Арина Холина - Хроники амбициозной брюнетки

В ресторанах, клубах и магазинах Даша ощущала себя ревизором, а не гостем — Антон не мог расслабиться ни на секунду. Блюдо слишком горячее. Слишком холодное… Вы уверены, что это 100 % кашемир? Покажите козу! Он не хочет «Дон Периньон», ему нужен «Кристалл», и вот они теперь сидят и ждут «Кристалл», который некий басс-бой ищет по всему Милану…

Сервис, конечно, не такой ужасный, как во Франции, но…

Да все уже давно привыкли к тому, что во Франции ужасный сервис, а в Италии в кафе — перерыв на обед! Ну сколько можно!

В конце концов, не за сервисом они сюда приехали!

Ну и отношение…

Вроде Антон Дашей восхищался. Звезда, красавица, лидер светской хроники.

Но она все равно была женщиной, а для таких, как Антон, женщина — это трофей. Даже если у нее в сто раз больше денег, власти и славы, чем у него.

Мужчина все равно попробует доказать, что он сильнее — хотя бы физически. Поэтому и нужны восточные единоборства — чтобы ни один придурок не мог одержать над тобой верх.

Антон не очевидно, но все же тщился доказать, что он тут за старшего — он может сделать все для своей женщины. А Даше это претило. Зачем доказывать? Он самоутверждается за ее счет, а она за это имеет кучу дорогих тряпок, несколько скучных обедов и ужинов и ощущение неловкости перед официантами и портье.

Хорошая сделка.

Ну и даже в сексе он не давал ей пошевелиться — все сам, все сам… В такой бездеятельности была своя прелесть, но в определенный момент Даше захотелось просто жить, а не сражаться в «камень — ножницы — бумагу», и она рассталась с Антоном.

Ну почему нельзя встретить человека, чьи недостатки будут похожи на твои и ты будешь воспринимать только его достоинства, а?

Мамина кредитка! Докатилась!

Что она, Даша, может сказать Захару?

А с другой стороны… Захар такой… очаровательный. Вон как старается! Между прочим, от всего сердца.

— Нет, ну зачем женщинам столько обуви? Тридцать пар туфель?! — удивлялся Сергей.

И это был ее лучший любовник!

В смысле обуви Сергей не осуждал ее. Действительно не мог осознать, с какой целью человек приобретает тридцать пар сапог и туфель.

Но при чем тут Оксана? У нее нет тридцати. Десять — в лучшем случае.

С Сергеем они познакомились полтора года назад, а расстались совсем недавно.

Полтора года назад Оксана считала, что такой вот Сережа — великое счастье.

Не красавчик, но симпатичный — настолько, насколько может быть симпатичным человек, занимающийся ипотечным кредитованием. Небольшая залысина. Типичный для мужика, десять часов сидящего под кондиционером, цвет лица. Рубашка «поло». Слаксы.

Обычный мужчина, мечтающий жениться ради порядка в доме и запаха домашней еды.

Ну почему, скажите, живут на свете люди, зарабатывают неплохие деньги, ходят в кино и театр, но при этом им не приходит в голову, что можно просто нанять домработницу? И ради того, чтобы в пыли под кроватью не гибли носки, вовсе не обязательно жениться, рожать троих детей и помогать теще таскать навоз ведрами?

Как вообще это называется? Стереотипы?

С горя Оксана даже заскучала по Даше — она знала, что та бы ее поддержала.

Оксана вытащила Сергея в люди ради того, чтобы не погибнуть от тоски. Захар пропал. Даша победила. Все плохо.

Хотелось отвлечься, но симпатяга Сережа только подлил масла в огонь.

Это ее судьба?

Такие вот — в лучшем случае! — Сережи?!

Она не может без Захара жить!

Она его любит…

И если придется быть грубой, жестокой и даже подлой — ладно! В конце концов, Даша сама — грубая, жестокая и подлая.

Как они жили с Сергеем?

Если честно — не так уж плохо.

И Оксана даже ощущала странное удовлетворение, появляющееся иногда, когда смотришь «Дом-2» или эту программу на «Муз ТВ» с Сергеем Зверевым.

Простота.

Простые желания, простые чувства. Главное — закинуть в живот еду, прикрыть тело, продолжить род, завести человека, который принесет тебе растворимый аспирин, если ты болен. Все.

Мама у Сергея потрясающая. Они ездили к нему в Екатеринбург, и там их с утра до ночи кормили сибирскими пельменями, крошечными, как наперсток; домашними котлетами, нежными, как суфле; обалденной жареной картошкой с луком, а через день его мама пекла то пирог с капустой, то домашний торт.

Оксана поправилась на пять кило, и все были счастливы. Представив себе Дашу в доме родителей Сергея, Оксана едва не расхохоталась. Вставали там в половине девятого. Ложились в одиннадцать. Каждый день происходило одно и то же, и в этом был великий смысл. Оксана обрела уверенность в будущем. В себе. Угомонилась.

Она больше не мечтала о том, что вот появится расписной миллионер с глазами Бреда Питта, скулами Джонни Деппа и губами Мика Джаггера и увезет ее на Багамы.

