— Боже, что я делаю! Я не имел права так поступать с Вами до свадьбы! Простите ради Бога, я чуть не опозорил Вас, Элен, умоляю, простите меня.

Я с рыданием откинулась на спину и взглянула на небо, по которому плыли ни о чем не подозревающие, равнодушные маленькие барашки- облачка. Некоторое время я лежала молча, глубоко дыша и стараясь успокоить свою обманутую плоть, но она уже отреагировала глухой скручивающей болью внизу живота. Слезы тихо скатывались по моим щекам. Дорогой мой друг, что же ты делаешь со мной и с собой, зачем ты мучаешь нас глупыми условностями, что же изменится от того, когда именно мы станем с тобой близки? Но разве могла я сказать это ему? Смелые слова могли бы отпугнуть его от меня навеки, он был воспитан совершенно на других понятиях о долге и чести, и я не имела права их менять.

Я протянула руку и взяла его, наши кисти нежно сплелись, и даже этот жест пока дозволенной любви вызвал у меня от прилива наслаждения мороз на коже.

Немного успокоившись, я взглянула на него и встретила его встревоженный пристальный взгляд. Простите меня, мисс, я не сдержался, молча говорил он мне. Я улыбнулась и, протянув руку, оторвала крупную виноградину от грозди. Потом поднесла ее к губам сэра Фитцджеральда и тихо сказала

— Откройте ротик, мой дорогой мальчик, вот Вам таблетка от страсти, проглотите ее и все пройдет! Все до свадьбы заживет! (как глупо получилось)

Он, наконец, улыбнулся мне в ответ и послушно прожевал виноград.

Наша свадьба была назначена на 18 сентября. Оставалось немного меньше месяца для приготовлений, но мы не планировали устраивать пышное торжество, лишь скромное венчание в местной церкви в кругу самых близких друзей, кто остался верен моему любимому после скандала из за разрыва помолвки с семьей Мортон. До свадебного торжества я должна была успеть принять католичество, чтобы пастор смог навеки соединить нас с сэром Фитцджеральдом.

Я не считала это большим грехом, потому что Бог у православных и католиков один, и если только эта деталь мешает мне быть рядом с любимым, то священник уверил меня, Всевышний простит меня и поддержит.


Мой портрет был почти закончен и художник занимался фоном, я же каждый раз подходя к нему, удивлялась таланту мастера, живости его волшебной кисти. Странно видеть себя не на фотографической бумаге, а в исполнении чужого видения на холсте. Я осталась очень довольной работой художника, он смог полностью передать внутренний мир, настроение, мои чувства, эмоции. Написанный образ был полон любви и нежности, потому что мой дорогой друг всегда находился неподалеку и наблюдал за творением. Картина стала довольно точным отражением не только моего внешнего облика, но и внутреннего Я, мастер смог разглядеть и разгадать главную тайну, которую я привыкла скрывать от посторонних глаз — желание дарить любовь. Картина начала жить собственной жизнью, потому что гений художника смог перенести на холст часть эмоциональной сущности и стремления души. Смотря на себя со стороны, я осознавала, что наступила вечность, мой двойник на полотне теперь обречен, быть всегда счастливым, любящим и любимым, художник сохранил в красках мгновения самого лучшего времени в моей жизни.


20 августа сэр Фитцджеральд был срочно вызван в Лондон письмом от своего поверенного, он давно не покидал поместье, и уверил, что юридическое разбирательство займет лишь считанные дни, к концу недели он вернется и не один, обязуется привезти известного в городе портного, который должен сшить самое прекрасное свадебное платье в мире для моей девочки! Я нежно поцеловала его на прощание и стояла на балконе, провожая взглядом, пока его ландо не скрылось за поворотом аллеи. Я ничего не почувствовала тогда и была полностью уверена, что через три, максимум четыре дня я с радостью обниму его вновь.

Но через два дня пришло известие из Лондона, что к его глубочайшему сожалению обстоятельства складываются не так, как он предполагал вначале и вынуждают задержаться еще на пару- тройку дней, но не более. Помню, что именно тогда первый раз заныло мое сердце, в нем поселились тоска и страх, но тем не менее я не позволила им вырваться на волю, убедила себя, что все сложится хорошо, и нет причин переживать, через несколько дней мой любимый будет снова рядом, и мы больше не расстанемся. Я обещала себе никогда не отпускать его одного, ни единого раза.

Чтобы немного отвлечься от грустных мыслей, я решила заняться чтением и как обычно нашла самый укромный уголок в огромной библиотеке, где ни одна живая душа не нашла бы меня без позволения. Приготовившись погрузиться в магический мир большой, прекрасно иллюстрированной энциклопедии по античной мифологии, я услышала сначала скрип открывшейся двери, а потом шаги и приглушенные голоса. Я уже хотела подать вошедшим знак, но немного замешкалась и, упустив нужный момент, дала послабление своему любопытству, решила немного подслушать. Я не видела вошедших, потому что нашла действительно тайное местечко, под большим столом у окна, скрытое от входа свисающей почти до самого пола бархатной скатертью, расположившись на сложенной на полу старой и мягкой оконной портьере. Никто из обитателей Торнбери не догадался бы, что здесь можно уютно устроиться для чтения. Постепенно я узнала собеседников и опять хотела окликнуть их, потому что это были Фрида и доктор Лукас, но если бы не странное обращение доктора к женщине, услышав которое, мой голос так и оборвался, не зазвучав, я изумленно затихла и стала ловить каждое слово. Безусловно, они не хотели быть услышанными и поэтому выбрали именно библиотеку, где в это время нет никого.

