Вера Юдина - Хранители Черной Земли

Саша скинула с себя мерзкое существо с огромными лохматыми лапами и повернулась, чтобы извиниться за вторжение.

Оба воина уже сняли с себя маски, и, к своему удивлению, Саша увидела, что воин в голубых одеждах – смуглая девушка, а в черных – Халим.

Смуглянка, заметив на руке Халима кровь, оторвала от своей туники лоскут и, извиняясь, начала хлопотать над раной. Саша не поняла, почему забота этой прекрасной, словно египетская ночь, девушки, с огромными карими глазами, ровным овалом лица, бархатной смуглой кожей и пухлыми губками, так разозлила ее, и она не смогла удержать желание подбежать к Халиму.

Оказавшись рядом, Саша грубо оттолкнула девушку и положила руку на рану.

– Тебе очень больно? – виновато спросила Саша, не отрываясь глядя Халиму в глаза.

– Заживет, – отшутился Халим. – Зачем ты покинула свою комнату?

– Не знаю, мне захотелось прогуляться.

В этот момент девушка, сражавшаяся с Халимом, громко прокашлялась, привлекая к себе внимание. Саша обернулась на соперницу, наградив нахалку яростным взглядом.

Но вместо ответной реакции девушка одарила Сашу очаровательной улыбкой и, веселясь, ощущая на себе ярость незнакомки, спросила:

– Это она?

– Да, – ответил Халим. – Это Саша.

Произнося ее имя, он сделал ударение на вторую букву, и имя прозвучало совершенно иначе.

– Она хорошенькая, – продолжая улыбаться, заметила девушка.

Саша вскинула голову и, решив, что лучшим оружием против красотки будет безразличие, отвернулась.

– Ревнивая, – засмеялась над этой детской выходкой смуглая девушка, – пожалуй, я вас оставлю.

Халим кивнул, и девушка исчезла в зелени кустов.

– Почему ты кричала? – серьезно спросил Халим.

– На меня напал скарабей, – призналась Саша.

– Но он же не опасен, – растянулся в улыбке Халим.

– Какая разница, опасен или нет. Я кричала больше от неожиданности, я же не знала, кто ползет по моей спине.

Саша посмотрела на Халима. Он выглядел прежним. Именно таким она впервые увидела его в своем доме, веселым беззаботным парнем, с дьявольски очаровательной улыбкой и светящимися глазами. На минуту Саша подумала, что тот разговор, произошедший в тронном зале, и тот Халим, который смотрел на нее ненавидящим взглядом, были лишь очередной игрой ее воображения.

Вновь теплые лучики засветились в его глазах, и на губах заиграла обворожительная улыбка. Смущенная его откровенным взглядом, Саша опустила глаза на рану. Кровь уже остановилась.

– Дай я посмотрю рану, – заботливо сказала Саша, не поднимая глаз.

– Не надо. Заживет, – отмахнулся Халим и попытался отвести свою руку.

Но теперь Саша крепко держала его руку, и, решив посмотреть, как себя ведет рана, девушка убрала повязку. Но там ничего не было. Совершенно ничего. Кожа на руке была совершенно гладкой, от раны, из которой обильно текла кровь, не осталось и следа. Только следы засохшей крови говорили о том, что рана все же была.

Саша в шоке отпрянула, прикрывая рот рукой, и испуганно вскинула взгляд на Халима.

– Кто ты такой? – воскликнула девушка.

– Успокойся, – пытаясь успокоить девушку, Халим протянул к ней руку. – Я сейчас все объясню тебе.

– Кто вы такие! Что это за проклятый город! Да что вы за люди!

– Саша! – Саша начинала истерить, и Халиму пришлось на нее прикрикнуть. – Это сделал не я…

– Что значит не ты? – воскликнула Саша. – А кто тогда? Она сама исчезла?

Халим с нескончаемой теплотой и заботой во взгляде посмотрел на девушку.

– Это сделала ты…

– Я? – вскрикнула Саша. – Да вы все тут ненормальные…

Решив, что с нее хватит открытий, девушка развернулась и, подобрав полы туники, бросилась обратно в свою комнату. Она слышала, что Халим несколько раз позвал ее по имени, но не обернулась.

Оказавшись в своей комнате. Саша упала на постель и зарыдала. Возможно, впервые с того дня, как умерла ее мама, она позволила себе плакать. Она чувствовала, что попала в ловушку собственной глупости. Она безумно хотела домой. Хотела к своему молчаливому отцу, к вечно ворчащей Мартине, даже высокомерная Лиза казалась ей лучшим вариантом. Все, что угодно, лишь бы покинуть это проклятый город и быть подальше от Халима.

Халим вошел в Сашину комнату и остановился на пороге. Саша отчетливо слышала его шаги, но не подняла головы.

– Мы можем поговорить? – спросил он.

– Нет! Мне нечего тебе сказать! Уходи, – в подушку промычала Саша.

– Но я пришел для того, чтобы объяснить тебе все. Ты должна знать…

– Мне не интересно.

– Для начала я хочу извиниться за свою грубость, – начал Халим.

– Принято, – буркнула Саша, – теперь уходи!

– Выслушай меня, и я уйду, – попросил Халим.

В его голосе звучала не просто просьба, а скорее мольба. Саша всхлипнула, села и заплаканными глазами посмотрела на Халима.

– Говори.

– Во первых, я должен сообщить тебе, что ты не сможешь покинуть наш город…

Саша злобно сузила глаза.

