На другой день Лиза уехала к своей подруге Светлане на дачу, где должна была провести несколько дней, а Иван удалился к другу готовиться к экзамену. Наталья утром погуляла с Ангелиной, а вернувшись, села писать. Роман не шел. Она постоянно ловила себя на том, что чего-то ждет, и вдруг поняла: ждет звонка от Никиты. Звонить он сегодня не обещал, однако ей отчего-то казалось, что должен. В прошлый раз тоже не собирался, а позвонил, побеспокоился о ее здоровье.

Нет, хватит думать о нем! Она попыталась сосредоточиться на книге. Тщетно. Может быть, потому, что там тоже был Никита, и мысли ее то и дело перебегали из мира вымышленного в мир реальный.

С трудом написав десяток крайне невыразительных строчек, она отложила тетрадку и занялась уборкой квартиры. Надеялась вместе с порядком в доме навести порядок в душе.

Однако на сей раз давно испытанное средство не помогло. Наталья то и дело выключала пылесос: в его шуме ей слышалось, будто звонит телефон. И Ангелину вопросами извела: звонил или не звонил?

Кроткая дочь наконец не выдержала:

— Мама, если бы позвонили, я бы тебя позвала. Понимаю ведь, что из-за пылесоса не слышно.

Спешно допылесосив, Наталья переключилась на более тихое занятие и вымыла пол. Телефон молчал, и беспокойство ее росло. Никита должен был позвонить. Хоть и не обещал, но по всем раскладам так выходило.

Или она Никиту все же напугала вчера своим признанием? Наверное, поторопилась рассказать что теперь писательница? Или вообще переоценивает его отношение к себе? Вдруг он действительно всего лишь ради Паши старается? Нет. Не может быть. Когда Никита ее коснулся, она ведь почувствовала: от него ей словно электрический заряд передался. И потом, когда в ресторане сидели, он на мгновение ее за руку взял. И опять то же самое ощущение!

Или это только у нее, а с его стороны — элементарный дружеский жест? Она застыла со шваброй, опущенной в ведро с водой. Как стыдно! Она себе напридумывала, а он, наверное, заметил! Что же он теперь о ней подумает? Несчастная одинокая баба влюбилась! Конечно же, он теперь начнет ее избегать. Сам, видимо, уже не рад, что работу предложил. Ну, ничего. Как договорились, она позвонит ему уточнить день, когда он придет в гости, тогда и наступит ясность. Если под каким-нибудь благовидным предлогом начнет отказывать, Наталья права в своих опасениях. А пока надо забыть о Никите и посмотреть правде в глаза. Разбежалась! Ну кому она нужна — немолодая женщина с тремя детьми! Подобный товар на рынке не котируется.

Вся следующая неделя для Натальи прошла кувырком. И писалось по-прежнему плохо, едва половину своей обычной нормы сделала, и на ребят несколько раз ни с того ни с сего сорвалась. Он по-прежнему не звонил! В конце недели она не выдержала и, дождавшись момента, когда никого из детей не оказалось дома, набрала его номер.

— Наташа! — едва услыхав ее голос, воскликнул он. — Как раз сегодня собирался тебе звонить!

В его голосе прозвучала столь неподдельная радость, что у нее мигом отлегло от сердца. Она ошиблась! Он совершенно не испугался! Но почему же тогда так долго не давал о себе знать?

— Ну, как дела? Как твои книги? Очередную еще не закончила? А я, между прочим, купил две и уже прочитал. Знаешь, мне понравилось.

— Тебе понравилось? — Вот неожиданность! Она даже в самых смелых мечтах не могла вообразить, что Никита окажется поклонником ее книг. — А ты меня ни с кем не перепутал?

— Ну, ты говорила, что пишешь под псевдонимом Вожена Градская. Или я действительно напутал? — вдруг встревожился он.

— Вожена Градская — это я.

— Ну, вот. Замечательно пишешь. Такие современные жизненные истории. И люди нормальные, а не эти, с Рублевки, которые кокаин нюхают да по клубам шляются.

— Спасибо тебе. Только совсем уж не думала, что ты станешь мои книги читать.

— Считаешь, я такой тупой?

— Считаю, что ты мужчина, а я пишу для женщин. То есть я-то пишу, что знаю и чувствую, и для всех, но почему-то такая литература считается женской, даже если ее написал мужчина.

— Это уж сами разбирайтесь, мужская, женская. Считай, в моем лице у тебя читателей прибыло. Главное, жизненно и душевно. И, кстати, увлекательно, не оторвешься.

— Никита, ты меня смущаешь.

— Просто говорю, что думаю.

Наталья еще ни разу с таким удовольствием не слушала похвалы в свой адрес. Его мнение было ей очень важно.

— То есть считаешь, не зря я это делаю? — кокетливо спросила она.

— Теперь я тобой еще больше горжусь.

Ох, как он это сказал! Наталья лихорадочно соображала, есть подтекст в его словах или нет?

— Перестань меня хвалить. Лучше давай договоримся, когда придешь в гости. Следующая суббота тебя устроит? Ваня как раз в четверг последний экзамен сдаст.

Она с замиранием сердца ждала ответа: вдруг скажет, что занят?

— Конечно, устроит, хотя…

Неужели передумал?

