Он мрачно посмотрел на нее, совершенно не смущаясь тем, что стоит обнаженным над телом убитого им короля, словно тот был одной из небрежно разбросанных по комнате подушек или подносом с яствами. Его внимание было приковано к Миране.

– Нафта никогда не осуждала мои поступки, – медленно произнес он. – И ты не будешь. Она всегда подчинялась мне. Ты тоже будешь.

– Ты был женат на идиотке?

Он изо всей силы ударил ее по щеке, так, что она пошатнулась, пытаясь схватиться за что-нибудь и удержаться на ногах, но вокруг не было ничего, кроме подушек, шелковых занавесок и пушистых ковров, словом, ничего, что могло бы послужить опорой. Мирана навзничь упала на подушки, ударившись локтем о жаровню и перевернув ее. Уголь рассыпался по подушкам, превратив их из ярко-красных, золотистых и голубых в черные.

Хормуз вдруг опустился перед ней на колени. Она почувствовала запах мускуса. Он не был неприятен, скорее необычен. Запах исходил от его кожи, Хормуз был очень близко от нее, даже слишком близко. Мирана боялась его так, как не боялась самого короля, потому что он был молод и обладал силой, которую обещал несчастному королю. Он был взбешен. Мирана видела, что он едва сдерживал свою ярость. Эйнар в подобной ситуации даже не пытался бы обуздать свои чувства, невольно подумала она. Он мог ударить, изувечить и даже убить. Но Хормуз был не таков. Этот человек умел держать себя в узде. Мирана затаила дыхание.

– Никогда больше не говори плохо о Нафте, – резко сказал он, обдав ее таким ледяным холодом, что это несколько остудило ее пыл. – Ты недостойна даже называть ее имя. Ты ничто по сравнению с ней. Она была моей королевой, самой прекрасной женщиной мира.

– Понимаю, – ответила Мирана, – твоя жена была совершенством, и я должна преклоняться перед ее памятью. Однако разговор сейчас не об этом, Хормуз…

– Называй меня Ситрик. Запомни это, Мирана.

– Очень хорошо, Ситрик. Но прими во внимание и то, что я скажу, пожалуйста. – Она заметила, что он явно остался доволен ее вежливым тоном, поверив в то, что она уже подчинилась его воле. – Мне бы и в голову не пришло, что ты и тот дряхлый старик, чей облик ты принимал, может быть одним и тем же лицом.

– Разве? По-моему, ты что-то подозревала, – сказал он, глядя на тыльную сторону руки, где еще остались следы ореховой краски.

– Ошибаешься, я лишь решила, что это какая-то кожная болезнь и ничего больше. Но послушай меня, Хор… Ситрик, наверняка рано или поздно при дворе появится какой-нибудь пожилой человек, который знал Ситрика в молодости и помнит, как он выглядел. Тогда тебе конец.

Он сидел очень близко от нее, она чувствовала его запах. Он улыбался. Затем протянул руку и дотронулся кончиками пальцев до красных полос на ее щеке. Его пальцы сильно пахли мускусом. Миране хотелось отстраниться, но она знала, что это разозлит его. Она решила выждать время.

– Прости, что был груб. с тобой, но это была вынужденная мера, надеюсь, ты понимаешь меня. Не задавай больше вопросов, Мирана. Однако твои последние слова не лишены смысла, и мой ответ тебе лишь докажет мою мудрость. Я не из тех, кто делает роковые ошибки. За последние два года я освободил двор от одиннадцати стариков, это все его самые близкие друзья детства. Я убивал их по-разному. Некоторые, как все думали, умерли естественной смертью, поскольку были очень старые люди, остальные же – в результате различных несчастных случаев. Теперь не осталось никого, кто бы помнил Ситрика в молодые годы. Тридцать лет – довольно большой срок. Что до тех, кто служит при дворе сейчас, так они будут стариться вместе со мной, и никто уже не вспомнит о том, что было раньше, поскольку годы стирают в памяти образы. Я добьюсь успеха, вот увидишь.

Его темные глаза сияли торжеством, но, помимо этого, Мирана уловила в них нечто, заставившее ее затаить дыхание. В них горел огонь желания. Его плоть вдруг восстала.

– Король… – оглянувшись, произнесла она и содрогнулась.

Он недовольно нахмурился и встал, чтобы взглянуть на распростертое на полу стариковское тело.

– Даже умерев, он не дает мне покоя, – сказал Хормуз. – Оставайся здесь, Мирана, я уберу его отсюда. Не двигайся.

Мирана молча наблюдала, как он волоком вытащил за дверь тяжелое тело. Она не сомневалась, что план был продуман заранее до мелочей. Никто не найдет старого Ситрика. Она на мгновение прикрыла глаза. Что же ей делать?

Хормуза не было довольно долго. Когда он появился вновь, на нем был зеленый шелковый халат, схваченный в талии поясом. В руках он держал серебряный поднос с двумя великолепными серебряными кубками.

– Я принес вино, привезенное из страны, о существовании которой ты даже не догадываешься, Мирана. Оно успокоит тебя и сделает эту ночь незабываемой для нас обоих. Не бойся, я не собираюсь брать тебя силой. Я провел прошлую ночь с тремя юными рабынями, которые полностью удовлетворили мою страсть. – Хормуз заметил, что Мирана собирается спросить его о чем-то, и добавил:

– Конечно, они не увидели мое истинное лицо, иначе бы мне пришлось убить их, а я не люблю ненужные смерти. Они ласкали мою плоть губами и сразу же ушли, после того как все было кончено. Я уже говорил, что ты можешь доверять мне. Я постараюсь, чтобы тебе не было слишком больно. Теперь ты моя жена, моя Нафта и королева.

