— Очуметь… — Никита закрыл лицо руками. Постояв так несколько мгновений, он убрал руки и внимательно посмотрел на Михаила.

— Вы же просто нотариус. Почему же вы так хорошо знакомы со всеми обстоятельствами этой семьи? — спросил Никита, тем самым пытаясь вернуть себя в позицию серьёзного и формального отношения к этому человеку, который, по его мнению, как раз таки толкал каменный шар их беседы больше к неформальному склону, уже подкатывая его к самому краю. Оттого Никите казалось, что ещё чуть-чуть — и он отпустит всё происходящее на самотёк. Поэтому, пока имелась возможность, ему нужно было взять ситуацию в свои руки и разобраться в ней как следует. Иначе потом в его голове — да и вообще вокруг — разверзнется настоящий хаос.

— Я действительно много знаю, потому что мы со Светой были хорошими знакомыми, — спокойно ответил нотариус. — Учились в одном университете. А все последующие годы время от времени поддерживали дружеские отношения. Вот она и пришла оформлять своё завещание именно ко мне, потому что это было моей работой. Тогда-то она мне и поведала историю о том, почему оставляет квартиру только одной дочери и племяннику, который даже и не знает, возможно, о её собственном существовании. У нас со Светой всегда были доверительные отношения, и я пообещал ей, что прослежу за тем, чтобы всё было хорошо; чтобы Лиза оставалась в порядке. К тому же… я виноват перед Светой… Впрочем, это уже не столь важно, — договорил Михаил, отрешённо глядя перед собой, прямо как в тот эпизод в машине.

Никита стоял потрясённый в центре зала и смотрел на дверь той комнаты, за которой находилась впервые увиденная им сестра.

— Получается, тётя оставила мне квартиру лишь с той целью, чтобы я… непременно здесь жил сам и присматривал за Лизой? Как сиделка?

— Примерно так, — кивнул Михаил.

— Невероятно…

— Зато теперь у вас будет своя квартира в городе. Вы ведь сами-то не отсюда родом, как я знаю.

— Не отсюда… — задумчиво ответил Никита.

— И, верно, снимаете за немалые деньги жильё, чтобы было где жить?

— Снимаю…

— А теперь не придётся снимать. Теперь у вас своя… ну почти свояквартира. За Лизу не беспокойтесь. Мать оставила ей достаточно денег на жизнь, и забота о ней на вашем кармане никак не отразится. Будьте спокойны. Живите.

— Вы что, смеётесь?! — На лице Никиты замерла нервная усмешка. — Посмотрите на меня. Какая из меня сиделка? Мне двадцать два года, я буквально несколько месяцев назад окончил университет и вроде бы только-только устроился на работу. У меня нет времени ухаживать за… больной сестрой. Я не врач…

— Вы не поняли. — Нотариус кашлянул, снова мельком взглянув на дверь спальни. — Она не больна. Просто отвергает людей, необщительна и малоподвижна.

— А с чего вы взяли, что она не будет отвергать и меня?

— Вы её брат. Вы можете ей это объяснить, и она поймёт. Она редко разговаривает, но всё понимает.

— А вот я не понимаю. Почему тётя не оставила это Соне, чтобы та жила здесь и сама ухаживала за своей сестрой?

— Вы не знаете Соню, — сказал Михаил и опустил взгляд к полу. Он покачал головой, словно о чём-то задумавшись, и лишь через несколько секунд вернулся к разговору. — Соня ненавидит Лизу. И на это есть причины. Но оставь Света квартиру на них обеих, то Соня в первый же день выселила бы Лизу в какую-нибудь психиатрическую больницу, а сама бы продала квартиру.

— Понятно теперь, почему она так посмотрела на меня, когда вы зачитали завещание… — произнёс Никита. — И всё же я не могу понять… Почему тётя Света оставила Лизу на моё попечение, ведь сама она меня почти не знала. Почему такое безрассудство?

— Мне нравится, что вы хотите узнать всё до конца, до мельчайших подробностей, а не сразу соглашаетесь на все предложенные условия, лишь бы здесь жить. Это положительный знак. — Михаил чуть улыбнулся. — Но подумайте сами: кто, если не вы, смог бы ухаживать за Лизой? Кто? Соня? Я уже сказал, что она бы точно в первый же день выкинула сестру из дома. Может, ваши родители, Никита? Они взрослые люди, почти оба на пенсии, живут в другом населённом пункте, им не до Лизы. А других родственников в Петербурге у Светы нет. А вы — есть. К тому же вы хорошо учились в школе и университете, любите литературу, всегда были добрым. Вот у Светы и появилась мысль оставить квартиру вам двоим с Лизой, определив каждому по половине жилплощади. Таким образом, ваша половина — это благодарность за вашу доброту.

— Но ведь я, как и Соня, могу её вытурить в первый же день, — не сдавался Никита. — Откуда же тётя Света знала, что я этого не сделаю? С чего она решила, что я добрый?

— Вы бы не посмели. Она знала.

— Откуда?

— Помните тот случай в детстве, когда вы, отдыхая в лагере, вступились за девочку, и вам… — вдруг спросил Михаил, не договорив.

— Помню… — потрясённо вымолвил Никита.

— Света знала эту историю. Она много о вас знала. Видимо, именно в вас, Никита, она увидела доброго человека.

