Мэтт тоже волновался всю дорогу. Уж не бил ли он ее? У него сжались кулаки на руле, и он испытал мгновенное сильное и нехристианское чувство благодарности Небесам за то, что этот человек умер. Надутый идиот, ослепленный собственным богатством.

Мэтт ненавидел таких. Сити калечило многих, превращая из милых, обычных людей в беснующихся типов, одержимых манией величия. Он не мог представить, что Брайен всегда был таким ужасным, иначе Джорджия, конечно же, не вышла бы за него замуж. Она показалась ему очень решительной, знающей, чего хочет и чего не хочет.

Сейчас, увы, он был в самом начале именно последнего списка.

— Это лен? — спросила она, указывая на поле за долиной, слегка окрашенное в голубой цвет.

Мэтт переключил внимание на то, чем должен был заниматься.

— Да, начинает цвести. Хорош, не правда ли?

Он заставил себя сконцентрироваться и стал показывать ей местные достопримечательности: аллею старинных дубов, которые обрамляли прежнюю дорогу на ферму, разрушенную мельницу на холме, которая производила муку для поместья, лесок, где все еще водились олени, которые любили попастись в пшенице и сводили с ума управляющего.

Они поднялись на возвышение, оглядываясь на дом, и Мэтт поведал ей историю поместья. И пока рассказывал о своей собственности, он понял, как полюбил его и почему оно стало таким важным для него. Он помнил, каким здесь все было несколько лет назад, когда его дядя, пьянствуя и проигрывая деньги, разорил поместье.

Когда-то оно было красивым, но вскоре снова вернет свою красоту. Мэтт посмотрел вокруг, на землю и здания, которые, по счастью, он мог назвать своими, и поклялся, что все восстановит.

— Ты любишь это, верно? — тихо спросила Джорджия, и он согласно кивнул.

— Да. Люблю. — И добавил: — Я всего лишь смотритель. Хранитель сада. Это мое утешение на всю мою жизнь, но я лишь звено в цепи и не имею права изменить его или разрушить — только могу ухаживать за ним и передать его следующему поколению.

Он улыбнулся ей.

— Появилось чувство огромной привилегии и благоговейной ответственности. Иногда оно безумно пугает меня. В другие моменты, например, когда мы планировали регулярный сад, приятно думать, что я имею возможность отблагодарить дом за все удовольствие и красоту, которые он внес в мою жизнь.

Мэтт замолчал, не зная, поняла ли она или подумала, что он сумасшедший. Джорджия была замужем за Брайеном Бекеттом, и, насколько он знал, ей нравилась богатая жизнь. Она могла счесть его поведение странным.

Он завел мотор и, переключив скорость, спустился с холма во двор поместья и развернулся перед конторой. Как бы то ни было, она дала ясно понять, что не хочет их близости. Придется считаться с этим, нравится ему это или нет.


ГЛАВА ПЯТАЯ

— Позашта, мамочка, позашта!

— Нет, дорогая, мы не можем. Мы ему там не нужны.

— Но мишиш Ходзет печет такой вкушный шоколадный торт...

— Нет, Люси.

— Но он сказал, что разрешит мне повести самолет...

— Нет, Джо! — Она глубоко вздохнула и начала снова: — Мы не можем все время надоедать ему, каждый выходной. Устроим свой пикник...

— Но мы не были там в прошлый уикенд и в предыдущий. Прошло несколько недель.

Джо был прав. Прошло три недели с тех пор, как все они вместе были у Мэтта, и более двух — с того дня, когда он поцеловал ее. С тех пор она не была у него и, честно говоря, могла бы провести там какой-нибудь день, посвятив его саду.

Она многое проработала на бумаге, но это не одно и то же, что постоять на месте, вдохнуть его аромат, припасть к природе. То же самое она чувствовала и в отношении Мэтта, но, как в сказке о тайном саде, одну дверь она хотела держать запертой.

Врунишка, поддразнивал ее внутренний голос. Она закрыла глаза и постаралась забыть ощущение его тела, прижатого к ней, не вспоминать о мечтах, безумных, но живых...

— Он приехал! Мама, он здесь!

Потрясенная, она открыла глаза и, словно плод больного воображения, увидела Мэтта, который решительно шагал по дорожке, засунув руки в карманы джинсов. Его «Дискавери» стоял у края тротуара.

Все внутри закричало от радости, она мысленно отшлепала себя и пошла открывать дверь.

— Привет, — поздоровалась она, чувствуя, как ее губы растянулись в улыбке почти до ушей.

— Тебе привет. — Он наклонился и легким поцелуем прикоснулся к ее губам, и она вся запылала.

— Гм... а что ты здесь делаешь? — спросила она, с ужасом думая о том, что сейчас дети проявят всю свою простодушную правдивость.

— Проезжал мимо. — Он улыбнулся той неровной, одним уголком губ, улыбкой, которая сразила ее в первые дни. — Привет, ребята. Чем заняты сегодня?

— Хотели поехать навестить тебя, — произнес Джо с привычной прямотой, — но мама сказала, что мы не нужны тебе.

— Ну, она не права. А я приехал спросить, не хотите ли вы поехать и поучаствовать в барбекю — день прекрасный, подумалось, может получиться здорово.