— Мон Шерри, (эти слова очень удивили меня), любовь моя, почему Вы до сих пор не выполнили своего обещания?

— Сэр Лукас, не беспокойтесь понапрасну, у меня просто не было возможности это сделать, хозяин только недавно уехал, и это может вызвать его обоснованные подозрения, Вам так не кажется? Я думаю, нам стоит немного повременить. — услышала я голос Фриды

— Но позвольте, я предпринимаю немыслимые усилия, я задействовал множество связей, лишь бы удержать его подольше вдали от поместья, но и то мне удалось это сделать всего на несколько дней, в лучшем случае неделю, и за это время, мы должны успеть!

Мое сердце сжалось от тревоги и страха. Как могло случиться такое, что самые близкие и доверенные люди замыслили против хозяина недоброе. Этого не может быть, видимо я не правильно поняла их слова. Фрида готова жизнь отдать за своего сына, она не способна причинить ему ни малейшего зла. И доктор, чьи руки приняли его на этот свет — тоже. Я опять превратилась в слух.

— Моя дорогая и несравненная Фрида, памятуя то прекрасное время, когда мы были молоды и увлечены друг другом, я доверился Вам и рассчитываю именно на Вашу помощь в этом столь деликатном деле, которое как понимаете, послужит лишь во благо Вашего воспитанника и моего любезного друга. Но, если Вы откажитесь — то я ни в чем не обвиню Вас, моя дорогая, это только Вам решать, я легко найду другого помощника, просто не хотелось бы посвящать в нашу тайну третьего. Это не безопасно.

Некоторое время они молчали, я боялась даже дышать в своем убежище, а потом доктор продолжил

— Повторяю, я бы справился и без Вашей помощи, мне ничего не стоит сгноить эту особу в сумасшедшем доме (о ком это он?), но полагаю до него в любом случае донесутся слухи, и я первый попаду под подозрение. Нельзя без соответствующих медицинских документов закрыть даму знатного рода, коей он посмел представить ее обществу, в доме для умалишенных, где ей право, говоря и место, уж поверьте мне!! Я знаю об этой особе такое, что Вам покажется просто чудовищным, мон шерри!

Волосы зашевелились у меня на голове от ужаса, и сердце замерло. Он говорил обо мне!

— Я жалею, искренне жалею, что миновали времена инквизиции, потому что этой ведьме прямая дорога на костер — злобно прошипел добрый доктор Пилюлькин, повышая голос.

— Тссс, о чем Вы?? Я перестала Вас понимать, сэр?? — взволновано прошептала Фрида

— Потом, потом дорогая, когда все закончится — я расскажу Вам удивительную историю, почти сказочную, но как ни странно правдивую, потом, обещаю неслыханное удовольствие на десерт.

Так вот, повторяю, нет ничего проще закрыть ее в доме скорби, но не получится, увы, Вы сами знаете, что при желании, он перевернет все больницы, каждый приют вверх дном, но отыщет эту ведьму и сразу же поймет, что не последнюю роль здесь сыграл Ваш покорный слуга, что не входит в наши планы, так ведь, мон шерри?? Хорошо, я вижу, что Вы меня понимаете.

На несколько секунд доктор замолк, а потом я опять услышала его вкрадчивый голос:

— Так что единственный выход — это тот, что я предложил Вам. Я уверен, что Вы желаете счастья мальчику и выполните свое обещание, данное леди Лауре на ее смертном одре, или Вы забыли? Так я напомню, Вы обещали соединить два сердца, два дома и два рода Коллинз и Мортон.

Слушая эти слова, я покрылась холодным липким потом и уже с трудом понимала, что происходит. Доктор продолжал

— Она доверяет Вам, и нет ничего сложного, положить две крупинки этого порошка ей в утреннее кофе или полуденный чай, это средство не изменит вкус напитка, но результат не заставит себя долго ждать, ее смерть будет казаться естественной, от острой сердечной недостаточности во время сна. Сердце девушки не выдержит горя от разлуки с любимым. (Толстяк тихо захихикал) Я же подтвержу причину смерти документально и все, не останется никаких следов! Никто не будет настаивать на вскрытии, на наше счастье эта особа одинока как перст, ни одного родственники, ни одного знакомого, кроме нас с вами! И цель будет достигнута столь малой кровью!

Безусловно, наш дорогой хозяин будет оплакивать свою безвременно почившую подругу, но время всех лечит, а леди Анна подождет, пока его горе утихнет и…

Фрида резко перебила его