Лучи холодного зимнего солнца струились сквозь стекла. И все же они согревали деревянный пол, на котором расположились Тина и Бесс Энн. Девочки смеялись и хлопали ладошками, пытаясь поймать крошечные пылинки, плясавшие в солнечном свете. Кейт наблюдала за ними, стоя у прилавка: она пыталась запомнить каждый миг своего последнего дня в Медвежьей Петле.

Этот день стоило запомнить.

Сэм ушел рано утром и вернулся со свежей рыбой, когда она уже завтракала. Он был немногословен, но что-то в нем изменилось. Он снова улыбался той теплой и ласковой улыбкой, которая так пленила ее сердце в первые дни жизни на горе. И он постоянно наблюдал за ней. Когда она доедала овсянку, мыла посуду, складывала журналы у дивана – каждый раз, когда она поднимала голову, оказывалось, что он смотрит на нее.

Потом они отправились в город за ее машиной. Но Сэм поехал окружным путем, чтобы показать ей те места, которые она еще не видела.

– Сразу за тем подъемом раньше была маленькая заброшенная хижина, – сказал он, когда они съехали на одну из многочисленных развилок. – Мы с приятелем часто приходили сюда и ловили рыбу в ручье, теперь он уже высох. Хижина служила нам укрытием – это была наша крепость.

Кейт наконец-то повернулась к Сэму – ей так и не удалось рассмотреть то, чего уже давно не было.

– Вы приходили сюда ловить рыбу, хотя у вас под боком огромное озеро?

Сэм улыбнулся. Глаза его потеплели при воспоминании о том времени.

– Это была наша тайна. Озеро принадлежало всем, а ручей – только нам.

Он продолжал рассказывать о своем детстве, но Кейт, наслаждаясь одним лишь его присутствием, почти не слушала. День был очень солнечный, и в его волосах вспыхивали золотистые искорки. Сэм, похоже, никогда не пользовался темными очками – когда он улыбался, в уголках его глаз появлялись морщинки.

Воспоминания об их единственной ночи любви вновь захлестнули Кейт. Стоило ей закрыть глаза – и она видела, как он нависает над ней в постели, видела его мускулистое тело, поблескивающее в свете свечей.

– …и никто не смеялся, когда мы приносили крошечных рыбок домой, чтобы мама приготовила их на обед. Мы всегда ели рыбу в те вечера. Стыдно признаться, но только через несколько лет до меня дошло, что рыба на моей тарелке была раза в три больше той, что я приносил.

Кейт улыбнулась – она прекрасно себе это представляла.

– Энни рассказала мне, как твоя мама читала тебе летними вечерами у озера. “Уолдена”…

– И Эмерсона, и поэмы Фроста. Много из Марка Твена. – В глазах Сэма вновь появилось уже знакомое ей мечтательное выражение, словно он находился где-то далеко-далеко. – Она была особенная, наша мать…

– Мне очень понравились все, с кем я познакомилась здесь, – сказала Кейт, отводя глаза. – Жаль, что мне не пришлось встретиться с твоей матерью, Сэм.

Воцарилось молчание. Кейт похолодела – неужели она снова сказала лишнее? Но тут Сэм положил руку ей на колено, и Кейт чуть не расплакалась от счастья.

– Жаль, что у тебя никогда не будет такой возможности, Кейт. Она бы полюбила тебя.

Кейт посмотрела в его глаза и почувствовала, что ее неудержимо тянет к нему. Она ощутила его почти неуловимое движение в свою сторону, но он тотчас же выпрямился, нарушив очарование момента. В его глазах была грусть, тронувшая ее до глубины души. Она хотела прикоснуться к нему, но знала что в ее нынешнем эмоциональном состоянии это будет катастрофой. И Кейт тоже выпрямилась, откинувшись на спинку сиденья.

Вскоре они подъехали к больнице. Шагая по коридору, Сэм держал в руке цветы. Остановившись у палаты, он вытащил один цветок из букета и воткнул его за ухо Кейт.

– Этот цвет гармонирует с твоим нарядом. – И подмигнул.

Кейт засмеялась – ну никак не мог оранжевый цветок сочетаться с розовым свитером.

Всю оставшуюся часть дня Кейт не переставала удивляться. Если бы она могла хоть на секунду допустить подобное, она подумала бы, что за ней ухаживают.


Кейт отступила от стола, рассматривая результаты своего труда. Грэнни достала свою “парадную” керамическую посуду, а Энни полдня шила новые салфетки. Кейт соорудила в центре стола украшение из сосновых шишек, веточек и кусочков материи, которую Энни использовала для шитья салфеток. И посыпала все это душистыми травами из сада Грэнни.

Грэнни, сидя в своей качалке у огня, руководила действиями Кейт – та теперь взялась за стряпню. Ветчина, красный соус, картофель, зелень, тушеные помидоры и кукурузные лепешки со свежим маслом – все это входило в меню. Грэнни все попробовала и похвалила Кейт за ее кулинарные способности. Комплимент был, безусловно, искренний, и это наполнило Кейт гордостью.

На пиршество пришли ближайшие соседи Бьюкененов. Кейт, сидя за столом рядом с Сэмом, чувствовала себя хозяйкой, принимающей гостей.

После обеда все направились к марине. Мужчины отодвинули к стене несколько прилавков, освободив место для танцев. Яркий свет над головой был погашен, свечи и масляные лампы отбрасывали мягкий свет на всю компанию. Леонард и один из соседей, некий мистер Кэмпбел, принесли скрипки, и вскоре магазин наполнился умиротворяющими звуками “Вальса Теннесси”.

