– Виктория, вам кто-нибудь говорил, что у вас красивые глаза? – Выражение его лица смягчилось. – И прелестные уста.

Она отвела взгляд и уставилась в окно.

– Прошу вас, не говорите так.

– Вы и в самом деле красивая молодая женщина. Вижу, мне придется потратить немало времени, чтобы отбиваться от сонма ухажеров.

Лоуренс встал, навис над ней, пальцем осторожно коснулся ее лица и повернул его к себе. Вопросительно поднял бровь.

Виктория приподняла голову и, не дрогнув, встретила его взгляд, почувствовала жгучее прикосновение его пальца.

– Если вы намерены укротить мой бунтарский нрав, милорд, вам остается лишь прибегнуть к грубой силе, обольщение не поможет. Мне знакома лишь непокорность.

Лоуренс невольно откинул голову и разразился хохотом.

Обиженная такой реакцией, Виктория сердито уставилась на него.

– Вам это доставляет удовольствие, правда?

– Еще бы, – признался он, все еще смеясь. В глазах прыгали веселые искры. – Видно, вы запамятовали, что обольщение в моей семье является давней традицией. Что-что, а это мы хорошо умеем.

– В чем моя мать на свою беду убедилась, встретив вашего отца. – Виктория строго взглянула на него. – Вам полагается заботиться обо мне, подавая хороший пример, а не обольщать. Разве опекуны могут злоупотреблять своим положением? – Ее слова прозвучали для него, как оплеуха.

– Нет, если они держат себя в руках. Вы совершенно правы, я и так наказан. – Озорной блеск в его глазах пленил Викторию, она не чувствовала, как пылают щеки.

– Вам ведь нравится Холл, правда?

– Прекрасный дом. Я всегда так думала. В детстве я часто смотрела на него издали, когда играла на пустоши и думала, каково было бы жить в таком великолепном доме.

– Разве мать не рассказывала вам о том времени, когда работала здесь?

– Рассказывала о балах и прочем, но слышать – одно, видеть – совсем другое.

– Тогда вы все увидите. Вот закончится траур, и мы устроим бал или хотя бы вечеринку.

– Мне это понравилось бы. Скажите, лорд Рокфорд…

– Вы не хотите звать меня просто Лоуренс?

Немного подумав, Виктория улыбнулась.

– Хорошо, – согласилась она, к его огромному удивлению и удовлетворению, – буду звать вас Лоуренсом. Расскажите, когда вы впервые встретили мою мать. Она часто говорила о времени, проведенном здесь, но никогда не упоминала ни вас, ни вашего брата.

Виктория взглянула на него. Его глаза были полны нежности и задумчивы. Он заговорил не сразу:

– Ваша мать ушла из Холла, когда родился Натан. Вам покажется странным, но я давно знал ее, точнее, с рождения. Она была человеком с сильным характером, преданна и добра, такое обычно не свойственно молодым девушкам, занимающим подобное положение. Поскольку она ухаживала за моей матерью, мы стали близки, как могут быть люди из разных общественных слоев. В юности я часто нуждался в друге и очень любил ее. Думаю, она тоже любила меня.

Виктория молча смотрела на него.

– Когда она покинула этот дом и вышла замуж за вашего отца, я знал почти все о том, что с ней происходило. – Лоуренс быстро взглянул на Викторию. – И с вами тоже, раз уж на то пошло. И вот вы здесь, поэтому мне хотелось бы, чтобы вам не надо было ни о чем беспокоиться.

– А как же ваш брат? Он смирится с тем, что я живу здесь? Помнится, он совсем не обрадовался, увидев меня.

– Натан думает иначе, чем я, – ответил Лоуренс сурово. – Он не разобрался в сути дела. Однако мне не хотелось бы, чтобы это вас беспокоило. Вы встретились с Дианой, увидели, насколько она обаятельна и как ей хочется подружиться с вами. Она поговорит с Натаном, объяснит истинное положение дел, к тому же я хочу завтра утром поехать в Грейндж и обо всем рассказать. Натан смирится.

Сердце Виктории громко стучало. Она верила и не верила Лоуренсу, чувствовала, что он многое скрывает, а ей надо знать. Он не хотел рассказать правду. Из доброты, хотя и неуместной, явно пытался уберечь ее от чего-то. Конечно, он больше всех старался помочь ей. Виктория улыбнулась ему и искренне сказала:

– Спасибо. Я признательна вам за то, что вы рассказали о своем отношении к моей матери. Мне действительно стало легче, жаль, что мое пребывание здесь поссорило вас с братом. Должно быть, он любит вас. Вам обязательно надо поладить с братом.

– Поладить? Моя дорогая Виктория, вы бесподобны. К вашему сведению, не я испортил отношения.

– Я не утверждала, что это ваша вина, – заверила Виктория. – Я лишь хочу помочь. Какая бы размолвка ни разделяет вас, думаю, я тут ни при чем.

– Вы ни при чем, – натянуто подтвердил Лоуренс. – А теперь прошу вас, оставим этот разговор. Это утомительно, – добавил он раздраженным тоном, но в его душу закрался страх.

– Я встревожена, только и всего. Между вами возникли разногласия, и я хочу помочь.

– Между нами нет разногласий, и я не нуждаюсь ни в чьей помощи. И никогда не нуждался. – Лоуренс сверлил ее взглядом. – И никогда не буду нуждаться.

