусиная печенка с печеными яблоками, которые подчеркивали нежный вкус печени, и салат сбрызнутый маслом орехового дерева; вторым блюдом шло жареное мясо ягненка, лежавшее прямо на блинах. На десерт подали яблочный пирог, покрытый глазурью в виде фиалок.