Мирана взяла кубок и поднесла к губам. В нос ударил острый сладковатый запах. Мирана почувствовала тревогу.

– Я не стану это пить.

Хормуз напрягся. Мирана поняла это по твердо сжатым губам. Даже когда он заговорил, его голос звучал напряженно и угрожающе.

– Ты сделаешь так, как я скажу. Теперь ты моя жена и не смеешь говорить мне «нет». Ты поняла, Мирана?

– Я отлично понимаю тебя, Хор… Ситрик, но я не та женщина, которая тебе нужна. Я никогда не стану такой, как она. Ты любил Нафту. Я не Нафта. Ты сам говорил, что я не стою ее. Так и есть. Пожалуйста, взгляни на меня и выслушай то, что я скажу.

– Ты именно такая, какая мне нужна. А таким вещам, как движение рук, смех, почтительно склоненная голова и прочее, легко научить. Ты способная ученица. Что касается души, здесь гораздо сложнее. Я понимаю, что ты никогда не сможешь во всем походить на Нафту, но мне достаточно того, что ты во многом будешь напоминать ее. Ты должна подчиняться мне во всем и делать так, как я скажу. У меня есть дочь, Эза, которая уже сейчас очень похожа на свою мать и на тебя. Ты станешь заботиться о ней, как о своей собственной дочери; когда она подрастет, то станет еще больше похожа на свою мать, вы обе будете напоминать мне о моей Нафте. Это все, что я хотел сказать тебе.

Ребенок постоянно будет напоминать ему о покойной жене, подумала Мирана, и с этим ничего нельзя поделать. За три года Хормуз предусмотрел, казалось бы, все, кроме одного. Он доверился Эйнару. Он не осознавал того, каким коварным и жестоким мог быть ее сводный брат, не знал о том, что верить его словам и поступкам было абсолютным безумием. Мирана прямо взглянула ему в глаза.

– Я уже замужем за Рориком Харальдссоном, – сурово сказала она. – Мой сводный брат Эйнар обманул короля. Меня похитили, затем воины брата вернули меня назад, но я уже не девственница, Хормуз, позволь мне называть тебя твоим собственным именем, так как я не жена короля и уж тем более не твоя. Я жена Рорика и люблю только его. Я навеки поклялась ему в верности. Поверь мне, Хормуз, я не лгу тебе. Он мой муж. Сейчас он ищет меня и вскоре найдет. Я вовсе не девственница, о которой ты мечтал. Я не та женщина, которая нужна тебе. Прости, но я не в силах изменить что-либо в угоду тебе.

– Нет! Ты лжешь! – Он пошатнулся, отбрасывая кубок. Густое вино блеснуло в воздухе рубиновой дугой и обрушилось на шелковые подушки, оставив на них кроваво-красные пятна. Затем он схватил ее за руку и рывком поднял на ноги. Серебряный кубок выскользнул из ее рук, залив вином босые ноги.

Хормуз прижал Мирану к себе и обхватил ее горло длинными пальцами.

– Ты лжешь, – повторил он, затем наклонился и страстно поцеловал ее в губы. После этого он что-то сказал на странном, непонятном ей языке, по выражению его лица она догадалась, что он проклинает всех и вся. – Ты лжешь, – повторил он, на этот раз гораздо громче.

Он начал трясти ее, при этом жадно впиваясь губами в ее рот, словно хотел проглотить ее и убить одновременно. У Мираны закружилась голова, она перестала понимать происходящее, его руки все сильнее сжимали ее горло.

Неожиданно он отпустил ее и сильно оттолкнул. Она навзничь упала на подушки, потирая шею. Затем замерла, молча наблюдая за ним.

Он прошелся по комнате, полы халата разошлись, и она увидела его волосатые ноги.

– Я убью Эйнара, – произнес он. – Но прежде хочу уточнить, знал ли он обо всем.

– Знал. Я во всем призналась ему. Он посоветовал мне разыгрывать боль, когда король овладеет мной. Я ничего не знала о соглашении. Эйнар рассказал мне об этом только вчера. Я во всем призналась ему, но, по-видимому, ему слишком хотелось состоять с королем в родстве. Он стремился получить власть и богатство.

– Можешь поклясться в том, что ты не девственница? В том, что действительно вышла замуж за Рорика Харальдссона?

– Клянусь тебе в этом.

Мирана все еще боялась, что он убьет ее. Он мог попытаться это сделать. Тогда она будет бороться с ним, пока хватит сил.

Однако Хормуз не делал попыток приблизиться к ней. Он по-прежнему расхаживал по комнате. Мирана понимала, что он обдумывает, что ему делать дальше.

– Позволь мне вернуться к мужу, Хормуз, – сказала она. – Я принадлежу ему душой и телом. Только ему. Пожалуйста, пойми меня.

Он повернулся к ней и на мгновение замер.

– О нет, – наконец улыбаясь произнес он, – я никогда не позволю тебе вернуться к нему.

– Посмотрим, – услышала Мирана знакомый голос. От этого голоса Мирана радостно вскрикнула, не в силах сдержать себя. Хормуз мгновенно развернулся, и его взору предстал мощный золотоволосый викинг, чье тело было покрыто ровным бронзовым загаром. Он был настолько велик, что, казалось, занял собой все пространство комнаты. Его решительный и спокойный вид говорил о том, что в любой момент он готов броситься в атаку и убить, если надо. Его глаза были устремлены на Мирану – нет, на Нафту, – они светились страстным желанием. Хормуз осознал это, поскольку не раз испытывал подобное к своей возлюбленной жене. Затем послышался детский голос, напомнивший ему голос Эзы. В это мгновение Хормуз испытал такой панический страх, которого не испытывал никогда в жизни.