* * *

На следующий день мы отправились домой в Маунт Меллин. Всю дорогу до станции мы распевали корнуэлльские песни. Я никогда еще не видела Коннана таким веселым и раскрепощенным. Он пел, смеялся, рассказывал детям всякие небылицы, а я смотрела на него и думала: «Вот так будет всегда».

В Меллине на станции нас встретил Билл с экипажем. Когда мы подъехали к дому, я испытала легкий шок, потому что у дверей, выстроившись по рангу, нас ждали все слуги во главе с миссис Полгри. Значит, Коннан, не предупредив меня, послал кого-то в Маунт Меллин с известием, чтобы мне устроили торжественную встречу, подобающую будущей хозяйке дома.

Коннан взял меня за руку и подвел к дверям.

— Как вы уже знаете, — сказал он слугам, — мисс Ли согласилась стать моей женой. Через несколько недель она будет вашей хозяйкой.

Мужчины поклонились, женщины сделали реверанс, но я заметила во взгляде некоторых из них какую-то напряженность.

Они не были готовы принять меня в качестве хозяйки дома… пока…

* * *

В моей комнате ярко горел огонь в камине и было тепло и уютно. Дейзи принесла мне горячую воду, и я заметила, как изменилось ее отношение ко мне. Между нами словно возникла какая-то преграда. Она не задержалась, как обычно, чтобы поболтать, а сразу вышла, сделав торопливый реверанс.

Вечером я ужинала вместе с Коннаном и Элвиан в малой столовой. После ужина я поднялась с Элвиан в ее спальню и пожелала ей спокойной ночи, а потом вернулась к Коннану, который ждал меня в библиотеке.

Он спросил меня, написала ли я уже своим родственникам о нашей помолвке, и я ответила, что до сих пор не была вполне уверена, что все это происходит на самом деле.

— Может быть, вот это поможет тебе поверить, — сказал он, доставая из бюро маленький бархатный футляр. Он открыл его и протянул мне. В нем оказался прекрасный изумруд, оправленный в бриллианты.

— Боже мой, как красиво! Слишком красиво для меня.

— Ничто не может быть слишком красиво для Марты ТреМеллин, — сказал Коннан, взяв мою левую руку и надев кольцо мне на палец.

Я вытянула перед собой руку, любуясь камнем.

— Я даже никогда не мечтала о такой красоте!

— Это только начало, любимая моя. Я хочу, чтобы тебя окружали красивые вещи, и для меня будет большой радостью дарить их тебе.

Он поцеловал мне руку, и я подумала, что, если я опять когда-нибудь усомнюсь в реальности происходящего со мной, я посмотрю на мое кольцо и буду знать, что это не сон.

* * *

Когда я спустилась к завтраку на следующее утро, я узнала, что Коннан уехал куда-то по делам. Позанимавшись с Элвиан и Джилли, я вернулась в свою комнату, и через несколько минут раздался стук в дверь.

— Войдите, — сказала я, и вошла миссис Полгри.

У нее был какой-то встревоженный вид, и я поняла — что-то случилось.

— Мисс Ли, нам с вами надо кое-что обсудить, — сказала она. — Вы не согласитесь пойти ко мне? Я поставила чайник, так что мы можем поговорить за чашкой чая.

Я приняла ее приглашение, потому что мне не хотелось, чтобы в наших отношениях что-либо менялось.

Она разлила чай. Виски на этот раз она мне не предложила, что меня очень позабавило, хотя я и не подала виду. Получилось, что как будущая хозяйка дома я не должна была знать о ее тайной слабости, в которую до этого была посвящена в качестве гувернантки.

Она снова поздравила меня с помолвкой и сказала, что очень рада, так же, как и все в доме. Потом она спросила меня, собираюсь ли я что-то менять в ведении хозяйства, и я поспешила ее успокоить, что доверяю ей до такой степени, что ничего менять и ни во что вмешиваться не собираюсь.

После этого миссис Полгри перешла к делу.

— Пока вас не было, мисс Ли, нам тут пришлось поволноваться.

— Да? — спросила я, чувствуя что услышу что-то важное.

— Это все по поводу внезапной смерти сэра Томаса.

У меня заколотилось сердце.

— Но ведь он уже похоронен, — сказала я. — Мы же с вами вместе были на похоронах.

— Да-да. Но ведь не всегда дело кончается похоронами, мисс Ли.

— Я вас не понимаю…

— Ну, в общем, тут ходили всякие слухи — очень неприятные слухи, и еще были анонимные письма…

— Кому?

— Ей, мисс Ли, вдове. И, кажется, еще кому-то. Ну и, в общем, его собираются откапывать и обследовать.

— Вы хотите сказать, подозревают, что его… отравили?

— Да это все из-за этих писем… Да и умер он так внезапно. Что мне больше всего не нравится, так это то, что он умер, выйдя отсюда. Это не очень-то хорошо для нашего дома…

Она как-то странно посмотрела на меня. В ее глазах было раздумье.

