— Я теперь вообще все знаю, могу хоть сейчас экзамен сдать! Задай мне любой вопрос, с пятого по одиннадцатый класс! — с готовностью и азартом отличника попросил Д.

— Ну, я не знаю, — сказала я, и неожиданно для себя, спросила первое, что пришло в голову, — расскажи мне, как размножаются куры?!

— Возможно, ты будешь шокирована, но они размножаются яйцами! — казалось Д. даже обиделся такому легкому вопросу.

— Понятно, яйцами. А почему тогда не в каждом яйце есть цыпленок?

— Малыш, все потому, что не каждое яйцо оплодотворено, — втолковал мне Д.

— А как оплодотворить яйцо, чтобы был цыпленок?

— Петух топчет курицу! — брякнул он, явно радуясь, что знает ответ.

— Как топчет?

— Ногами! Встает на нее своими лапами этими когтистыми и топчет!

— И от топтания появляется цыпленок? — удивилась я.

— Ну да!

— То есть, если встать на курицу она будет сносить оплодотворенные яйца? А если будет топтать не петух, а человек? Кто вылупится?

Д. даже остановился, так его поразил мой вопрос. Я и сама была в тупике. Все, что мне говорил Д., я конечно и сама знала, но вдруг мы оба поняли, что совершенно не знакомы с полным детальным процессом размножения кур.

— Может у петуха есть какой-то орган, который проникает в курицу и потом… все как у людей?! — предположил Д.

— Я когда-то давно видела ощипанного петуха в деревне, и у него не было ТАКОГО органа, — с сомнением сказала я.

— Ты наверно тогда маленькая была и не обратила внимания, и потом, может у мертвого петуха не видно?

— Я не знаю. Живой и ощипанный петух мне точно не встречался!

— Но ведь должно что-то быть! — вскричал Д.

— Должно, и ты должен знать! Ты же у нас великий биолог!

Он был таким растерянным и смешным, казалось у него даже волосы встали дыбом от напряженного размышления. В следующий миг его осенила догадка:

— У меня же есть атлас по биологии! Людмила Германовна мне его подарила на память. Там про всех есть. И про петухов кажется тоже. Пойдем, посмотрим?!

— Пойдем к тебе домой? — уточнила я.

— Да, мы ведь должны докопаться до истины! — с жаром ответил Д., - А еще я могу пожарить для тебя картошки, вкусно так, с лучком!

Я согласилась, не сомневаясь ни секунды. Идея с поиском члена петуха и приготовлением картошки показалась мне ключом к сердцу Д., шикарным поводом проникнуть в его святая святых, остаться с ним наедине, и выяснить, наконец, есть ли между нами что-то более глубокое, кроме общей привычки без конца пороть чушь и строить из себя неразумное дитя.

Он так волновался, что у него даже пальцы подрагивали, когда он ловил попутку, чтобы поскорее оказаться дома.

— Я чувствую себя как ученый на пороге величайшего открытия! — возбужденно сказал он, садясь в машину.

— Я тоже, — ответила я, предвкушая в мыслях свое собственное открытие — «открытие его души»!

Небольшая однокомнатная квартира, которую снимал Д. находилась на первом этаже старой пятиэтажке, в тихом районе, в паре кварталов от его работы. Едва я переступила порог его жилища, как поняла, что оно очень похоже на то, что снимали на пару Иван со своим другом. Стараясь отогнать от себя сомнительные воспоминания, я принялась осматривать комнату, где жил Д.

Там все было пропитано его духом. Его гитара на специальной подставке около дивана с полосатым пледом, его футболка на спинке стула, его письменный стол с кучей разнообразных вырезок и фоток под стеклом, его тарелка с засохшей костью от куриной ноги. Видимо до сих пор курицы его интересовали исключительно как средство пропитания, а не как объект изучения.

— Пардон, — произнес Д., - грациозным жестом убирая грязную тарелку со стола и устремляясь на кухню, где тут же принялся громыхать какими-то кастрюлями.

Я услышала, как он включил воду, и в ответ на гудение крана, грозно приказал:

— Не гуди!

И кран перестал.

А я продолжала изучать его скромный интерьер, и остановила взгляд на стене, где рядом с постером с изображением Чака Шульдинера из группы «Death», я увидела нарисованный простым карандашом портрет самого Д., где он был как живой, с выражением лица весьма для него характерным. Глаза смотрели ласково и немного печально, губы в полуулыбке, как будто вот-вот скажут какую — нибудь нелепую, но уморительную фигню, светлые волосы раскинуты по плечам. В левом верхнем углу портрета стояла подпись «Коша».<1>

Из Настиных рассказов я знала, что так Д. называл свою бывшую девушку Яну. Они уже три месяца как расстались, а портрет он хранил. Наверное, все еще что-то чувствовал к ней. Рассматривая портрет, я словно ковыряла старую рану, было больно, но любопытно. Она наверно его очень любила, когда рисовала, хотела, чтобы он оценил. И он оценил. Повесил на самом видном месте. Возможно, он даже ей позировал. Может быть, это было прямо здесь, когда они валялись расслабленные и голые в постели после секса.