— Наверное, моя мама рассказала ей об этой истории… — тихо, будто сам с собой, рассуждал Никита, приложив руку ко лбу и глядя в пол. — Да уж… тётя Света всё продумала наперёд. Знала, что мне не отвертеться… Знала, что не смогу отвернуться от человека, которому нужна помощь.

— Лиза, и правда, нуждается в помощи, Никита. Поверьте мне. У этой девочки непростая душа. Мало того, что смерть Светы… эти напряжённые похороны… Так ещё и снег, как видите, зачастил. Зима уж скоро. А это самый страшный для неё сезон. Сейчас ей нужен кто-то как никогда.

Никита ничего не ответил. Прямо мистификация какая-то, думал он. Ещё утром он был просто Никитой в чужом городе, снимающим напополам с малознакомым пареньком обшарпанную однушку, а теперь он — законный владелец своей квартиры. Пусть не в центре, но в этом городе, и пусть не один, а на пару со своей двоюродной сестрой, но он — владелец!

— Но и это ещё не всё, — вдруг сказал нотариус.

Никита снова поднял глаза на Михаила.

— Ваша тётя завещала вам определённую сумму денег, а именно — один миллион рублей.

— ЧТО?! — остановилось дыхание у Никиты.

— Но и здесь есть одно небольшое обстоятельство… — тут же добавил нотариус. — Данную сумму вы сможете получить только по истечении года совместной жизни с Лизой. В другом завещании это так и указано. О нём я не говорил при Соне: ей денег Света не завещала. Данный срок необходим, как вы, наверное, и сами понимаете, в качестве страховки. Или, если можно так выразиться, проверки вашей честности перед просьбой вашей тёти ухаживать за её младшей дочерью и оберегать её.

— И что же… это мне теперь всю жизнь необходимо быть с ней? А если я решусь на ком-нибудь жениться? Ну, там… завести семью, то… то что тогда?

— Света верила, что Лиза обязательно вылечится и изменится в ближайшие годы, а там-то вы уже сами, как взрослые люди, решите, что делать с жилплощадью — то ли продавать, то ли ещё что-нибудь. Но до того момента вы всегда должны быть рядом с ней.

— Тётя Света хорошо всё продумала… — снова повторил сбитый с толку Никита.

— Да, она подошла к этому вопросу основательно.

— А деньги, я так полагаю…

— Да. Деньги у меня. И на самом деле я могу отдать их вам когда угодно, даже раньше срока, по своему усмотрению, как буду убежден в вашем искреннем желании придерживаться вещей, оговорённых выше.

— С этим всё ясно…

На какое-то мгновение образовалась странная и не имеющая возможность предсказать дальнейших событий тишина.

— Пожалуй, мне пора. — Михаил поднялся с дивана. — Не проводите до машины?

— Уже?.. — Никита испуганно взглянул на него.

Нотариус молча вышел из зала. Чуть приоткрыв дверь комнаты Лизы, он попрощался с девушкой в том же одностороннем порядке.

Они спустились во двор. Снег валил как бешеный. Михаил окинул взглядом мутное небо и задумчиво произнёс: «И что сейчас на дорогах творится…» Затем жестом попросил Никиту сесть на минутку в машину.

Заведя мотор и положив руки на руль, он заговорил:

— Да, по сути, в этом деле я — просто нотариус. Но поймите, Никита, я хорошо знал Свету. И поэтому очень беспокоюсь о том, что будет с Лизой. Если вдруг у неё начнутся панические атаки или ей станет по какой-то причине очень плохо — мало ли что может произойти, — то дайте ей одну таблетку успокоительного. Оно в ванной комнате, у зеркала, вы сразу найдёте. Если и это не поможет, звоните мне. Вот мой номер. — Он протянул Никите визитку. — И да… чуть не забыл… Теперь это ваши ключи.

Михаил протянул Никите связку ключей. Тот, что магнитик, — от подъезда; а второй, длинный и железный, — от квартиры под номером «50». Никита не спешил принимать их, до сих пор сомневаясь в реальности всего происходящего.

— Смелее, Никита! — по-дружески улыбнулся Михаил, глядя в глаза растерянного парня. — Ваша тётя очень рассчитывала на вас, делая такой шаг. Так будьте же благодарны ей и, пожалуйста, оправдайте её надежду.

Никита, тяжело вздыхая, всё же поднял руку и взял ключи.

— Замок у двери новый, лично менял. Ключи есть только у вас и у меня. Я навещу вас через несколько дней, привезу нужные бумаги. А теперь мне пора ехать, пока все дороги не замело… Да! И самое главное! — вдруг произнёс обстоятельным голосом Михаил, что даже образовались две морщины на его лбу. — Ни в коем случае — ни в коем, слышите? — не подпускайте к себе Соню. Вы понятия не имеете, на что способен этот человек.

После этого Никита вышел из машины, и белый «Фольксваген», вырулив со двора, исчез за поворотом. Парень обернулся к дому, поднял взгляд на девятый этаж и нашёл глазами то самое окно Лизы, плотно задёрнутое шторами.

Постояв так немного и подумав обо всём этом, Никита на мгновение закрыл глаза, пытаясь проснуться. Но после нескольких неудачных попыток всё же осознал, что это никакой не сон, и медленным шагом направился к подъезду…