— Долго ждать до субботы, Наташа, а? То есть в следующую субботу приеду обязательно. Но, если ты не против, давай мы с тобой, без ребят, где-нибудь на этой недельке встретимся. Посидим или сходим куда-то.

Она до того разнервничалась, пока ждала его ответа, что теперь растерялась.

— Даже не знаю.

Наталья лихорадочно соображала, в какой из ближайших вечеров сможет пристроить к кому-нибудь Ангелину.

— Нет, конечно, если ты считаешь это неудобным или не хочешь, тогда давай до следующей субботы отложим и оставим все как есть, — совершенно неправильно расценил ее нерешительность Никита.

«Оставим все как есть, — эхом пронеслось у нее в голове. — Решил, будто я возмущена его предложением и считаю его неприличным!»

— Нет, нет, Никита, я хочу с тобой встретиться, — торопливо проговорила она. — Я просто думала, в какой вечер Ангелина будет пристроена. Да еще надо, чтобы старшие дети не поняли, куда я ухожу.

— Им-то какое дело? — озадаченно произнес Никита.

— Лизка ревнует, а я хочу, чтобы у вас с самого начала хорошие отношения сложились. — Сказала, и сама перепугалась. Не слишком ли смелое заявление?

— А я… могу… рассчитывать… на отношения? — делая длинные паузы, спросил Никита.

Не испугался, наоборот, обрадовался, только ушам своим не поверил! У Натальи часто-часто забилось сердце. Что же ответить ему? А! Ответит, что чувствует.

— Можешь.

— Наташа, я так боялся! У вас с Пашей такая любовь была! Думал, ты ни на кого больше смотреть не захочешь. А уж на меня тем более.

— Почему тем более?

— Ну, ты такая красивая, сильная. А теперь еще известная писательница.

Приехали! Он уже известностью ее попрекает!

— А я, Наташа, такой. Ну, обычный.

— Может, потому я ни на кого больше не смотрела, а на тебя обратила внимание. Ты, Никита, такой, как есть. Естественный, привычный и не пафосный. Мне с тобой легко и хорошо. И, по-моему, ты меня понимаешь.

— Я буду всегда стараться тебя понимать. Обещаю. Слушай, а если нам прямо сейчас встретиться? Или у тебя младшая девица дома?

— Она до вечера в детском саду. Но ко мне нельзя. Лиза в любой момент заявиться может.

— Тогда давай за тобой заеду.

— Ладно. Только не прямо домой, а к метро. Я туда подойду.

— Пароль нужен? — хохотнул он.

— Обойдемся. — В голосе ее прорезались давно не звучавшие звонкие нотки.

— Через полчаса успеешь?

— Да.

— Тогда выезжаю.

Сердце у Натальи продолжало колотиться. Он фактически признался ей в любви! Признался, когда она думала, что он даже видеться с ней теперь не захочет! И как же было хорошо на душе! Она чувствована себя, словно влюбленная школьница. Теперь самое главное — незаметно смыться из дома, пока не явилась Елизавета и не начала задавать ненужные вопросы. И впрямь как школьница! Только те от родителей скрываются, а она от детей! Ох, Наталья, это даже не вторая молодость, а вторая юность!

Она заметалась по квартире, пытаясь одновременно краситься, одеваться и причесываться. Потом, воровато озираясь, выбежала из дома и поспешила к метро. В условленном месте уже стояла его машина.

Плюхнувшись на сиденье, она тяжело перевела дух.

— Уф-ф! Удрала! — Никита громко расхохотался.

— Тебе сколько лет?

— Неприличный вопрос задаешь.

— Да я не в том смысле. Смываешься из дома, как школьница.

— Что поделаешь, если есть три шпиона.

— Боишься, они не примут меня?

— Боюсь вообще думать по этому поводу. — Призналась она. — Да мы с тобой еще сами не знаем, как у нас… как мы…

Она умолкла, не находя слов. Да и нужны ли они сейчас?

— А мы не будем спешить, — дотронулся до ее руки он.

— Да. Нам самим еще надо… — она опять недоговорила. Все между ними было еще так зыбко — разрушить боязно.

— Поехали, — он развернул машину.

— Куда? — спросила она.

— Ко мне.

— К тебе? — потрясенно воскликнула Наталья.

Он повернул лицо к ней.

— А у тебя есть другое предложение? Где мы еще сможем по-человечески поговорить? Не на лавочке же в парке.

— Не знаю, — растерянно пролепетала она.

— К тебе нельзя, — продолжал Никита. — Значит, осталось только ко мне.

А чего она, собственно, боится? И впрямь, что ли, в школьницу превратилась? Взыграли рудименты подросткового воспитания: приличная уважающая себя девочка не пойдет одна в гости к мальчику! Наверное, Варьку надо было с собой взять. Наталья живо представила себе лицо Никиты, появись она и впрямь вместе с Варькой, и ее разобрал нервный смех, да такой, что она долго не могла остановиться.

— Ты что? — испугался Никита.

— Не обращай внимания, — хохоча, отмахнулась она.

— Нет, так нечестно. Может, я тоже хочу посмеяться.

— Никита, да я над собой смеюсь.

— Все-таки расскажи. Вдруг пойму.

— Да, понимаешь, вдалбливают нам родители с детства всякие прописные истины, а потом они вылезают в самый неподходящий момент и мешают жить.