— Нет, Джилли, так не годится, — сказала я. Я подняла ее и села вместе с ней на стул, укачивая ее, как младенца. — Ты ведь знаешь, что я скоро вернусь, ты и не вспомнишь потом, что я уезжала.

И тогда она наконец заговорила:

— Вы не вернетесь. Она… она… не вернулась.

На мгновение я забыла о том, что мне предстояло завтра увидеть Коннана, потому что я вновь почувствовала, что Джилли что-то знает об исчезновении Элис.

— Джилли, — спросила я, — она попрощалась с тобой перед отъездом?

Девочка энергично помотала головой, и мне показалось, что она готова разрыдаться.

— Джилли, — попросила я ее, — попробуй поговорить со мной, расскажи мне все… Ты видела, как она уезжала?

Джилли уткнулась мне в грудь, спрятав лицо. Я прижала ее к себе на несколько секунд, но потом отодвинулась, чтобы заглянуть ей в лицо. Ее глаза были закрыты. Вдруг она открыла их, соскочила с моих колен и, подбежав к саквояжу, снова начала выбрасывать оттуда вещи, крича: «Нет, нет!»

Я быстро подошла к ней и сказала:

— Послушай, Джилли, я вернусь. Меня не будет всего несколько дней.

— Она не вернулась!

Итак, мы опять пришли к тому, с чего начали. Я поняла, что ничего узнать от нее в этот момент мне не удастся. Она подняла ко мне лицо. В ее глазах было по-настоящему трагическое выражение.

Мне стало ясно, что моя забота о ней значила для нее даже больше, чем я предполагала, и что мне не удастся объяснить ей, что мое отсутствие будет временным. Элис была добра по отношению к ней, и Элис покинула ее. Небольшой, но трагический жизненный опыт девочки говорил ей, что дорогие ей люди покидают ее навсегда. Ни во что другое она просто не могла поверить.

Несколько дней, неделя в восприятии Джилли, наверное, были равносильны году в жизни других людей. Нет, сказала я себе, я не могу ее оставить. Пусть Коннан будет недоволен, но я объясню ему, почему я должна была взять ее с собой. Миссис Полгри же я могу сказать, что хозяин велел привезти обоих детей, и ей это будет приятно. Она вполне доверяла мне свою внучку, признавая, что мое вмешательство в жизнь последней сделало ее счастливее.

— Джилли, — сказала я. — Я уезжаю на несколько дней. Элвиан и ты поедешь вместе со мной. — Я поцеловала ее и повторила: — Ты едешь со мной. Тебе же хочется этого, правда?

Несколько секунд она не отвечала, пытаясь осознать то, что я сказала, а затем она опять крепко закрыла глаза и кивнула. На ее лице была улыбка, которая тронула меня больше всяких слов.

Ради того, чтобы доставить радость этому несчастному ребенку, я готова была рискнуть вызвать неудовольствие Коннана.

* * *

На следующий день мы отправились в дорогу, и все обитатели дома вышли нас проводить. Я сидела в коляске вместе с двумя девочками, а на козлах торжественно восседал Билли в фамильной ливрее ТреМеллинов.

Настроение у всех нас было в равной степени приподнятое. Элвиан щебетала всю дорогу, а Джилли молча, но со счастливой улыбкой, сидела, прижавшись ко мне. Билли, как и Элвиан, был очень разговорчив и не замолкал ни на минуту. Когда мы проезжали через один перекресток, он вдруг перекрестился и произнес молитву — за бедную потерянную душу похороненного там самоубийцы, как он объяснил мне.

— Не то чтобы молитвой ему поможешь, — сказал он. — Ведь те, кто так умер, вовек не успокоятся. Это как те, кого убили, или еще что — они ведь в могилах-то не лежат, а так и бродят по свету, ни себе, ни живым покоя не дают.

— Что за чепуха! — сказала я раздраженно.

— Те, кто ничего в этом не смыслят, обзывают мудрость чепухой, — отпарировал обиженный Билли.

— Похоже, у некоторых людей чересчур богатое воображение.

Обе девочки с напряженным интересом смотрели на меня, и я поспешила сменить тему.

— Смотрите, — сказала я, когда мы проезжали одинокий коттедж с пчелиными ульями в саду, — чем это закрыты ульи?

— Черный креп, — мрачно пояснил Билли. — Это означает смерть в семье. Пчелы очень обижаются, если им не сообщить об этом и не дать разделить с людьми траур по покойному.

Час от часу не легче! Я была рада, когда мы наконец прибыли на станцию.

В Пензансе нас встретила другая карета, и мы отправились в Пенландстоу, как называлось имение Коннана, доставшееся ему от Элис. Уже темнело, когда мы въехали в ворота, и я увидела впереди очертания дома. У дверей стоял человек с фонарем в руке, который при нашем приближении крикнул кому-то:

— Это они! Беги и скажи хозяину. Он велел дать ему знать, как только приедут.

Карета остановилась, и мы сошли на землю. Дети едва стояли на ногах. Я взяла их за руки и в этот момент увидела Коннана, стоящего рядом со мной. В темноте я не могла разобрать выражение его лица, но почему-то была уверена, что он рад меня видеть.

