Вера Юдина - Хранители Черной Земли

– Бьемся до конца! У нас преимущество, они всего лишь животные! – перекрикивая нарастающий рев, ответил Осирис.

Хатшепсут, укрытая крепкими спинами мужчин, достала спрятанный под туникой крест и начала молиться, взывая к богам. Она понимала, что пока она находится здесь, ее мольбы – это всего пустые звуки, но, не видя другого выхода, упорно зачитывала строчку за строчкой заученные с детства песни молитв.

В этот момент любой, кто сумел бы запечатлеть это зрелище, поразился бы его совершенству. Окруженные стаей невиданных прежде шакалов, мужчины стояли плотным кольцом, спинами закрывая от опасности прекрасную женщину. Хатшепсут стояла в центре, сложив руки на груди и склонив голову. Ее волосы и туника развевались на ветру, поднимаемым Хуфу.

Все закружилось в этом вихре, и одним мощным толчком Хуфу попытался отбросить монстров, которые слишком близко приблизились к ним. Но его попытка оказалась тщетной, отлетев на несколько метров, твари вскочили и с новыми силами ринулись на врагов. Тогда Осирис крикнул:

– В бой! – и первым замахнулся мечом над головой хищника.

Он отсек голову одному из шакалов, непредусмотрительно приблизившемуся слишком близко, и уже занес свой меч над следующим, когда заметил, что стоило голове зверя отлететь в сторону, как его безжизненное тело растворилось в воздухе, словно его и не было. А на мраморной лестнице появился другой.

Хуфу перекинул с одной руки на другую массивную булаву и, поймав свою жертву в поле зрения, с размаху одним ударом размозжил твари голову. Та исчезла, как и первая, не оставив следа. И вновь на лестнице возник новый зверь.

И чем больше монстров они истребляли, тем больше появлялось их на лестнице, готовых с новыми силами броситься в бой.

– Они не исчезают! Они перерождаются! – в ужасе воскликнул Менкаура, когда убитый им шакал появился на том же месте. – Это пустая трата времени! Мы все погибнем!

– Не впадайте в панику, не давайте им застать себя врасплох. У нас есть только одна возможность выбраться из этого города живыми – расправиться с каждым из них, – крикнул Осирис.

Звери, которых фараоны рубили и швыряли своими силами без жалости, уже вновь собирались вокруг, когда в воздухе над городом разнесся громкий свист.

Шакалы замерли и вскинули головы. Свист привлек внимание не только кровожадных тварей, Осирис тоже посмотрел в ту сторону, откуда доносился звук. На верхней ступени мраморной лестницы грозно возвышалась темная фигура. Ее огромная морда была точно такой же, как у шакалов, с огромными желтыми глазами и с той же жуткой пастью. И ее рост говорил о принадлежности к божествам. Осирис сразу узнал того, кто устроил эту бойню, и, еще больше позеленев от гнева, громко крикнул:

– Что же ты трусишь, брат, спустись и дерись со мной как мужчина!

– Сири, как грубо, – раздался совсем рядом голос Сета, – зачем ты так – трусишь. Нет, я не боюсь сразиться с тобой, я просто не вижу смысла. Или ты забыл одну особенность? Ты ведь не совсем в форме, не так ли?

– Как тебе удалось освободиться из темницы? – прокричал Осирис.

– А ты догадайся! Или ты думал, что настолько умен, чтобы обмануть саму судьбу?

– Но как?

– Она сама пришла ко мне в руки, мне оставалось только воспользоваться ее доверчивостью. Хочешь посмотреть на нее в последний раз?

Осирис не успел ответить. В этот момент на площадке появился Бес, а рядом с ним покорно шла Саша. Она ступала медленно, не оглядываясь по сторонам, словно не замечая присутствия рядом огромных шакалов, и словно естественный вид богов был для нее нормальным явлением. Ни одна эмоция не отразилась на бледном лице девушки. Она была под чарами Сета и не могла контролировать свои действия.

Осирис понял это, едва взглянув на девушку. И одного взгляда на нее хватило ему, чтобы понять: его бессмертие течет по жилам этой смертной.

Осирис издал громкий крик и бросился к лестнице, но несколько шакалов преградили ему путь и грозно зарычали.

– Кто эта девушка? – тихо спросила Хатшепсут.

– Она всего лишь сосуд, но в ней хранится самая великая сущность Осириса – бессмертие. Без нее он никогда не обретет прежней силы.

– И что это значит?

– Это значит, что мы все обречены, – Хафра с трудом озвучил мысль, которая уже давно всех тревожила.

– Зачем ты упрямился, брат! – неожиданно воскликнул Сет. – Ведь когда-то у нас была одна цель! Ты так же, как и я, считал людей слабой расой! Ты мечтал изгнать их с наших земель, а теперь… Ты встал не на ту сторону!

– Я всегда был на стороне истины! И не важно, какой ее мечтал видеть ты! Мир менялся, и люди стали его неотъемлемой частью, и если бы ты выслушал меня тогда, то мы могли бы избежать этих последствий!

