– Я втянула женщин в эту игру, – сказала Амма. – Нет, Альна, не старайся оправдать меня. Мне казалось, что это лучший способ привлечь мужское внимание. Знаешь, Мирана, мой муж Скулла никогда не спал с Энтти. Он верный муж, но другие так и норовят нырнуть в чужую постель. Помимо этого, есть еще одна причина. Я не виню Энтти – она всего лишь легкомысленная девочка, молоденькая и нежная. И не ее вина, что ее захватили силой и привезли сюда как рабыню и заставили спать с мужчинами. Наказания заслуживают только мужчины. Вот я и придумала помучить их несъедобной пищей. Что ты об этом думаешь, Мирана?

«Они признали меня как свою, – растроганно подумала Мирана, – и хотят знать мое мнение».

– У меня есть одна задумка, но сначала я хочу сказать, что восхищена вашим замыслом отомстить мужчинам. Теперь пришло время ненадолго отступить, чтобы огорошить их, ввести в заблуждение. Пусть мучаются от неизвестности, гадая, что мы еще задумали.

Старая Альна одобрительно кивнула головой, глядя на Амму. Пленница, сестра заклятого врага лорда Рорика, а значит, и их тоже, оказалась такой же, как они. Она была умна, сметлива и сразу же поняла, чего они хотят, и поддержала их. В ней было что-то особенное. Возможно, уверенность и решимость. Она располагала к себе, и обе женщины сразу доверились ей. Амма сделала знак Альне сесть по одну сторону кровати, а сама села по другую.

– Что ты предлагаешь? – спросила она. – Объясни, что значит ненадолго отступить?

Мирана подалась вперед. Ее глаза радостно заблестели от роившихся в голове мыслей.

– Завтра еда должна быть восхитительной. Не кладите в кашу сосновые иголки и черную кору. Не добавляйте в тушеное мясо тростник, корни турнепса и листья дуба. И никаких кислых приправ! Приготовьте все так, чтобы им казалось, что они едят пищу богов. Побольше улыбайтесь и вообще ведите себя как смиренные овечки.

– Но они не заслуживают этого! – воскликнула Амма и, вскочив на ноги, принялась расхаживать по спальне. Она была очень высокой и грузной, и Мирана невольно улыбнулась, глядя на эту волевую женщину, которая казалась ей настоящей воительницей. – Скулла не одобряет мужскую неверность, но он не станет и перечить им. Он просто будет молчать, черт его подери! Мужчина, за которого я двенадцать лет тому назад вышла замуж, даже не подозревает, что это я подговорила женщин подсыпать им в пищу всякую гадость.

– Я понимаю твой гнев, Амма, – спокойно возразила Мирана. – Но мужчины устроены по-другому. Послушай, нам надо сбить их с толку, вывести из равновесия. Рорик наверняка растеряется, когда завтра утром увидит, что все резко изменилось, да и все мужчины тоже. Он станет обдумывать это, но так и не поймет, в чем дело.

– Ага, теперь я поняла твой план, – восхитилась старая Альна. Она даже засмеялась от удовольствия. – Мне нравится, Амма. Это заставит наших невежд мучиться в догадках! Отличный план!

– А на следующий день мы снова накормим их бурдой? – задумчиво спросила Амма.

– Сначала мы посмотрим, что предпримет Рорик. Хотя я сомневаюсь, что он станет что-то делать. Как сказала Альна, они растеряются и вообще не поймут, что произошло. Возможно, Рорик подумает, что Альна прослышала о его планах подавить бунт и решила безропотно подчиниться.

– Такое самодовольство вполне присуще мужчинам. Скорее всего он так и решит, – сказала старая Альна. – Когда женщина ведет себя как смиренная овца, мужчина начинает думать, что она наконец поняла, что он принц и бог и готова припасть к его ногам. Какие они все болваны, даже мой замечательный Рорик. – Альна задумчиво посмотрела на Мирану. – У тебя светлая голова, – неожиданно сказала она. – Ты похожа на мать Рорика, Тору. Такая же волевая и упрямая.

– Да, – подхватила Амма. – Тора – сильная и изобретательная женщина. Ее муж никогда не знает, чего от нее ждать. Помнится, она всегда делает все поперек Харальду и кричит громче него, несмотря на его гнев. Никогда в жизни он не осмелился ударить ее или чем-то пригрозить. Альна права. Ты такая же бесстрашная, как она.

Мирану очень удивили эти слова, но в то же время ей было приятно услышать подобное в свой адрес. Тем не менее она покачала головой и произнесла:

– Мы пока не станем кричать.

– Конечно, конечно, мы будем изображать смиренных овечек, – подхватила Амма, довольно улыбаясь.

– Только ничего не говори Скулле, – предупредила Мирана. – Несмотря на то что он верный муж, он мужчина, а мужчины всегда больше преданы друзьям, чем жене.

– Буду нема как рыба, – сказала Амма и рассмеялась. – Завтра я приготовлю ячменный суп, который заставит мужчин стонать от удовольствия.

– А что с Энтти? – спросила Мирана.

– Да ничего. Эта маленькая дурочка будет делать то, что ей скажут, – успокоила ее старая Альна. – До сих пор Аста давала ей сосновую кору и та безропотно добавляла ее в тушеное мясо. Амма давала ей корни турнепса, она перетирала их и приправляла суп.

– Да, с такой нежной и безмятежной улыбкой на устах. Пусть посмотрит, что мы будем делать, – сказала Амма.