– Продолжай, – выговорила она.

– Я хочу поговорить о твоем даре.

Саша вскочила, яростно сжимая кулаки.

– Нет у меня никакого дара! Что за бред! Ну, поговорила я с чьим-то голосом в пирамидах, может, это мои галлюцинации. Знаешь, бывает такое, когда мозг пресыщается новыми впечатлениями, он способен породить невообразимые фантазии. Может, это все мои выдумки. А вы прицепились ко мне, как пиявки, и пытаетесь вытянуть из меня все мои силы!

– К сожалению, нет… И ты сама это знаешь. Я хочу, чтобы ты успокоилась, тогда сможем поговорить с тобой спокойно.

Голос Халима звучал спокойно, но настойчиво. Он подошел к Саше и остановился рядом. Саша бросила на него недовольный взгляд и сделала глубокий вдох, собираясь с мыслями и давая Халиму последний шанс объясниться.

– Говори!

– Ты спрашивала, как я смог заживить свою рану.

Саша кивнула, подтверждая свое желание знать. Халим стянул через голову тунику и обнажил свой совершенно выточенный торс. Саша никогда прежде не видела обнаженного мужчину и смущенно опустила взгляд.

– Что ты задумал?

Халим подошел ближе.

– Ты помнишь то место, где должна была быть рана?

– Допустим.

– Посмотри, пожалуйста, от нее не осталось даже следа.

Саша послушно подняла взгляд и внимательно осмотрела его правую руку. Там действительно, кроме следов запекшейся крови, не было даже напоминания о ране.

– Что это доказывает? – спросила она.

– А теперь я покажу тебе свои шрамы.

Халим повернулся спиной, чтобы Саша могла рассмотреть три белых рубца, пересекающих его широкую спину.

Одного взгляда хватило, чтобы Саша отчетливо представила себе, как ему было больно, когда он получил эти раны. Судя по ширине рубцов – они были глубокими и опасными. Саша непроизвольно протянула руку и дотронулась до самого длинного. Он начинался под лопаткой и заканчивался на плече. Едва касаясь его спины, она дрожащей рукой провела по белому следу нечеловеческой боли.

– Тебе было очень больно? – сглотнув комок, подступивший к горлу, спросила она.

– Терпимо, – усмехнулся Халим, – а теперь смотри внимательно.

В тот же миг, когда Саша убрала руку, шрам, тянувшийся по всей спине, начал медленно растворяться, повторяя путь, который проделала Сашина рука.

Саша тяжело вздохнула и испуганно следила за исчезающей на ее глазах линией.

– Теперь ты мне веришь? – поворачиваясь, спросил Халим.

– Да.

– Ты готова меня выслушать?

– Да, – выдохнула Саша и, закрыв лицо руками, опустилась на постель.

Солнце касалось горизонта, когда «Осирис» достиг первого нильского порога и сразу столкнулся с непреодолимой преградой.

На корабле на тот момент воцарился покой, похожий на затишье перед бурей. Каждый был занят своими делами. Хафра, поддувая мощные ветряные потоки в паруса, обсуждал с капитаном перемены, произошедшие за годы заточения фараонов. Капитан знал только о жизни земной, но, к удивлению фараона, был совершенно далек от жизни богов.

Осирис снова занял свое место на диване. Хуфу сидел под навесом и играл в сенет с одним из матросов. Он уже несколько раз выигрывал, доводя свои шашки первым, но матрос не сдавался и упорно требовал реванша.

Менкаура печально слонялся по палубе, пытаясь разыскать для себя занятие. Его неумолимо тянуло обратно в трюм, где он оставил своего нового друга с драгоценной жидкостью, но зоркий взгляд отца, словно силки, держал его наверху. Второй раз Менкаура не рискнул навлечь гнев отца на свою голову.

Вскоре и он нашел себе увлекательное занятие. Когда «Осирис» проплывал мимо фелахских деревушек, растянувшихся вдоль берега, Менкаура, чтобы хоть как-то развлечь себя, начал поднимать волны и со всей силы обрушивать их на ветхие дома. Это, конечно не могло вернуть ему прекрасное расположение духа, но, глядя на суматоху, возникшую в деревне после неожиданного наводнения, он не уставал смеяться, сухим, непривычным для себя смехом.

И снова Осирис помешал веселью, зарождавшемуся в душе младшего сына.

– Ты хочешь, чтобы завтра пустынные псы Ра понеслись по нашему следу? – сурово высказал он сыну.

– Они и так нас найдут, если захотят, – буркнул в ответ Менкаура.

Он был удручен и подавлен, без волшебного напитка ему не хотелось принимать участие в коварных планах отца, ему хотелось на берег, в объятия какой-нибудь прекрасной египтянки, с длинными шелковыми волосами и бархатной кожей; в руках стакан крепкого вина, а вокруг зал, наполненный веселыми людьми. Ему надоели мрачные лица его родственников. Надоела эта посудина, несущаяся в неизвестном направлении, надоела качка и вечные издевки братьев.

Осирис почувствовал сомнения в душе сына, именно поэтому он всегда был с ним немного мягче, чем с другими своими сыновьями. Ведь для осуществления его планов ему нужна была сила троих братьев, и если Хуфу и Хафра были слепо преданы отцу, то Менкаура, в силу своей мягкотелости и неуверенности, а возможно, даже и малодушия, мог пойти против воли отца. С ним всегда надо было быть настороже и держать его под контролем, не перегибая палку.