Линда Черри - Хроники Ники

Я смотрю на тебя и постигаю этот волшебный миг мечты о нашем будущем счастье, ровно до тех пор, пока Настя, стоящая в автобусе напротив меня, случайно не оборачивается в твою сторону и не начинает негромко, но настойчиво тараторить мне в ухо:

— О, видишь того парня, на задней площадке? Это Максим! Помнишь, я тебе рассказывала, в прошлый раз, когда я была в «Саббате» с Катей, мы с ним познакомились. Ему двадцать один. Возраст, что надо, как раз для меня. Правда, он похож на того парня, актера из фильма «Факультет»? Ну там, где школьные учителя монстры — пришельцы. Он классный да? Мы еще с ним танцевали, и он взял мой телефон. Звонил потом, гулять предлагал. Наверняка тоже едет в «Саббат»! Давай, подойдем к нему…

И я понимаю, что все рухнуло и пошло прахом. Все кончилось, так и не начавшись.

Да, все кончилось, между мной и тобой. Теперь между нами навсегда разверзлась пропасть. Эту пропасть зовут Настя, ей, как и мне 18 лет, она красавица, художница, и с недавнего времени еще и модель. Ты будешь ее рабом, пока ей этого хочется. Она всегда так делает. Любой новый симпатичный парень всегда ее. Он ходит за ней, как приклеенный. Звонит ей по вечерам, покупает мороженое, записывает для нее кассеты с рок-музыкой, стоит под ее окнами. Туда же подтягиваются и все его друзья. Они тоже тайно влюблены в Настю.

Под ее окном всегда кто-то стоит. Потому что Настя — принцесса. Это ей внушила ее мама, и все это признают и неизбежно влюбляются. Я тоже это признаю, потому что Настя красивая. А я лишь ее бледная тень.

И вот Настя хватает меня за рукав и тащит к тебе через весь автобус. Еще на ходу она кричит:

— Максим, привет! Спорим, я знаю, куда ты едешь?

— Следишь за мной? — весело спрашиваешь ты, и начинаешь нравиться мне еще больше, потому что в твоем голосе и взгляде я не замечаю обычного подобострастного восхищения, присущего всем ее поклонникам.

Настька тоже его не замечает и сразу тушуется:

— Да нет, просто тоже едем в «Саббат» на концерт "Монстров Металла". Это вот Ника, — говорит она и слегка толкает меня вперед, так, что я, потеряв равновесие, чуть не падаю на твоего друга.

— Я Макс, — говоришь ты и вдруг смотришь мне прямо в глаза, — а вы сестры?

Настя продолжает что — то там еще говорить, а ты представляешь нам своего друга, имя которого я тот час же забываю, он такой же «невидимка», как и я.

Потом, доехав до нужной остановки мы, наконец, выходим из автобуса. Вместе идем до клуба, где уже начался концерт, и когда входим внутрь, тебя с твоим другом сразу же поглощает многоликая и пестрая толпа таких же неформалов-металлистов.

Мы с Настей идем по коридору, проталкиваясь сквозь разношерстный народ, и вдруг на нашем пути встает высокий крепкий детина с безумной улыбкой и диким взглядом. На нем камуфляж с белым нитяным аксельбантом, тельняшка и яркий голубой берет. Глаза такого же цвета смотрят на нас с явным восторгом. Неизвестно каким ветром его занесло в клуб на метал-концерт.

— Девушки, а вам нужен рыцарь? — обращается он к нам.

— Нафиг нам рыцарь? — бурчит Настя.

— Да я как бы сам не в восторге, дембельнулся только вот, — усмехается парень.

— Тогда зачем предлагать? — спросила я.

— Мне цыганка нагадала, что если буду рыцарем, встречу сегодня свою судьбу, — искренне отвечает он.

— Чувак, ты где этот подкат вычитал, в журнале «Пенсия»? — смеется Настя.

— Окей, забудем о цыганах! Давайте тогда просто знакомиться, — предлагает он и протягивает мне руку, — Семен.

— Ника, — отвечаю я и пожимаю его крепкую ладонь.

Настя тем временем тянет меня за край футболки. Но я не обращаю внимания. Я первый раз в «Саббате» и не знаю, как тут принято общаться, а вдруг отказ от знакомства является дурным тоном. И потом, не так часто мне это вообще предлагают.

— Ника? — переспрашивает парень, — Необычное имя.

— Меня мама назвала в честь дедушки, он на войне погиб, — поясняю я.

— Да? И как его звали?

— Николай, — отвечаю я, удивляясь его недогадливости.

— Ну, хватит! — Настя хватает меня за руку и прямо таки тащит в зал.

Десантник растерянно смотрит нам в след.

В зале мы тусуемся, слушаем "Монстров", отрываемся во всю у сцены. Невероятная громкая и живая атмосфера захватывает меня.