Глава 8

Мирана легла на пол и, укрывшись одеялом, повернулась на бок. На этот раз, взглянув на ссадины и царапины, оставленные цепью, Рорик молча пристегнул цепь на другую руку.

Он едва удостоил ее взглядом, вернувшись в спальные покои. Мирана обдумывала встречу с женщинами. С ее стороны было глупо вникать в их проблемы, но желание помочь им было настолько велико, что она не могла отказать себе в этом. Она надеялась, что ее план сработает. Рорик наверняка повременит устраивать женщинам разгром, по крайней мере отложит это на день, чтобы окончательно убедиться в том, что они боятся его гнева. И когда это подтвердится, он и все мужчины будут очень гордиться собой. Но это продлится недолго. Мирана была бы рада не принимать женские проблемы так близко к сердцу, но не могла. Теперь она чувствовала, что они стали ей как родные.

Она прислушалась к мерному дыханию Рорика, закрыла глаза и попыталась подстроиться под его ритм. Ничего не вышло, сон не шел к ней. И она принялась думать о том, что с ней будет дальше. «Интересно, что делает Эйнар, чтобы найти меня?» Она могла хвастаться перед Рориком своим сводным братом, но глубоко в душе скрывала правду. Она понятия не имела, что в подобном случае мог предпринять Эйнар. Он был странным человеком, и Мирана никогда не могла понять ход его мыслей.

Неожиданно дыхание Рорика участилось, его грудь поднялась, и он тяжело вздохнул. Затем вдруг вскрикнул и застонал. Его голос был низким, резким, наполненным болью:

– Нет! Ради всего святого, нет! Инга, не покидай меня! Ради всех богов, нет!

Он выгнулся и резко дернулся. Кровать заскрипела под его тяжестью. Мирана поднялась на колени. Рорик продолжал со стоном метаться по постели, мучимый ночным кошмаром.

– Рорик! Проснись! – воскликнула Мирана.

Он снова и снова выкрикивал слова, наполненные такой беспомощностью, болью и отчаянием, что трудно было выносить.

– Рорик! – снова окликнула она.

Он резко сел на кровати, тяжело дыша. Мирана видела только очертания его фигуры. Было темно, и она не могла рассмотреть выражение его лица.

– Тебя мучил кошмар, – спокойно сказала она, подавшись вперед, чтобы лучше его видеть. Цепь, ударившись о деревянный край кровати, глухо загремела.

Рорик посмотрел на стоящую на коленях девушку и потряс головой. Все тот же ночной кошмар… все тот же ужас и та же боль, она ни на минуту не покидала его, прячась в глубине его сознания и поджидая ночи, чтобы мучить его, заставляя переживать все снова и снова. Он ненавидел этот сон и никак не мог освободиться от него. Страшная память не давала ему покоя.

Он молчал. В этот момент он ненавидел ее за то, что она стала свидетельницей его ночных кошмаров. Он знал, что в эти минуты выглядел беспомощным как ребенок. Он ненавидел ее за то, что она разбудила его, хотя понимал, что должен быть благодарен – Мирана не дала ему досмотреть сон до конца, неминуемо страшного конца, которого он никогда не видел, потому что не был там, когда это случилось. Он прибыл слишком поздно, слишком поздно, чтобы что-то изменить. Он стал лишь очевидцем страшной картины разрушения, вдыхал острое зловоние смерти. Он упал на колени, причитая по убиенным и проклиная свое бессилие и себя за то, что не оказался рядом с ними в нужную минуту.

Рорик встал и, осознав, что совершенно голый, накинул на себя тунику.

– Как ты?

– Нормально. Иди спать и оставь меня в покое, – буркнул он и, не оглядываясь, вышел из спальни.

Мирана легла на спину и закуталась в одеяло. Кто такая эта Инга?

Следующим утром старая Альна зашла в спальню, чтобы снять цепь. Рорик так и не вернулся в спальные покои. Солнце уже встало. Она протянула Миране выстиранные ею платье и тунику.

– У нас был отличный план, – сказала старая Альна, – но он сорвался. Боги разгневались на нас. Лорд Рорик решил высказать нам все прямо сейчас, и мы не успели накормить их вкусной кашей и пышным хлебом. – Старуха тяжело вздохнула. – Пойдем, нам тоже следует послушать, что он скажет. Возможно, у тебя появится другая задумка.

Она повела Мирану в длинный зал, где стояли и сидели на скамьях не меньше шестидесяти человек. Никто из них еще не успел поесть. Рорик говорил. Его голос был обычным, но Мирана различила в нем еле сдерживаемую ярость. «Интересно, кто-нибудь слышит это, кроме меня?» – подумала она. Он стоял в центре зала, уперев руки в бока, и выглядел очень внушительно. Он казался спокойным, как христианский священник, но в то же время его распирала ярость. Это было странно, но тем не менее это было так.

– … Я достаточно терпел это, равно как и все мужчины. Вы, женщины, должны прекратить эту жестокую игру. Хватит. Всему приходит конец. Если еще раз мне подадут испорченное жаркое, приправленную дубовой корой капусту или что-то подобное, я лично высеку женщину или женщин, приготовивших это блюдо. Затем каждый из моих мужчин по очереди высечет одну из женщин. Единственная, кто избежит наказания, – Энтти. Она не виновата в том, что не умеет готовить. Если бы дело было только в этом, вы давно бы уже помогли ей. Надеюсь, вы все поняли. Я говорил это не для себя. Или вы прекращаете свои козни, или в дело пойдут кнуты. Я здесь хозяин, и я все сказал.