— Мама обещала устроить нам пикник, но, по-моему, еды для этого нет. Ее никогда нет, — сообщил ему Джо, совсем не считаясь с чувствами Джорджии.

— Я была занята, — слабо начала она.

— У меня масса еды. Миссис Ходжес только и готовит, поэтому у нас всегда горы еды, и для пикника тоже.

— У реки?

— А пешкариков будем ловить?

— А Мэрфи тоже пойдет?

Джорджия разрывалась: принять приглашение — конечно, чтобы посмотреть на сад — или отказаться, испортив тем самым очевидную радость детей? Но выбор уже сделали за нее, и она сдалась под общим давлением.

Честно говоря, потребовалось не так много сил, чтобы убедить ее.

— Хорошо, — уступила она.

Дети закричали от восторга и, захватив джемперы на случай, если станет холодно, бросились наверх за туфлями и носками.

— Это нечестно, — объявила она ему, пытаясь скрыть улыбку, а он ухмылялся безо всякого раскаяния.

— Нужда заставила. Я уже забеспокоился, думаешь ли ты еще о моем саде.

Она ни о чем другом почти и не думала, но не собиралась признаваться. Дети влетели в холл, не дав ей времени ответить.

Ребята визжали и прыгали почти всю дорогу, потому что видели гораздо больше из высокого «Дискавери», чем из ее машины. Если бы это не умаляло ее достоинства, Джорджия тоже бы визжала и прыгала, потому что присутствие Мэтта и его густой, насыщенный голос поразительным образом воздействовали на ее кровяное давление. Когда он рассказал какой-то бородатый анекдот, она смеялась и хохотала, пока у нее не заболело в боку.

Мэрфи встретил их с восторгом: отбил барабанную дробь хвостом о машину и энергично облизал Детей своим замечательным розовым языком. Люси кричала и хихикала, Джо скорчил гримасу, но Мэрфи не унимался. Он забрался в багажник автомобиля, пробежался по всем чертежам Джорджии и, когда Мэтт выгнал его, побежал по дорожке за Скэлли, похожим на борзую в парике.

— Ух ты, он умеет бегать! — поразилась Джорджия.

— О да. Он в отличной форме. Бедный старый Скэлли устает бегать по нескольку раз в день, но они любят друг друга.

Скэлли взлетел на стену сарая и уселся на выступ над дверью, злобно поглядывая на Мэрфи. У него был такой вид, как будто не так уж он и любит эту собаку, но Мэрфи уже забыл о нем. Он нашел что-то пахучее в траве и самозабвенно стал валяться в ней.

— Отвратительно ведешь себя, — ласково сказал ему Мэтт и провел их через черный ход в кухню.

Миссис Ходжес занималась мытьем посуды и весело поздоровалась с ними. Не прошло и нескольких секунд, как дети держали чайные полотенца и вытирали посуду, не выражая никакого неудовольствия, которым обычно огорчали дома Джорджию. Поразительно. Мэтт кивнул Джорджии головой в сторону двери.

— Пошли посмотрим на сад. По краю появляются розы, и я подумал, что ты знаешь эти сорта. И мне требуется твое мнение по поводу кое-чего другого.

Они обошли вокруг дома по дорожке, усыпанной гравием, и открыли калитку в обнесенный забором сад. Там был бельведер, маленький кирпичный павильон с остроконечной восьмиугольной крышей. Мэтт распахнул покосившуюся дверь.

— Я хотел реставрировать и это. Что ты думаешь? Она вошла внутрь и очарованно огляделась. Окна были разбиты, пол засыпан старыми листьями, потолок затянут паутиной, но красота все еще ощущалась.

— О да, — тихо произнесла она. — Он...

— Романтичен? — Голос у него стал низким, тихим и хрипловатым. — Можешь представить себе красивую девушку в длинной ниспадающей юбке, которая мило краснеет, когда ее кавалер дарит ей розы? И даже украдкой целует ее...

Она вдруг поняла, что они совсем одни, и сердце ее забилось. Их взгляды встретились, и, не говоря больше ни слова, он заключил ее в объятия и припал к ее губам.

Джорджия хотела оттолкнуть его, но руки любовно легли ему на грудь, чувствуя биение сердца и проникающее сквозь рубашку тепло его тела.

— Не думаю, что нам следует это делать, — слабо запротестовала она, но пальцами вцепилась в его рубашку, чтобы не отпускать его.

Он поднял голову и усмехнулся. Его глаза искрились весельем.

— Хочешь, чтобы я прекратил?

Нет, она не хотела. Закрыла глаза, не в силах сопротивляться ему, и он снова и снова прикасался ртом к ее губам.

— Нечестно, — прошептала она.

Он тихо засмеялся, еще раз поцеловал ее и отпустил.

Волна разочарования охватила ее, пока она снова не увидела его глаза. Темные от желания, они говорили, что он будет счастлив продолжить, и все-таки он подчинился ее желанию.

— Пошли, — мягко пригласил он. — Пройдемся по саду, посмотрим на розы и постараемся не думать о личном.

Они снова вышли на яркий солнечный свет и зашагали вдоль бордюра из роз. Джорджия всматривалась то в один спутанный куст, то в другой, изображая заинтересованность.