Мне тоже в голову лезли мысли и картины, от которых делалось не по себе. Я снова представила себе Коннана с леди Треслин, какими я видела их во время рождественского ужина — стоящими рядом, почти касаясь друг друга, весело смеющимися над какой-то только им понятной шуткой, не обращающими внимания ни на кого в округе… Любил ли он меня тогда? В это трудно было поверить. Я вспомнила и то, что услышала из своего окна после бала в Рождество: «Теперь уже недолго осталось ждать, Коннан», и разговор, подслушанный мною в лесу после смерти сэра Томаса…

Что все это значило?

Этот вопрос не давал мне покоя, но я не хотела о нем думать, боясь, что ответ на него может разрушить все мои надежды на счастье. Я должна была верить Коннану, а не сомневаться в нем.

Спокойно взглянув на миссис Полгри, которая продолжала пристально смотреть на меня, ожидая моей реакции на свои слова, я поблагодарила ее за чай и вернулась к себе. От моего безоблачного настроения не осталось и следа — на смену радостным надеждам пришли мрачные, хотя и неясные предчувствия.

Мне было страшно, и я не могла побороть этот страх.

Предстояла эксгумация тела сэра Томаса, умершего вскоре после ужина в Маунт Меллине. Его смерть вызвала подозрения, которые, в свою очередь, спровоцировали анонимные письма по разным адресам. Подозрения же возникли потому, что роман его жены и Коннана не был тайной, и всем было понятно, что после гибели Элис ТреМеллин сэр Томас оставался единственным препятствием к браку Линды Треслин и Коннана. И вот, спустя год после смерти Элис, он умирает так же внезапно, как и она.

Но ведь Коннан не собирается жениться на Линде Треслин! Он любит меня… А что если… Что если Коннан знал о возможной эксгумации? Тогда все мое счастье — не что иное, как рай глупца, самообман, который лишил меня возможности трезво смотреть на вещи.

Неужели я стала игрушкой в руках циника, который воспользовался мной как прикрытием? Если так, то правильнее будет сказать в руках убийцы…

Нет, я не могу в это поверить. Я люблю Коннана. Я поклялась ему в верности на всю жизнь. Грош цена моей клятве, если я так легко могу заподозрить его в худшем — в преступлении, в убийстве.

Я пыталась взывать к своему здравому смыслу. «Бог с тобой, Марта Ли, — говорила я себе, — неужели ты правда веришь, что такой человек, как Коннан ТреМеллин, мог ни с того ни с сего полюбить тебя?»

«Да, да, да! Верю», — горячо отвечала я на свои же собственные увещевания.

Но страх не уходил, и на душе у меня становилось все тяжелее.

* * *

В эти дни всех в доме занимали две одинаковые сенсационные темы: эксгумация тела сэра Томаса и предстоящая женитьба хозяина на гувернантке.

Я старалась избегать строгих глаз миссис Полгри, цинично-дерзких взглядов Тэпперти и ухмылок Дейзи и Китти. Неужели и они, думала я, связывают два этих события между собой?

Я спросила Коннана, что он думает об истории с сэром Томасом.

— Им лишь бы взбудоражить воображение людей и дать пищу для пересудов, — сказал он. — Произведут вскрытие и обнаружат то, что и так ясно: что он умер естественной смертью. Да доктор, который его чуть не всю жизнь лечил, уже давно говорил, что с его сердцем он может умереть в любую минуту.

— Все это должно быть очень неприятно для леди Треслин.

— Самое неприятное — это письма, которыми ее донимали. Так что ей даже лучше, чтобы вскрытие состоялось и все точки над i были поставлены.

Тем временем были разосланы приглашения на бал — слишком поспешно, как мне показалось. Он должен был состояться уже на пятый день после нашего возвращения из Пенландстоу. Леди Треслин, которая была в трауре, конечно, приглашена не была.

За день до бала Селестина и Питер Нанселлок приехали в Маунт Меллин.

Селестина обняла меня и поцеловала.

— Дорогая моя, — сказала она, — я так рада! Я знаю, как вы любите Элвиан и что это должно для нее означать, — в ее глазах показались слезы. — Элис была бы так счастлива…

Я поблагодарила ее и сказала:

— Вы всегда были мне другом, Селестина.

— Я была так рада, что у Элвиан наконец появилась гувернантка, которая ее по-настоящему понимает.

— А разве мисс Дженсен ее не понимала?

— Да, мы все так и думали, но, к сожалению, она оказалась нечиста на руку. Может, она поддалась минутному искушению, не знаю. Во всяком случае, я сделала, что могла, чтобы помочь ей.

— Я рада, что кто-то ей помог.

В этот момент к нам подошел Питер. Он взял мою руку и поцеловал ее. Неудовольствие, отразившееся на лице Коннана, заставило меня устыдиться моих подозрений.

— Счастливчик Коннан! — воскликнул Питер. — Нет нужды говорить, что я завидую ему. Я привез с собой Джесинс. Я ведь сказал, что все-таки подарю ее вам, помните? Так вот, она будет моим свадебным подарком. Теперь вы не сможете ее не принять.

Я посмотрела на Коннана.

— Подарок для нас обоих, — сказала я.

— Ну нет, — возразил Питер. — Она именно для вас. Коннану я подарю что-нибудь еще.