«Монстры» все как на подбор: высокие, крепкие, длинноволосые, одетые в черное и с кучей татуировок. Они исполняют песни «Металлики», «Парадайз Лост» и еще каких-то брутальных команд, названий которых я не знаю. Но мне очень нравится происходящее действо. До этого дня, я ничего тяжелее «Нирваны» не слушала, и теперь мощная порция музыки едва не сбивает меня с ног. Но я радостно впитываю эту энергетику. Я чувствую мурашки и дрожь по всему телу. То ли от ревущих звуков фузовых гитар, то ли от восторга, который меня охватывает, когда я вижу, как фронтмен «Монстров» уходит с гитарой вглубь сцены, а потом вдруг резко возвращается, останавливается у самого края, ставит ногу на монитор, и слегка откинувшись назад, начинает играть какое-нибудь особенно пронзительное соло. В полутьме видно только его силуэт, пряди светлых волос, подсвеченные прожекторами, красиво изогнутый стан и сильные руки, нежно держащие гитару. Зал при этом ревет в экстазе. И мы с Настей тоже.

— Какие у него глаза! Ты видишь? — орет со всей силы мне в ухо Настя.

— Какие глаза? Тут темно, не видно же ни черта! — кричу я ей в ответ, не слыша своего голоса во всем этом грохоте гитар и ударных.

— В эти глаза нельзя не влюбиться! — исступленно продолжает вопить Настя, — Вот парень красавец настоящий, поняла?! Не то, что этот валенок в берете!

Вместо ответа я смеюсь и рукой ерошу ее немного влажные от жары волосы. Всегда она так, готова влюбиться во всех, и всех влюбить в себя. И главное, ей это как-то удается!

Потом после концерта мы бесимся на дискотеке, танцуем и трясем волосами, позабыв обо всем. Вокруг веселится пестрая толпа. Я вижу, как где-то на заднем плане залихватски отплясывает десантник. Подумать только, ВДВ-шник рубится под «Papa Roach».

Настя уговаривает остаться в клубе до утра, но я как обычно не могу. Обещала маме вернуться до полуночи. Настя смеется надо мной и представляет, что из-за своей обязательности, правильности и привычки приходить домой вовремя, я, однажды опоздав всего на секунду, превращусь в тыкву. Но к счастью, она меня не бросает. И мы вместе идем к выходу. Краем глаза замечаю, что десантник устремляется за нами.

Когда мы выходим на улицу, он догоняет и предлагает проводить, Настя делает мне страшные глаза, мол «не говори с ним». И тут нас спасает чей-то окрик:

— Эй, десантура! Есть закурить?

Мы оборачиваемся и вдруг видим сразу всех троих «Монстров». Они стоят, красиво выделяясь на фоне стены разрисованной граффити, неземные и недосягаемые, словно боги Олимпа. ВДВ-шник откликается на их зов, а мы с Настей, пользуясь заминкой, спешно бежим за угол и дальше прочь.

Отбежав на безопасное расстояние, жадно вдыхаем свежий вечерний воздух и хохочем. Но Настя вдруг замолкает, останавливает шаг, потом поднимает глаза к небу и грустно произносит:

— Ничего не будет.

— Ты о чем, — спрашиваю я.

— У нас с Максимом, — скорбно поясняет Настя, — Я видела его с Мэри. Они танцевали, а потом вместе, держась за руки, поднимались в бар.

— Да? А кто это — Мэри? — удивляюсь я.

— Одна местная тусовщица, я давно за ней наблюдаю, шикарная девица. Да ты ее наверняка тоже видела, такая высокая, черные волосы, кожаный корсет, пышная юбка до пола.

— И что с ней? — спрашиваю я, действительно припоминая девушку всю в черном, слегка смахивающую на ведьму.

— Просто она очень крутая. Если ей кто-то понравился, то всё, остальным не стоит встревать. Все парни от нее без ума, можно сказать, она королева этого клуба, — Настя говорит очень печально. Как любая уважающая себя красавица, Настя чтит права других красавиц и не хочет переходить дорогу той, что оказалась вдруг лучшее нее.

И в этот момент на меня накатывает удушающая тоска. Но я думаю, что это даже в какой-то мере справедливо: если есть, принцессы, то должны быть и королевы. И все-таки, понимаю, что не смогу уже забыть той минуты, когда увидела тебя, твой взгляд и твою улыбку. И если для Насти, ты был бы просто очередным трофеем в копилке поклонников, то для меня отныне ты — безумная мечта, которая будет гореть во мне вечным огнем, но никогда не исполнится.

[1] Порочная любовь послана небесами

Но ты поморщишься, и страсть угаснет

Мое сердце полно горечи, твое тело занято

Мое тело сломано, твое изогнуто

Вырежи свое имя на моей руке

Вместо боли я почувствую очарование

Ведь ничего уже не поделаешь

Каждый раз это я и ты, я и ты.

Он не нашел себе другую,

он влюбился в ведьму, и

Ушел на дно, камнем на дно

Он вылетел за ней в трубу

(с) Сплин — «Моя любовь»

Методист нашей группы англичанка Лариса Викторовна в конце пары по английскому радостно объявила, что близится католическое Рождество. Она была буквально помешана на этом празднике и каждый год в честь него устраивала среди своих студентов конкурс песни на английском языке. Вот и в этот раз она напомнила, что мы — как ее группа, должны приготовить к этому празднику какую-нибудь запоминающуюся яркую песню. Тем временем, мы с Олей, как обычно, сидели на задней парте, увлеченно писали друг другу записки, перешептывались и хихикали.

— Не понимаю, что это за слово, — написала Оля и подчеркнула карандашом среди текста в учебнике слово «pedestrian».

— Пешеходный, — ответила я.