Мечтать после сибирских пельменей невозможно.

И ее вдруг озарило — это жизнь! Настоящая, а не иллюзорная. И в этой жизни можно быть счастливой.

Как выяснилось позже, это была лишь очередная иллюзия. В данной так называемой реальности можно было лишь отдыхать, зализывать раны, но каждый день ложиться в кровать с ощущением, что завтра будет все то же самое и Сережа точно так же спросит: «Как дела? Что на работе?» — и отправится мыть руки, не услышав ответ… А потом поинтересуется: «Что у нас на ужин?» — и сравнит ее котлеты с котлетами своей мамы… А самое страшное, что лет через десять его мать признает, что котлеты Оксаны годятся, а через двадцать девушка их сына будет отъедаться сибирскими пельменями…

Только не это.

Лучше раскаиваться и сожалеть, чем вот так.

А значит, Даше — конец.

Угрюмая Даша рухнула в кресло и уставилась на себя в зеркало.

— Капец! — произнесла она и закрыла глаза. Но только гримерша занесла кисть, Даша очнулась и рявкнула: — Никакой подводки! Забудьте!

Девушка отложила кисть.

— Не надо мне челку на левую сторону укладывать! — возмущалась Даша, когда гримерша взялась за прическу. — Послушайте! — оборвала она робкие возражения гримерши. — Это уже сто первая съемка или двести первая, так что, поверьте, я точно знаю, что мне идет, а что — нет!

Захара тем временем обхаживали координатор из журнала — надменная девица, ассистентка фотографа и, собственно, сам фотограф, который раскручивал молодого человека на один из своих высокохудожественных проектов.

— Начнем? — поинтересовалась Даша, отодвинув гримершу и смерив собственное изображение недовольным взглядом.

Есть люди, которые на публике становятся милыми и вежливыми, а дома по пустякам срываются на близких. Даша принадлежала к противоположному типу — в узком кругу она была довольно интеллигентна, но вот на публике делалась брутальной. У нее это называлось «давать звезду» и считалось атрибутом образа.

— Кому интересна тихая, вежливая знаменитость? — вопрошала она. — Что обо мне скажут: ой, она такая приятная… И все!

Не то чтобы она хамила. Нет. Скорее держалась слишком уж… непосредственно. Что на уме, то и на языке.

Когда началась съемка, Оксана замерла. С самого начала она отошла подальше — и от Захара, и от Даши.

Прячется в углу тихое такое существо, никому не нужное.

О-о-о… Вчера она даже пыталась целоваться с Сергеем. Как она проделывала это целый год с хвостиком?! Бр-р… Технически целовался Сергей вполне прилично. И с губ у него слюна не капала. По крайней мере, подбородок он ей не облизывал. Но… Он показался Оксане таким убогим… В этой своей рубашке и слаксах. И от него несло мужчиной. Взрослый такой, немного тяжелый, с легким привкусом пота, настоящего самцового пота, запах человека, который неудержимо матерел и нес на себе тяжкий груз ответственности за свою взрослую жизнь. А от грузчиков, знаете ли, пахнет… черт-те чем.

Захар же пах чем-то неуловимо южным — жарой, когда просоленное тело источает исключительно приятности: от него веет морем, тонким ароматом крема от загара, перегоревшими духами, свежестью ветра, принесенного из-за гор, и немного вином…

У всего есть свой запах. У грусти, радости, ненависти, любви… Почему в квартирах у одних стариков стоит тяжелая дымка из валерианы, корвалола, нафталина, затхлости какой-то, а у других — обычный запах человеческого жилища? Может, именно так и пахнет смерть? Или человек, которому надоело жить?

Как могут одни жить с тремя кошками, которые, судя по жуткому амбре, гадят на диваны, шторы, ковры — повсюду, и люди как-то снюхиваются, не замечают?

Как можно к этому привыкнуть?

Не так давно они с Дашей заехали к одной важной даме, критикессе, которой Аксенова притащила свой роман, и едва они переступили порог, Даша зажала нос и воскликнула:

— Мать моя! Как же вы живете в такой вонище?

Критикесса обиделась.

— А ты не боишься, что она тебя заругает после этого? — поинтересовалась Оксана, когда они спускались на первый этаж.

Даша ухмыльнулась:

— Она и так заругает. Я же пишу коммерческую литературу. Будет плохо себя вести — опишу ее в романе.

Знала бы Оксана, как переживала Даша свое падение — падение тиражей, — преисполнилась бы злорадства.

Даша всю жизнь боялась, что в одно ужасное мгновение вдруг потеряет хватку и с ней произойдет то самое, что происходит с большинством, — она начнет работать на голой технике, на мастерстве без души.

Это случилось, и читатель все понял.

Когда она так расслабилась? Когда решила, что она под защитой неких высших сил?

Но Оксана об этом не знала, потому, насупившись, сидела в своем углу. И завидовала.

Даша и Захар снимались голыми. Никаких трусов. Странно было предложить это именно «Космо» — «Максим» бы оторвал такую съемку с руками и ногами, но Даша, видимо, понимала, что делает.