— Я уже начал волноваться, — сказал он. — Я представлял себе всякие ужасы и жалел, что сам не поехал за вами.

Я была поражена этими словами и подумала, что он, должно быть, имел в виду Элвиан, но уж никак не меня.

Но он смотрел на меня и улыбался мне, словно не замечая детей.

— Дети… — начала я.

Он наконец улыбнулся и Элвиан.

— Здравствуй, папа, — сказала она, — я так рада тебя видеть!

Он положил руку ей на плечо, а она чуть не умоляюще смотрела на него, словно прося его поцеловать ее. Но это, видимо, было слишком для него.

Он сказал ей:

— Я тоже рад, что ты приехала, Элвиан. Тебе здесь понравится.

Я подтолкнула вперед Джилли, чтобы он наконец ее увидел.

— Это еще что?.. — начал он, и я поспешила объяснить:

— Мы не могли оставить Джилли. Вы же помните, что вы разрешили мне заниматься с ней.

Мгновение он колебался, как бы не зная, как реагировать. Потом посмотрел на меня и рассмеялся. И в этот момент я поняла, что он был так рад меня видеть, что ему было все равно, кого я привезла с собой, главное, что я приехала сама.

* * *

В течение двух последующих недель мне казалось, что реальная жизнь с ее неразрешимыми сложностями осталась где-то позади и что я живу в каком-то волшебном, созданном мною самою мире, где всякое мое желание должно непременно исполняться.

С того момента, как я вошла в этот дом, со мной обращались не как с гувернанткой, а как с полноправной гостьей. Мне была предоставлена очаровательная комната по соседству со спальней Элвиан, и, когда я попросила, чтобы Джилли поселили рядом со мной, эта просьба была выполнена без малейших возражений.

У меня была просторная спальня с широкими низкими подоконниками, на которых лежали красные бархатные подушки, и с такими же занавесями на окнах. Полог кровати был сделан из вышитого шелка, а на полу лежал большой темно-красный ковер, из-за которого казалось, что в комнате было бы тепло и без яркого огня, пылающего в камине.

Мои саквояжи были принесены в спальню, и одна из горничных взялась распаковывать мои вещи, в то время как я стояла у камина, глядя на синеватые языки пламени, лижущие сложенные в нем дрова.

Разложив мои вещи на кровати, горничная сделала реверанс и попросила разрешения повесить их в шкаф. Так не обращаются с гувернанткой, подумала я. Китти и Дейзи, при всем их дружелюбии, никогда не предлагали мне свои услуги с таким почтительным рвением.

Я поблагодарила горничную и сказала, что сама уберу вещи в шкаф, но что мне понадобится вода для умывания.

— В конце коридора есть ванная комната, мисс. Если позволите, я покажу вам ее и принесу воду туда.

Я пошла за ней и увидела комнату, в которой было две ванны — одна большая, а другая сидячая.

— Мисс Элис устроила здесь эту ванну незадолго до того, как она обручилась и уехала, — сказала горничная, напомнив мне о том, что я находилась в доме, где прошла юность Элис.

Умывшись с дороги и переодевшись в свое бледно-лиловое платье, я заглянула по очереди к обеим девочкам, мирно спавшим в своих комнатах. Я вернулась к себе, и в этот момент появилась та же горничная и сказала, что мистер ТреМеллин просил меня присоединиться к нему в библиотеке.

— Мне очень приятно видеть вас, мисс Ли, — сказал он, когда я вошла туда.

— Вы, должно быть, очень рады приезду дочери, — ответила я.

— Я сказал, что мне очень приятно видеть вас, мисс Ли, и именно это я и имел в виду.

— Вы очень любезны. Я привезла с собой некоторые из учебников Элвиан…

— Давайте устроим им небольшие каникулы. Конечно, заниматься они должны, но ведь не все же время?

— Я согласна, что по случаю нашего пребывания здесь, время занятий можно сократить.

Он подошел ко мне ближе.

— Мисс Ли, вы восхитительны.

Я отступила на шаг назад, онемев от неожиданности.

— Я рад, что вы приехали так быстро, — сказал он.

— Я следовала вашим указаниям.

— Я не имел в виду указывать вам, мисс Ли. Я только просил вас.

— Но… — начала я, не зная, что сказать дальше, так как Коннан был совсем не похож на того человека, которого я знала. Он и нравился мне таким, и пугал меня, потому что я не понимала, как себя вести.

— Я был рад возможности сбежать. Думаю, что и вы тоже, мисс Ли.

— Сбежать… от чего?

— От похоронной атмосферы. Я ненавижу ее. Она угнетает меня.

— Вы имеете в виду смерть сэра Томаса. Но…

— Я знаю, он всего лишь сосед. Но, тем не менее, его смерть меня подавляет. Мне не терпелось уехать, и я счастлив, что вы последовали за мной… С Элвиан и Джилли.

— Я надеюсь, вы не рассердились на меня за то, что я привезла Джилли. Она была бы так несчастна, если бы я оставила ее.

И тут он сказал то, от чего у меня закружилась голова:

— Я ее понимаю…

— Детям, наверное, надо немного поесть, — сказала я быстро, стараясь овладеть собой. — Они очень устали и сейчас спят, но, мне кажется, что их все-таки надо покормить на ночь. Они не ели почти весь день.