– Не мир меняется, а слабые меняют его из собственных страхов! Я считаю тебя слабым, брат. В твоем сердце поселилась жалость к ничтожным существам, оскверняющим наши земли. Ты только посмотри, что эти существа сделали с долиной наших великих предков! Твое сердце не трогает эта правда! Я исправлю все, это в моих силах. Когда тебя не станет, я смогу вернуть все на круги своя, и начнется новый цикл, и в нем не будет больше слабости, рожденной презренными людишками.

– Ты говоришь красиво, но эти слова тебе диктует не истина, а твое тщеславие. Ты всегда хотел иметь лишь безграничную власть! Ты смог даже переступить через родного брата!

– А ты, Осирис? Разве ты не смог переступить через родного брата? Чем ты лучше меня? Чем твоя правда правильнее моих мотивов? Сможешь ответить на этот вопрос?

Осирис предпринял очередную попытку пробиться сквозь живую стену, с яростным желанием схватить брата за горло и положить конец их многовековой борьбе. Но вновь монстры преградили ему дорогу. Даже помощь Хуфу, отбросившего нескольких шакалов в сторону, не дала своих результатов. Осирис так и остался стоять внизу, а Сет наверху, насмехаясь над жалкими попытками брата.

– Сразись со мной! Будь воином! – выкрикнул Осирис.

Но его предложение только развеселило Сета. Он тряхнул головой и принял человеческий облик. Его лицо говорило о силе его ярости, квадратные скулы напряженно ходили, черные глаза сверлили брата ненавистью, а тонкий рот исказила омерзительная улыбка.

– Сирис, брат, ты так ничего и не понял. Мне не важно одержать над тобой победу, мне важно, чтобы тебя вообще больше не существовало. Ты же смертен, зачем мне тратить на тебя силы? Мои щенки справятся с этой задачей сами.

Сет закончил свою речь и удалился. Бес поспешил за хозяином, ведя за собой девушку. Когда они скрылись из виду, шакалы вновь оскалились и заходили кругами вокруг своих жертв.

– Ты не говорил, что стал смертным! – выкрикнул Хафра.

– Ты не спрашивал, – грубо ответил Осирис.

– Да какая теперь разница? Скоро мы все станем завтраком для этих мерзких тварей, – точно заметил Хуфу.

Они вновь собрались в круг, но на этот раз Хатшепсут встала рядом, не желая больше прятаться.

Хафра попытался загородить собой царицу, но она ласково отвела его руку и с улыбкой сказала:

– Лучше я умру в бою, чем за твоей спиной.

Хафра понял ее желание и одобряюще кивнул. В руке Хатшепсут блеснул маленький кинжал, который был с ней при захоронении, и она вытянула руку вперед.

Вновь шакалы начали набрасываться на горстку слабо вооруженных людей, не обращая внимания на струи ледяной воды, летящие в их сторону, на ветряные потоки, перемешанные с песком, которые отбрасывали их в разные стороны. Началась настоящая бойня, где только чудо могло спасти Осириса и остальных от неминуемой смерти.

В пустыне, там, где еще хранились следы существования священного озера, а под землей скрывалась запретная пирамида, которая оказалось темницей самого Сета, на горящем песке, на незначительном расстоянии друг от друга, лежали три неподвижных тела. Это были Халим, Хаму и Митя. Лицо Халима было в крови. Митина рука была неестественно вывернута. Хаму лежала дальше, чем ее брат и друг, и повреждения на ней были не такими значительными.

В стороне стояли колесницы, на которых ребята приехали в долину.

Первой в себя пришла Хаму. Она открыла глаза, со стоном поднялась и осмотрелась. Увидев брата, Хаму бросилась к нему.

Халим не подавал признаков жизни. Чтобы привести брата в чувство, Хаму подняла его за плечи и тряхнула со всей силы. Никакой реакции. Тогда девушка открыла бурдюк с водой и выплеснула брату на лицо. Снова ничего. Решившись на последнюю попытку, Хаму со всей силы ударила Халима по лицу, отчего кровь из раны на виске снова заструилась с новой силой, но удар возымел должный эффект. Халим застонал и открыл глаза.

– Ты с ума сошла, лупишь как ненормальная, я же, в конце концов, твой старший брат, – проворчал он, увидев над собой улыбающееся лицо Хаму.

Убедившись что брат жив, Хаму поднялась и подошла к Мите. Он лежал в странной позе, но его грудь вздымалась, и было видно, что он дышит.

Хаму уже собиралась применить ту же тактику пробуждения к Мите. Но он схватил ее здоровой рукой, как раз в тот момент, когда она уже замахнулась, и прошипел:

– Я не могу открыть глаза от боли, но я все слышу.

– Замечательно, – воскликнула Хаму, – где Саша?

Похрипывая от боли, Митя сел. Вывихнутую руку он прижал к себе, чтобы не потревожить. Он осмотрелся. На много километров вокруг не было ни одной живой души.

Халим поднялся и подошел. Он протянул руку и помог Мите подняться.

– Что у тебя с рукой? – поинтересовалась Хаму, пытаясь рассмотреть и потрогать безвольно повисшую конечность.

Зная, чего от этой девушки можно ожидать, Митя обхватил себя здоровой рукой, закрывая больную, и натянуто улыбнулся.

– Все нормально, просто ушиб, – солгал он.

Но девушка, слишком любознательная и упертая, подошла к нему вплотную и положила руку на плечо. Митя поморщился от боли.

– У тебя вывих плеча, – сделала вывод она.