От этих мыслей я ощутила весьма явственный и болезненный укол ревности. Ведь я уже так привыкла к вере в то, что Д. — мой человек. Не смотря на то, что он пропадал, не звонил мне и не искал встреч, но мы постоянно разговаривали о нем с девочками, обсуждали его, строили предположения, мечтали. Я в мыслях считала его своим, и надеялась, что и он что-то чувствует ко мне. И вот теперь я столкнулась с его жизнью, в которой меня не было, но до сих пор жила другая. На что я только надеялась? Наивная дура. Я не та, ради кого сжигают старые мосты.

Для меня Д. сжег только свою хваленую картошку с лучком. А атлас по биологии он не нашел, поэтому идее изучить куриную подноготную пришлось кануть в забвение.

— Однажды мы докопаемся до истины! — пообещал Д.

— Конечно, какие наши годы, — согласилась я.

— Тем более что ты малыш, совсем еще малыш, — ответил он.

Мы сидели на его диване, после не очень сытного обеда. Он заглянул мне в глаза, ласково убрал с моего лица прядь волос, а затем нежно поцеловал в губы.

«Наконец-то!» — подумала я, и бросилась в бездну поцелуев и ласк, стремясь повторить тот наш первый раз и доказать ему и самой себе, что тогда все было не случайностью и новая близость принесет счастье нам обоим.

Телефонный звонок прозвучал как раскат грома. Д. как раз навис надо мной словно скала страсти, обнаженный и растрепанный, готовый снова стать со мной единым целым. От этого звука я вздрогнула и инстинктивно сжалась, устыдившись своего положения.

— Не обращай внимания. Нас нет дома! — жарко прошептал Д. мне на ухо.

Но телефон не успокаивался и продолжал трезвонить. А потом включился автоответчик, и веселый голос Д. проворковал: «Вы позвонили в психиатрическую, бригада санитаров выехала! Можете орать сколько угодно после сигнала!» Потом последовал длинный гудок, и обеспокоенный голос Димона вскричал:

— Даня, где тебя носит?! Срочно найдись! Коршун умирает, я поехал с ним в больницу, нужна твоя помощь!

Как истинный друг, Д. моментально вскочил с дивана и бросился к трубке.

— Дим, я тут! Алло! — проорал он.

Пока он слушал, что говорит на том конце провода Димон, я тоже вскочила с дивана и принялась лихорадочно собирать по полу свою одежду и прыгать на одной ноге, путаясь в колготках. Я так разволновалась, что чувствовала, как кровь стучит в ушах.

— Да! Да! Понял! Понял! — все повторял Д. взволнованным голосом. А когда, наконец, положил трубку, посмотрел на меня глазами полными ужаса.

— Илья умирает? — нетерпеливо спросила я.

— Кажется, он сломал ногу. Перепрыгивал пьяный через скамейку, зацепился ногой за спинку, и скамья рухнула на него, — объяснил Д.

— Ужас какой! — воскликнула я, хватаясь за щеки.

— Они в центре в сквере тусили, решили пива попить, и вот результат! В общем, Димон поехал с ним на скорой, пока побудет с ним в больнице, а я должен доехать до них, забрать у Илюхи ключи от его дома и привезти потом ему вещей, полис и паспорт. Родителей нет, они как раз только вчера уехали на море. Отец решил, что матери нужно прийти в себя после Вадика…

— В какую больницу его везут? — спросила я.

— В травму, в областную, а что? — удивился он.

— Это же другой конец города! — воскликнула я, прикинув, сколько займет дорога туда и обратно. И вдруг я вспомнила кое-что очень важное.

— У Насти есть ключи!

— В смысле?

— У нее есть ключи от квартиры Ильи. Она нам хвасталась, давно еще летом, когда у них был самый страстный период, кажется он так их и не забрал у нее.

— Звони ей, — предложил Д., буквально швыряя в меня телефон.

Несколько минут у нас ушло на то, чтобы позвонить и объяснить все Насте, к счастью она была дома, и тоже страшно разволновалась. Затем мы снова набрали Димону на сотовый и уточнили адрес больницы, а затем выбежали на улицу и поймали машину, чтобы поехать к Насте, и затем проникнуть в квартиру Ильи.

Настя против обыкновения собралась очень быстро и даже вышла из дома на улицу, мы подхватили ее возле остановки и помчали дальше. Все это напоминало бандитский фильм с погонями и ограблениями.

Д. остался ждать в машине, а мы с Настей побежали в квартиру. Пока Настя рылась в шкафу Ильи, выбирая полотенце, штаны и футболки, я на кухне выбирала ему подходящую кружку, ложку и тарелку. Я никогда не лежала в больнице, но Д. сказал, что в там нужно все свое.

По пути в больницу Настя вдруг расплакалась.

— Ну почему он так, — всхлипывала она.

— Настюша, успокойся, может быть там ничего серьезного, — утешал ее Д.

— Да, возможно, ложная тревога, скажут ушиб простой, наложат повязку и отпустят, — сказала я, гладя ее по плечу.

И вдруг она перестала реветь.

— А почему вы позвали меня, а не Мэри?

— А зачем она? Ключи то у тебя, — ответила я.