Кейт разнесла сидр и горячий чай. Потом устроилась на широком одеяле рядом с Энни и малышками. Оглядев себя, она подумала, что выглядит чересчур нарядной. Энни одолжила ей кремовую тонкую блузку с красной вышивкой по горловине и сильно расклешенную красную юбку с крошечными вышитыми желтыми цветами. Кейт отказывалась, но Энни твердо настаивала на своем. Зная, как хочет девочка увидеть брата счастливым, Кейт не могла не задаться вопросом о причинах такой настойчивости.

Взглянув на Сэма, она заметила, что он разговаривает с миссис Кэмпбел и еще одной женщиной. Женщины, которым было, очевидно, под пятьдесят, хлопотали вокруг Сэма, словно наседки, – сдували с него воображаемые пылинки и то и дело наполняли его чашку, грозя ему пальцем. Сэм был в новых джинсах и голубых подтяжках и выглядел просто замечательно.

Когда мистер Кэмпбел взял банджо и заиграл на пару с Леонардом “Скалистую вершину”, Сэм, не теряя времени, подошел к Кейт. До этого никто не танцевал, но Кейт не собиралась упускать такую возможность – ведь она снова могла оказаться в его объятиях. Если эта ночь для них последняя, то она не потеряет ни секунды.

– Пошли, Кейти, – сказал он, наклоняясь, чтобы помочь ей встать. – Давай раскрутим эту вечеринку.

Кейт потребовалось всего несколько минут, чтобы уловить рисунок быстрого танца. Потом ноги ее почти не касались пола. Она обхватила Сэма за шею и держалась за него изо всех сил.

Прошло несколько минут, и вдруг Леонард и мистер Кэмпбел снова заиграли “Вальс Теннесси”, словно хотели только подразнить танцующих быстрым темпом “Скалистой вершины”.

– Они знают только эти две мелодии? – прошептала Кейт в ухо Сэму, все еще немного задыхаясь.

Сэм прижал ее к груди.

– Они знают столько мелодий, что и не сосчитать, но почти все они могут показаться тебе незнакомыми. Думаю, они делают это ради тебя, – добавил он с ухмылкой. – Ты против?

Кейт смотрела ему в глаза. Ей так хотелось сказать Сэму о своих чувствах.

– Нет, я совершенно не возражаю. И буду счастлива, если они станут играть эту мелодию всю ночь.

Им казалось, что они танцуют всего несколько минут: погрузившись в собственные ощущения, они не замечали, как бежит время. Но Кейт, иногда открывая глаза, видела, что зал постепенно пустеет. Энни и дети давно уже ушли домой. Один за другим гости расходились. Наконец остался лишь один Леонард: он уходил последним. Перед тем как направиться к двери, Леонард включил приемник, стоявший на прилавке.

Кейт ахнула, услышав, как хлопнула дверь.

– Сэм!.. – Он инстинктивно прижал ее покрепче к себе и, словно защищая от какой-то опасности, повернулся спиной к двери.

Оглядевшись, улыбнулся:

– Кажется, мы наконец выпроводили Леонарда. Кейт тоже осмотрелась.

– Так он ушел?

– Надо же, Леонард устроил специально для нас серенаду. Должно быть, он действительно одобряет тебя. – Руки Сэма по-прежнему обнимали ее тонкую талию, и они по-прежнему двигались в такт музыке. – Конечно, как только он увидит, что ты сделала с джипом…

Глаза Кейт расширились.

– Что?

– Ну, все эти царапины и вмятины после твоего вчерашнего спуска с горы.

– Ах так? – Руки Кейт крепко обхватили шею Сэма. – Откуда ты знаешь? На этом джипе не было живого места еще до того, как я взялась за него.

– Знаешь, – заговорил он с хрипотцой в голосе, – был бы я другим человеком, так заставил бы тебя отработать стоимость покраски.

– Сэм… – Она хотела ответить ему в тон, но вдруг замолчала. – Сэм, если бы ты был другим, я бы никогда не полю…

Он резко остановился. Взял в ладони ее лицо и заставил посмотреть себе в глаза. Кейт сглотнула, не в силах отвести взгляд. Она почти сказала это. И он понял.

– Кейт, – прошептал он. – Кейти… – В его голосе звучала мольба.

Она поняла, что должна договорить, иначе навсегда потеряет его.

– Я… я бы никогда не полюбила тебя, если бы ты был другим.

Они стояли так лишь несколько мгновений. Им показалось – вечность. Кейт затаила дыхание. Она так долго подавляла свои чувства, и сейчас ей казалось, что сердце ее вот-вот разорвется. Если он сейчас ничего не скажет…

– Кейти, – сказал он, и на лице у него появилось удивленное выражение, – я без ума от тебя. Я люблю тебя. О Господи! – воскликнул он, привлекая ее к себе и зарываясь лицом в ее волосы. – Мы потеряли столько времени!

Рыдание вырвалось из груди Кейт. По щекам ее потекли слезы.

– Ты тоже меня любишь? Но сейчас все почти закончилось…

– Нет. – Сэм немного отстранился, чтобы посмотреть ей в глаза. – Время есть. Время всегда есть, милая, – сказал он, целуя ее соленые от слез щеки.

Руки Сэма обхватили ее бедра. Он легко приподнял ее и крепко прижал к себе. Кейт чувствовала, что тает в его объятиях, становится мягкой и податливой. Сэм сделал шаг вперед, прижав ее спиной к стене. Она инстинктивно прижималась к нему, к его твердой как скала груди. Его руки скользнули под тонкую блузку и кружевной лифчик, высвобождая бархатистую грудь. Кейт, захватив пальцами прядь его волос, легонько отстранила его голову. Выгнув спину, она тоже запрокинула голову, и тихий стон сорвался с ее губ. Кровь бушевала в жилах Сэма словно раскаленная лава. Припадая губами к нежной шее, он поглаживал ладонью ее грудь, легонько теребил пальцами сосок.