Она погладила шелковистые черные волосы, которые покрывали его грудь и, сужаясь, спускались к ремню брюк. Лоуренс издал гортанный стон, свободной рукой обхватил ее за спину, крепче привлек к себе, поднял на руки, продолжая ласкать устами, затем обнял. Желание достигло предела, нежность перешла в мучительную страсть, требовавшую утоления. Виктория обняла его за шею, прижалась лицом к груди. Он понес ее к кровати и опустил на покрывала. Те оказались мягкими, издавали приятный запах, манили. Виктория погрузилась в покрывала и взглянула на мужчину, который стоял рядом. Лоуренс запустил пальцы за пояс, что-то потянул, и брюки упали на пол, мужское достоинство обрело свободу, уже созрело для того, чтобы сполна утолить желание. Виктория обмякла, лишилась сил, воли и, казалось, растаяла.

Лоуренс навис над ней. Он целовал ее в шею и шептал нежные слова. Она держалась за его плечи, теряя способность думать, ведь сколько фантазий вдруг начало осуществляться. Все обретало реальность. Лоуренс был настоящим, находился здесь, его сильные руки обнимали Викторию, губы нежно, но настойчиво целовали ее уста. Она чувствовала теплоту и запах сухощавого крепкого тела. И это не сон.

От безграничного удовольствия Виктория, похоже, парила в бесконечном пространстве. Исступление росло с каждым мгновением, для нее перестало существовать все, кроме мужчины и волшебства. Уста Лоуренса были жаркими, как и руки, блуждавшие по ее телу, ласкавшие груди, это были уже не прежние нежные ласки, а настойчивые, жадные и властные.

Они предались любви как равные партнеры, хорошо понимали друг друга. Виктория ощутила потрясающую свободу. Лоуренс испытывал не меньшее удовольствие, чем она. Виктория охотно подстраивалась под него. Вскоре Лоуренс стал частичкой ее существа, она почувствовала боль и подумала, что умрет, но вдруг испытала новое невероятное чувство, нечто изумительное, потрясающее. Они стремились слиться, каждое движение его тела распаляло ее. Виктория страстно обнимала Лоуренса за плечи, затем вцепилась ногтями в его спину. Он тихо стонал от удовольствия и этим воодушевлял ее. Виктория целовала его все настойчивее, ласкала крепкую грудь, наслаждалась сильным телом. Лоуренс прижал ее к постели, ей хотелось слиться с ним. Она напоминала котенка, который пускал в ход когти и мурлыкал, когда удовольствие брало верх над разумом. Виктория терялась, погружалась в небытие, настойчиво манившее ее.

Небытие приближалось, заполняло ее, она вцепилась в Лоуренса, ласкала его, выражая чувства сердцем, душой и телом. Любовные утехи сближали, превращали в единое целое. Лоуренс подался назад, чуть не покинув ее. Она воскликнула, когда он снова заполнил ее, тела обоих сближались, пытаясь слиться воедино.

Блаженство росло, он принадлежал ей, она принадлежала ему, никто не сможет остаться самим собой, пока тела извивались под сопровождение музыки любви. Виктория чувствовала, что больше не выдержит ни одного мгновения. Лоуренс вздрогнул. При бледном свете луны, проникавшем в комнату, она почувствовала, как он извергает энергию, разрывает ее тело на миллион мерцающих кусочков и погружает в бездну экстаза.

Глава 10

Сон надвигался на Викторию, точно густой туман. Пока разум блуждал без всякой цели, она открыла глаза и оглядела незнакомую комнату, оклеенную обоями с ворсистым рисунком. Серый рассвет проникал сквозь щели в занавесках. Она с удивлением заметила, что свечи все еще горят. Ее пробуждавшиеся мысли распадались на фрагменты. Обнаружив, что лежит под одеялами совершенно нагая, вдруг ощутила просветление в голове.

– Лоуренс? – прошептала она, отчетливо вспомнив приключения ночи во всех подробностях. Виктория скорее почувствовала, нежели заметила, что постель рядом с ней пустует. Приподнявшись на горе пуховых подушек, она отбросила тяжелые волосы от лица.

Полностью одетый Лоуренс сидел на стуле, будто только что явился после бала, а между ними ничего не произошло. Его взор совсем не напоминал тот, которым он разглядывал ее, когда нес к постели. Вдруг Лоуренс улыбнулся сонной чувственной улыбкой, способной растопить сердце. Однако между ними возникло не только физическое отчуждение. В ее душу закралась тревога. Виктория покраснела, накрылась простыней и хмуро встретила его взгляд. Ее тело напряглось, каждая частичка тянулась к нему, подчиняясь неведомой силе.

– Доброе утро, – произнес он, разглядывая очертания ее пышного тела, скрытого под простыней.

– Доброе утро, – робко отозвалась она. – Вы встали рано, хотя, наверное, разумнее будет, если вы уйдете, пока еще никто не поднялся. Мне бы не хотелось, чтобы кто-то увидел, как вы выходите из моей комнаты.

– Совершенно верно, – согласился Лоуренс.

– Лоуренс, мы… все еще не поговорили. Я думаю, нам пора это сделать.

– Я тоже. Однако сначала хочу кое-что предложить вам.

Сердце Виктории забилось от надежды и счастья.

– Что вы хотите предложить?

– Хорошо обдумав все, вы согласитесь, что это разумный выход для нас обоих. Я уверен в этом. Виктория, вы хотите продолжить то, что мы начали?

