Джорджия потрогала ручки, осторожно прикасаясь к ним, потом вдруг один рычаг задвигался, она подскочила и вскрикнула.

— Все в порядке. Это я проверял руль и закрылки. Не пугайтесь, — успокоил он.

Потом нырнул под крыло и встал рядом с нею, снова улыбаясь. Это ни на секунду не обмануло ее.

— Как насчет короткого полета? — небрежно бросил он. — Только поднимемся, сделаем круг над домом и тут же приземлимся, если захотите. Ничего особенного. Погодные условия прекрасные, направление ветра отличное для разбега.

Она заглянула в его глаза: честные, искренние глаза, безо всякого обмана, и решила: ему можно довериться.

— Только круг над домом — и приземлимся! Он кивнул.

— Есть шлемы, так что сможем разговаривать друг с другом. Скажете мне, если вам не понравится, и мы тут же приземлимся, а если понравится, будем продолжать полет.

— Я мать-одиночка, — напомнила она, ее сердце забилось от страха.

— Знаю, — спокойно ответил он. – Доверьтесь мне. У меня тоже нет желания умирать. Машина абсолютно безопасна.

Джорджия не сомневалась в этом. Она просто не верила, что предмет, созданный из безобидных пластиковых чашек и ткани для змеев, может быть опасным.

— Всего лишь короткий полет, — согласилась она, ужасаясь своим словам.

Зато его они очень обрадовали. Он подмигнул, объяснил, как пристегнуться, показал, как работает связь в шлеме, потом закрыл ее кожухом и запрыгнул в кабину.

— Вы меня слышите? — спросил он в наушник шлема.

— Да. Прекрасно.

— Хорошо. Включаю мотор — сначала загудит очень громко и неприятно, потом пройдет.

Он сказал правду, загудело громко. Очень громко, и стало крутить лопасти. Она ощутила, как они колотятся прямо позади нее, и только надеялась, что они надежно прикреплены к машине.

Потом машина двинулась, медленно поворачивая по бетонному фартуку и по широкой полосе травы. Она не была слишком длинной для взлетной полосы, но ведь, как она полагала, у них не реактивный самолет, так что и такой хватит.

То было ее последней сознательной мыслью. Обороты увеличились, маленький самолет немного повибрировал, потом побежал по траве, плавно набирая скорость. Она почувствовала под собой быстрые удары неровной поверхности земли, потом вдруг их не стало, и через секунду перед нею растянулся горизонт, и показалось, что они летят прямо в небо.

Она вскрикнула, ухватилась мертвой хваткой за поручень над головой, а Мэтт протянул руку к уху шлема и спросил:

— Вы в порядке?

Она, к своему удивлению, услышала его сквозь шум мотора. Он был рядом, и это успокаивало, потому что она из последних сил старалась не смотреть вниз и поражалась, как, черт возьми, он смог уговорить ее на этот полет. Наверное, она оглушила его своим воплем.

— Да. Извините, я не хотела кричать, — ответила она и услышала его смешок.

— Не беспокойтесь. Мне следовало предупредить вас, что подъем будет крутоват. Посмотрите вниз с левой стороны, — попросил он, и она глубоко вздохнула и выглянула.

Зрелище напоминало лоскутное одеяло, в его рисунке сочетались поля, дороги и изгороди, раскинувшиеся под ними, а еще ниже она увидела тень самолетика, которая маленькой черточкой медленно двигалась по полям.

— Почти то же, что смотреть на карту, — с удивлением заметила она.

— А дом видите?

Она посмотрела назад и увидела дом и сарай, где хранилось это ведьмовское средство передвижения, которым она имела глупость воспользоваться.

— Посмотрите на огороженный сад к югу от дома, — указал он. — Видите отметины в траве?

Ей потребовалось время, чтобы определить, какой участок был огороженным садом, наконец она разглядела его и заметила также узор из завитков и линий на траве — следы давно пропавших прежних посадок.

— Вижу очертания старого сада с цветником, — сообщила она ему, в пылу открытия забыв о своем страхе. — Могу почти различить рисунок.

— Я опущусь ниже, — сказал Мэтт, и страх вернулся удесятеренным. Казалось, какие-то невидимые силы схватили левое крыло так, что крошечный самолетик лег на него и начал отчаянно падать кругами вниз.

Она схватилась за поручень, сделала огромный вдох и приказала себе не глупить. Тошноты она не ощущала. Прекрасно себя чувствовала. И будет еще лучше себя чувствовать, как только колеса коснутся земли, откроется кожух и она выберется отсюда на свободу.

В шлеме снова зазвучал голос Мэтта, прерывая ее фантазии:

— Посмотрите, теперь прежняя планировка видна очень отчетливо — по цвету травы.

Джорджия снова посмотрела, вцепившись в поручень.

— Ах да, — ответила она слабым голосом, — вижу.

— Было бы хорошо точно скопировать. В начале этого года я сделал несколько фотографий, но сейчас видно лучше.

Для Джорджии лучше было бы единственное: приземлиться, и побыстрее.

— Достаточно насмотрелись? — спросил он.

— О да!

