– А разве нет?

Она нервно провела рукой по волосам.

– Я должна тебе кое-что сказать. У меня нет никаких доказательств, так что это только предположение.

Выражение лица Мадлен омрачилось.

– В ту ночь, когда пропали эскизы, Бен едва взглянул на девушку, которая работала в гардеробе. Он вел себя странно. С тех пор как его сделали партнером в юридической фирме, Бен стал свысока смотреть на тех, кто ему прислуживает. Он исполнен собственной значимости. Став членом Свитунского клуба, он перестал общаться со многими старыми друзьями, не считая своей семьи. Думаю, для Бена очень важно на сто процентов выглядеть как успешный городской адвокат. – Она пожала плечами. – Он наконец… переезжает в собственный дом в Челси. И теперь ему нужна жена и дети. Он готов проглотить свою гордость и снова попробовать вернуть отношения со мной, но ему тяжело смириться с тем, что у меня есть свой бизнес.

– Какое все это имеет отношение к твоим пропавшим эскизам?

– Ну, меня смутило то, что он едва взглянул на девушку, у которой я оставила свою папку.

– И что?

– А во время нашего спора на улице назвал ее по имени. Он назвал ее Сара. И я знаю, что это ее имя, потому что мне она сказала его, но Бена в тот момент рядом не было.

Мадлен с тревогой посмотрела на нее. Иди подошла к манекену, который подготовила Мадлен. Взяла рулон крепдешина и развернула его на столе. Потом начала драпировать тканью манекен, с головой погрузившись в безопасный знакомый ритуал, оценивая вес, блеск, структуру ткани.

– В тот вечер Бен забрал мою папку, – сказала она. – Но я заметила его тревогу только сейчас. Ему ужасно не хотелось, чтобы я поговорила с Сарой или с кем-то из руководства.

– Ты серьезно считаешь, что Бен, человек, который утверждает, что любит тебя, украл твои эскизы и отдал их конкурентам?

– Я думаю, что у него была такая возможность, вот и все.

– А смысл?

– Разрушить мою мечту. – Она вздрогнула, уколов себе палец булавкой. На пальце выступила капелька крови. – Черт! – Она шагнула назад. – Он никогда не хотел, чтобы у меня было все это.

– Иден…

– Нет, дослушай. Я думаю, он способен на обман, Мадлен, потому что я причинила ему боль. Я принесла ему много страданий, предпочтя Тома – и тем, как это произошло. Он знал, какой катастрофой будет для меня пропажа этих эскизов. У него была возможность, он знал, кому отдать эскизы, чтобы нанести максимальный вред… и все это время он мог бы играть в героя, помогая мне. – Иди облизала палец, отцепив подушечку с булавками от запястья.

– Иден, хватит. Это какой-то бред…

– Это все вдруг приобрело очень пугающий смысл для меня. – Она резко повернулась лицом к Мадлен. – Бен не хочет, чтобы я поехала в Париж или Нью-Йорк… не хочет, чтобы я искала новые необработанные шелка из Китая или окрашенные шелка из Италии. Не хочет, чтобы я ездила в Бельгию за кружевами. Он хочет, чтобы я сидела у себя в доме в Челси, как птица в клетке, попивая кофе на диване с друзьями, которых он сам, вероятно, поможет мне выбрать, с ребенком на руках и еще одним – в животе. Он всегда шутил, что хочет целую кучу детей. Он хочет, чтобы я стала идеалом «еврейской женщины», который засел у него в голове. Первый и единственный раз, когда я бросила вызов своему отцу, в нашей жизни появился Том. И после этого она так и не стала прежней, – сказала она, с нежной болью вспоминая их первый страстный поцелуй в переулке. Ее глаза расширились, а выражение лица стало каким-то потерянным. – Я должна его найти.

– Иден… мы уже…

– Нет, послушай меня, – сказала она, взяв Мадлен за руки. – Если это день, в который я должна выкинуть все свои безумные мысли из головы, то позволь мне сказать все это.

– Все? Есть что-то еще?

– Просто одна мысль, которая не дает мне покоя.

– Говори.

– Помнишь Персиваля Фитча с Севил-роу?

– Помню.

– Он рассказывал о человеке, который попал в аварию… его сбило такси.

– Да, я помню эту историю. Он был в шоке, порвал костюм, и у них нашелся другой с довоенных времен, который идеально ему подошел, – перечислила она. – Серьезно, Иден. Я внимательна, знаешь ли.

Иди облизала губы.

– А как насчет того, что он был офицером, вернувшимся с войны, одним из постоянных клиентов Фитча, и при этом они не видели его несколько лет?

– Он ушел на войну!

– Мадлен, война закончилась три года назад.

– Ах, бедное дитя. Ты думаешь, что этот человек может быть Томом.

– Томом. Да, по нескольким причинам. Время подходит. То, что он офицер, который вернулся с войны, долго не показывался, а затем вдруг появился без предварительной записи. Том был в Грин-парке – это рядом с Севил-роу. Возможно, он оказался там, его сбила машина, как рассказывал Фитч, пришел в себя и вспомнил прошлое, вспомнил, кто он такой.

– И при этом забыл, что он Том? – Иди кивнула. – Послушай себя, Иден. Это еще больший бред, чем думать, что Бен пытается навредить твоему бизнесу.

– Не навредить. А вообще потопить, – раздраженно сказала она, устав убеждать подругу.

Мадлен смотрела на нее с легким раздражением.