– Послушайте, что я вам скажу: Натан – член вашей семьи. Если бы можно было провести хотя бы еще один день вместе с моим дорогим отцом или матерью, я многое бы отдала. Но это невозможно. Их больше нет. Когда-нибудь вы узнаете, что чувствуешь после такой утраты.

– Виктория, в отличие от вас, я ни разу не удостоился большой любви родителей, особенно со стороны отца, поэтому никогда не узнаю, что при этом чувствуешь, – последовал быстрый гневный ответ.

Она уставилась на него, глубоко тронутая подобным откровением. Если он не был близок с родителями, возможно, мать за время работы в Холле внесла тепло и счастье в его жизнь. Особенно после того, что он рассказал о своем отношении к ее матери. Виктория нежно улыбнулась:

– И как же теперь быть?

– Это вам решать.

– Хотите сказать, у меня есть выбор?

– В разумных пределах. – Лоуренс одарил ее ослепительной улыбкой.

Боже мой, от этой улыбки ее сердце забилось быстрее, с трудом удалось сохранить видимость внешнего спокойствия. «Сердце человека – странная вещь», – подумала Виктория. Никак не удается укротить его хаотическое биение, предвещавшее вспышки страсти и томления. Сердце ни у кого не спрашивает разрешения и поступает по-своему, выбирает неожиданные тайные повороты, не подчиняется разуму, твердящему о своем превосходстве.


На следующее утро Лоуренс вернулся в Стоунгрейв-Холл из Грейнджа вместе с тетей Либби. У него состоялся долгий разговор с братом. Натан. Младший брат не унаследовал ни титула, ни значительного богатства, однако сумел сколотить огромное состояние благодаря воле, упорному труду и престижному браку с Дианой Эллингем, отец которой разбогател на операциях с морскими поставками, имуществом и перед смертью поровну разделил нажитое между двумя дочерями.

К радости Лоуренса, гнев Натана немного улегся с тех пор, как он последний раз видел его в Стоунгрейв-Холл, но младший брат не смирился с возникшей ситуацией. Его не удивило обстоятельство, что миссис Льюис выбрала Лоуренса опекуном своей дочери. Он знал, что Диана встречалась с Викторией. Она уговаривала его смириться с создавшимся положением. Добавила, что Виктория ему понравится, но он категорически запретил ей говорить на эту тему.

Натан взглянул на Лоуренса, когда тот вошел к нему.

– Ты ведь не собираешься стать ее опекуном?

– Наоборот, именно это я и собираюсь сделать.

Услышав такой ответ, Натан побледнел.

– Почему? Ты хочешь убедить меня в том, что считаешь себя ответственным за нее.

– Я считаю именно так.

– Ради бога, с какой стати?

– Таково было желание ее матери, – без обиняков ответил Лоуренс.

Она надеялся, что в его руках Виктория с очаровательными глазами не потеряет невинность и не приобретет показного лоска скучающей утонченной и ироничной женщины, что не менее важно для появления в обществе, чем хорошие семейные связи.

– Нравится тебе это или нет, я отвечаю за то, что с ней произойдет. Хотя мало знаю Викторию, она мне очень нравится. Я не могу отделаться от нее так легко, как тебе хотелось бы. Не тебя назначили опекуном. Тебе было бы нелегко сыграть эту роль, видя перед собой чертовски привлекательную девушку.

– Это верно, особенно если иметь в виду последнее обстоятельство.

В затуманенном взоре Лоуренса мелькнуло нечто вроде раскаяния.

– Я не то имел в виду. Я сказал это не подумав. Извини меня, Натан.

Брат ждал, что Лоуренс объяснит, почему он так охотно согласился взять на себя обязанности опекуна, однако слова брата заставили его забыть об этом.

– Значит, она привлекает тебя именно в этом смысле, верно? – Натан гнул свою линию.

– Именно в этом смысле, – выпалил Лоуренс.

Ему хотелось объяснить необычные обстоятельства, которые влекли его к Виктории Льюис, оправдаться, но взгляд брата остановил его.

– Понятно. В таком случае могу лишь надеяться, что ты образумишься и не сделаешь ничего такого, о чем придется жалеть.

Лоуренс покачал головой, с лица исчезло выражение раскаяния, робости. Он смотрел пристально и откровенно и выдержал взгляд Натана.

– Не стану врать тебе и отрицать, что она влечет меня, – признался он. – В ней есть нечто особенное, утонченное, какой-то неописуемый магнетизм, который притягивает меня.

Натан взглянул на него с кривой усмешкой:

– Неудивительно, что ты считаешь ее привлекательной. Сама Диана находит эту девушку очаровательной.

– Возможно, это так, но я решительно против любых действий, которые подвергнут риску мое положение опекуна, а после давних событий я даже мысли об этом не допускаю.

– Мне это хорошо известно. Из-за прежних отношений с прекрасным полом, по причине чего я, кстати, уже не надеюсь видеть тебя женатым, ты отвергаешь Клару при любой возможности. Она тяжело переживает это. Возможно, отказаться от мисс Льюис тебе будет труднее, чем от других. Ты находишь ее физически желанной, и я опасаюсь, что после длительного знакомства она покажется тебе неотразимой.