— Пролетим над фермой? Я покажу вам остальное поместье, если хотите.

— Вы не будете возражать, если я возражу? — спросила она, вдруг позеленев от мысли, что пробудет еще несколько минут в этой машине. — Должна признаться, меня немного тошнит.

— Конечно, нет. Потерпите, сейчас сядем. Будет немного трясти, но недолго.

Он потянул откидной рычаг на себя, и маленький самолетик стал медленно снижаться.

— Глотайте, — скомандовал он, и она так и сделала, заткнув уши, когда они падали вниз и земля торопилась принять их.

Через несколько секунд они остановились, Мэтт выключил мотор, откинул кожух и помог ей вырваться.

— О боже, — застонала она, сомневаясь, что ноги когда-нибудь снова будут ее слушаться.

— Вы в порядке?

Она кивнула и сразу же пожалела. От малейшего движения голова норовила отключиться.

— Извините. Мне действительно не очень хорошо...

— Я доведу вас до дома. Самолет загоню позже.

Он обвил ее рукой, предлагая твердую поддержку, и она, мысленно ругая себя за беспомощность, оперлась на него. Либо так, либо упасть.

Он ввел ее в кухню, все еще пустую, и опустил на стул. Она расстегнула воротник. Появилось ощущение, что он душит.

— Вам плохо? — озабоченно спросил Мэтт.

— Не знаю.

— Хотите в туалет? — подумав, деликатно спросил он, и Джорджия кивнула. — Все ее внутренности бастовали, и она не знала, чего им нужно, хотелось только прохлады и чтобы голова перестала кружиться.

Она просидела на корточках пять минут перед унитазом, прижав лицо к прохладной фарфоровой раковине, и для нее прояснились две вещи. Первое: ее не стошнит. И второе: нужно лечь. Сейчас же.

Открыв дверь, она увидела Мэтта, прислонившегося к стене в холле. Руки у него были засунуты в карманы, а на лице читалось озабоченное выражение.

— Лучше?

Она покачала головой и подавила стон.

— Мне нужно лечь, — пробормотала она, чувствуя себя развалиной. — Будет лучше, если прилягу.

— Пойдемте. — Он крепко обвил ее рукой за талию и повел наверх, в спальню. Там было прохладно, окно было широко раскрыто. Он задвинул шторы и порылся в ящике. — Вот. Все снимите и наденьте это, лягте в кровать и лежите, пока вам не станет лучше. Это скоро пройдет. Ванная за дверью, если понадобится. Я скоро вернусь.

Он протянул ей футболку, удивительно мягкую и прохладную, а потом ушел. У нее не было настроения спорить. Ей на самом деле было очень плохо. Быстро раздевшись, она натянула футболку — и сразу уютно утонула в ней. Потом забралась в большую кровать, залезла под одеяло и откинула голову на подушку.

Его кровать, смутно осознала она. Его простыни, прохладные, свежие и мягкие. Его подушка с легким запахом вчерашнего лосьона после бритья. Слава богу, запах был не густым и сладким, а едва уловимым и свежим. Она закрыла глаза, заставляя себя дышать ровно и расслабиться, и через секунду тошнота стала проходить.

Зато начали терзать мысли о нелепости ее поведения. Лежать в его футболке, в его кровати, на простынях, пропитанных запахом его тела, а перед тем выставить себя полной дурой, до тошноты испугавшись этого ужасного маленького комара... Она застонала и зарылась лицом в подушку, ее щеки горели от унижения. Надо встать, спуститься вниз, выйти из дома и осмотреть сад, как она и должна была сделать, а не лежать здесь, вдыхая его запах и желая, чтобы он был рядом и обнимал ее, пока она не успокоится.

Ха! Мечтательница! Наверняка, он говорит уже по телефону с миссис Брукс, выражая недовольство тем, что она не выполняет свою часть аукционного обязательства!

А Мэтта в это время мучило раскаяние. Он забыл спросить, как она переносит полет, и устроил русские горки. Теперь ей плохо, и в этом его вина. Проклятье!

Он бросил в стакан несколько кусочков льда, плеснул холодной воды, поднялся наверх и легонько постучал в дверь.

— Джорджия?

Услышав ее приглушенный голос, он вошел. Свернувшись калачиком, она лежала посреди огромной кровати и потерянно глядела на него удивительно зелеными широко раскрытыми глазами.

— Как вы себя чувствуете? — заботливо спросил он, стараясь не думать, что только сегодня ночью мечтал об этой женщине именно здесь.

— Немного лучше. Мне так стыдно...

— Не глупите. Это я во всем виноват. Торопился показать вам все и даже не подумал о возможных последствиях. Извините меня. Я принес вам воды со льдом.

Он поставил стакан на прикроватный столик и нежным движением руки откинул прядь волос с ее бледного лица. Захотелось обнять ее за шею, притянуть к себе и поцеловать.

Черт! Это безумие. Мэтт даже сунул руку в карман.

— Теперь я вас оставлю. Над кроватью есть шнурок колокольчика. Позвоните, если что-нибудь понадобится.

— Мне полагалось осмотреть ваш сад, — виновато сказала она.