– Вы предоставляете мне выбор? – Едва сказав это, она заметила, как напряглось его лицо, и почувствовала, что ответила не то, что он ожидал.

Она смотрел на нее в упор блестящими глазами, смущая ее.

– Да, – сказал Лоуренс после долгой паузы. – Вы можете либо покинуть меня, либо остаться.

Знакомое возбуждение так подействовало на Викторию, что сковало язык. Она еще находилась под впечатлением его присутствия и страстей минувшей ночи. Ее охватило волнение, на щеках появились ярко-красные пятна, когда она отчетливо вспомнила, как страстно оба предавались любовным утехам.

– Вы собираетесь жениться на мне после всего, что я… – заговорила Виктория, робко улыбаясь.

– Нет. Как вы можете думать столь наивно и глупо? О браке и речи быть не может. – На щеке Лоуренса задергалась мышца. Он ласково смотрел на нее. – Нас разделяют обман и недоразумения. Я говорю откровенно. Мне не хотелось бы, чтобы вы обманывались. Я предлагаю вам стать моей любовницей. Несмотря на то, что произошло между нами, ясно, у нас есть общий интерес. В постели мы хорошо подходим друг другу.

Вздрогнув от колючего тона Лоуренса, потрясенная его словами, Виктория подавила тревожную дрожь. Он встал во весь рост, подошел к камину, обернулся, опустил руку на полку и взирал на нее с олимпийским спокойствием. Он обращался с ней так, будто между ними ничего не случилось, будто они не испытали страсть. Виктория не могла поверить, что эти упругие губы целовали ее, руки ласкали, приводя в неописуемый восторг. Не презрение, а скорее недоумение на мгновение сковало ее язык.

Теперь, среди бела дня, Виктория с печалью догадалась, что мужчина, любивший ее с такой нежностью и страстью, заставивший стонать и чувствовать так, будто она единственная, с кем он предавался плотским страстям, раньше наслаждался несчетным числом женщин. Ей становилось труднее предаваться иллюзии, будто все это имело для него такое же значение, как для нее.

– Мое предложение не сделает вас леди, – продолжил он, не дождавшись ответа, – зато обеспечит роскошной жизнью, какой вам не достичь собственными усилиями. Вы обнаружите, что щедрость мне не чужда. У вас появятся собственный дом в Лондоне, слуги, экипаж, одежда. Любая женщина в городе станет вам завидовать. Вы получите столько свободы, сколько пожелаете, при условии что разделите со мной ложе, когда я окажусь в Лондоне, и не предоставите ни одному мужчине услуг, за которые я вам плачу.

Краска сошла с лица Виктории. Лоуренс поймал ее взгляд, снова наступило напряженное молчание. Ее глаза искрились. Она сжала руки в кулаки. Мысли путались, желание боролось с разумом.

– Вы… вы наглый, надменный… – выдавила она, и подавилась слезами, – вы хотите, чтобы я стала вашей любовницей? – На мгновение ей показалось, что цель близка, остается лишь руку протянуть, но цель оказалась недостижима, как и прежде.

Заметив, что боль застлала ей взор в то мгновение, когда он сделал предложение, Лоуренс понял, что она разочарована, но это уже ее личное дело.

– Подумайте о моем предложении, – сказал Лоуренс, собираясь уходить. – Я разыщу вас через пару дней.

Виктория уставилась на пол, взор застыл на платье, которое так легко с нее сняли.

– Подождите. Вы не подадите мне платье? – спросила она с напускным спокойствием.

Лоуренс передал ей платье. Прикрыв грудь и бедра, Виктория выскользнула из постели, крепко прижимая платье к стройному телу, стараясь не обнажить плоти, которая доставила ему такое наслаждение, хотя какой сейчас смысл стесняться после того, как он совсем недавно вытворял с ней потрясающие вещи. Надев платье и не чувствуя себя не столь уязвимой, Виктория выпрямилась и уставилась на него. Подойдя на расстояние вытянутой руки, подавила неожиданную дрожь, уязвленную гордость и старалась обуздать нараставший гнев. Глубоко вдохнув, собиралась с духом. Она желала его так же неудержимо, как и прежде, но не за счет собственного достоинства.

Встретив взгляд Лоуренса, не выдавая гнева и унижения, она сказала:

– Я могу ответить вам прямо сейчас. Видно, как женщина я больше ничего не стою, вы уже не хотите жениться на мне. Ладно, я не догадывалась, чего ожидать, когда пустила вас к себе в постель. – Губы скривились в усмешке. – Думаю, вы поймете, если я скажу, что ваши любовные ухаживания меня так увлекли, что мысль о браке даже в голову не пришла. А теперь вы считаете, что в постели мы друг другу подходим. Значит, вас интересует лишь мое тело. Мне не полагается ни думать, ни чувствовать, предстоит ублажать вас, когда вам станет скучно, и пускать в постель, если у вас появится желание. Вы желаете поддерживать со мной порочную связь в обмен за мое целомудрие.

– Которое вы уже потеряли, – язвительно заметил Лоуренс.

Вера в то, что он после всего этого будет любить ее, померкла. Ослепленная унижением, она поняла, что он устроил все это с целью унизить ее, его чудовищная гордость требовала столь же чудовищной мести за проступок, совершенный ею в день свадьбы. Виктория почувствовала вкус желчи во рту, когда поняла, что отдалась ему без борьбы. Со стыдом и презрением к себе она поняла, что он не обманул ее, не похитил целомудрие, она рассталась с ним по собственной воле.