– Мадлен, – обратилась она к подруге, – человек, о котором говорил Фитч, был в темно-синем костюме.

– И ты сейчас скажешь, что Том был одет в темно-синий костюм в тот день, не так ли?

Иди кивнула, ее глаза блестели от слез.

– Иден, – начала Мадлен, поднося длинный, узкий палец так близко к ее лицу, что Иди видела блеск ее ухоженного ногтя. – Опасно об этом думать.

– Нам с папой всегда казалось, что Том говорит как очень образованный человек, я просто не хотела этого признавать, – зарыдала она. – Я уверена, что именно поэтому и увезла его из Лондона в наш тихий уединенный коттедж в Эппинге, где никто не обратит на него внимания и не начнет задавать вопросы. Все видели просто милую молодую пару. Я говорила всем, что Том был ранен на войне, а их воображение додумало остальное. О, Мадлен, разве ты не видишь? Том мог быть тем самым человеком с Севил-роу, и теперь он вернулся к прежней жизни, где бы он ни был. Я провалилась сквозь трещину в его памяти… я, его ребенок, наша жизнь… все исчезло.

Мадлен взяла Иди за плечи.

– Это все только у тебя в голове, потому что ты хочешь, чтобы это было правдой.

– Это правдоподобно!

– О, так же правдоподобно, как то, что Бен хочет уничтожить твое дело, а потом жениться на тебе.

Иди почувствовала, что опять вот-вот разрыдается. Темнота снова сгущалась. Она держала ее на расстоянии, даже старалась не слушать шепот, который преследовал ее с того самого дня, когда они поговорили с Персивалем Фитчем и крошечные совпадения начали сходиться в единое целое.

– Если Сара подтвердит участие Бена, ты мне поверишь?

– Да.

Иди высморкалась в носовой платок. Он был красным, под цвет ее галстука, и она вспомнила сердце, вырезанное из платка Тома, который она дала ему в тот день, когда он уехал. Она по-прежнему хранила тот клочок ткани дома и сделала мысленную заметку отныне начать носить его с собой.

– Я не могу поговорить с ней, Мадлен. Я обещала Бену.

– О, так теперь ты забеспокоилась о Бене и его чувствах?

– Я беспокоюсь о том, чтобы держать свои обещания.

– Так, – сказала Мадлен, подходя к вешалке и снимая плащ. – Я найду Сару и поговорю с ней. Пора положить конец предположениям.

– Что насчет Тома?

– Одна драма за раз, Иден. Я не могу управиться со всем сразу.

Она вышла из салона, а Иди осталась смотреть на красный платок. У нее было ужасно много дел, но она могла думать только о том, что Том, возможно, где-то в пределах досягаемости. Она подняла трубку и попросила оператора перевести ее на нужную станцию, которая затем соединила ее с «Андерсон и Шеппард». Прошло несколько минут, пока ей ответили.

– О, добрый день, это Иден Валентайн из свадебного салона «Валентайн» на Слоун-сквер.

– Привет, Иди. Это Джонатан Элтон.

– А, Джонатан, спасибо. Мне надо поговорить с господином Фитчем.

– Господином Фитчем? Боюсь, его нет. Он в отпуске. Кажется, отправился в путешествие по Озерному краю на три недели.

– О, понятно, – сказала она, это известие ее ужасно разочаровало.

– Я могу вам чем-нибудь помочь?

– Э… может быть. Не знаю, помните ли вы, но господин Фитч рассказывал мне о джентльмене, которого сбила машина на Севил-роу некоторое время назад… это один из ваших клиентов?

Он заколебался.

– Помню, да.

Она понимала, что не очень-то корректно расспрашивать его.

– Не могли бы вы оказать мне любезность и назвать его имя? – Она представила, как доброе мальчишеское лицо Джонатана сморщилось от беспокойства. – Вообще-то, Джонатан, не стоит, – перебила она сама себя, подумав, что бестактно просить его или Фитча нарушить конфиденциальность одного из клиентов. Она знала правила Севил-роу лучше многих. – Я знаю, что в нашем деле не принято задавать подобные вопросы, но, возможно, вы позволите мне задать вопрос по-другому. Не могли бы вы сказать, не связано ли как-то имя Том с вашим клиентом? – Она продвигалась на ощупь. Если этот человек и был Томом, то едва ли он назвал это имя, а затем забыл его. Было смешно спрашивать, но вопрос был уже задан. – Извините за такой странный вопрос, Джонатан, просто мне кажется, что я знаю этого джентльмена, но я знала его под именем Том, и он жил в Эппинге.

В его голосе послышалось облегчение, когда он заговорил.

– Могу вас заверить, что это имя ни разу не упоминалось, я сам был там, когда все это произошло, мисс Иди. Совершенно точно никакого Тома. И никакого упоминания об Эппинге.

Она кивнула, ее сердце сжалось от боли, когда перед ней захлопнулась еще одна дверь.

– Ладно, простите, что побеспокоила. Спасибо, Джонатан, и, пожалуйста, передайте господину Фитчу огромный привет от меня.

– Передам. До свидания, Иди.

– До свидания, Джонатан, – тихо сказала она, положив трубку и вдруг почувствовав себя глупо. Что бы она в любом случае сказала Фитчу? «Мне кажется, один из ваших клиентов может быть моим пропавшим мужем? Нет, извините, его имени я не знаю. Я знала его только как Тома». Она вздрогнула, понимая, что ведет себя безумно, а теперь она еще и впутала Мадлен в свои бредовые догадки.