Ленка молчала, не вмешиваясь в наш высокоинтеллектуальный разговор. Только когда сторож отворачивался, хлопоча, она показывала ликующей мимикой: "Ну, что я тебе говорила?"

Беседа наша зашла заполночь. Сторож, конечно, ухаживал за Ленкой, а мне это-то и нужно было выяснить. Он пустил в ход все свое обаяние, которое заключалось в интеллекте, в чем же еще в таком возрасте? Меня заодно решил охмурить. Этими наблюдениями я поделилась с Ленкой, когда мы возвращались домой. Она возмутилась:

— Конечно, я ему нравлюсь. Было бы обидно, если б наоборот. Но почему ты во всем видишь плохое? Мне кажется, Валентин Иванович совершенно бескорыстен. Потом, такая разница в возрасте!

Я только цинично хмыкнула в ответ, припомнив ее злоключения с Сережей Моториным.

Перед сном мы еще раз поели, почему-то резко проголодавшись. Посидели на большой уютной кухне, разрабатывая план действий на завтра. Уложила меня Ленка в гостиной на новых мебелях.

— Помнишь, ты мне деньги высылала? Тогда мне так тошно было из-за Сашки, я взяла и купила вот эту мягкую мебель. Заказала с Иркой в Чите, она привезла.

Я легла на диван, застеленный чистыми простынями, почитала немного. Необычное чувство покоя разлилось в моей душе. Я слушала далекую перебранку собак. В открытую форточку влетал морозный весенний воздух, и заглядывали огромные звезды. Уже засыпая, я, как в детстве, пробормотала заклинание:

— На новом месте приснись жених невесте!

Мне еще казалось, что подо мной ходит пол и стучат колеса.


И понеслось! Такой экстремальный отдых мне и не снился! Кстати, я так и не вспомнила наутро, видела ли что-нибудь во сне. Никаких женихов, одна жестокая правда жизни.

Ленка взяла отгулы. Она работала секретаршей, получала мало, но зато имела некоторую свободу движений. Начальник ее давно знал и баловал, позволяя опаздывать, брать выходные, когда ей позарез нужно. Ленка поговаривала, что пора становится серьезной и добропорядочной, и надо идти служить в бухгалтерию, в соответствии с образованием, которое она получила. Там и платят больше. И тут же она вздыхала:

— Но как представлю себе, что буду целый день, от звонка до звонка, сидеть с этими тетками и считать, считать… Тошно становится! Вот что делать? Я думала, ты приедешь, посоветуешь.

У меня никаких сомнений на этот счет:

— Ни в коем случае! Подумай, стоит ли из-за этих жалких копеек, которые ты станешь получать, лишаться свободы? Сейчас ты себе хозяйка, всегда в форме, потому что на глазах у людей, в центре всех событий. А что в бухгалтерии? У тебя и так остеохондроз.

Ленка мрачно изрекает:

— Так уж пора солидней стать, что я все, как девочка, скачу! На меня уже все косо смотрят. Нужен какой-то рост. Я сейчас учусь на заочном в институте, а что потом? Нет, бухгалтерии мне не избежать…

Итак, взяв отгулы, Ленка потащила меня на рынок. Теперь это место стало центром и средоточием жизни в поселке.

— Сейчас все торгуют, только этим живут. Моя подруга Ирка Долгова ездит в Китай, у нее свой рафик. Мотается на нем за границу и обратно, возит товар. Да сейчас все увидишь сама.

Я наивно спрашиваю:

— А как же прежние очаги культуры? Стадион, кинотеатр, мой любимый книжный магазин, клуб?

Сестра безжалостно рушит иллюзии:

— Ничего этого больше нет. Стадион развалился, кинотеатр сначала захватили сектанты, теперь там торговый центр. Книжного больше нет, а старый клуб, как ты уже знаешь, сгорел.

— Ну, а памятник-то хоть павшим бойцам сохранился на площади?

— Что ему будет? — проворчала Ленка. — Он ведь гипсовый, кому нужен?

Рынок представлял открытое пространство, занятое бесчисленными рядами торговцев. Впрочем, всем это хорошо известно: рынок он и в Африке рынок. Были здесь и крытые павильоны, где продавали овощи, мясо и рыбу. Отрадно видеть изобилие в родном поселке, однако, цены не ниже московских!

Ленка была здесь как рыба в воде. Купив продуктов, мы направились в бывший магазин "Забайкалье", где теперь тоже крытый рынок разместился. Надо сказать, что выбор тряпок тут не хуже, чем на Черкизовском, может даже в чем-то и пооригинальнее. Сюда все везут прямо из Китая, в соответствии со вкусами местного населения. Оказалось, что мой вкус с их — совпадает, вот что значит родина!

Ленка решила подобрать мне блузку для будущего похода в доморощенный "Бизнес-клуб". Она подвела меня к знакомой торговке, ею оказалась моя подруга детства Нинка Журавлева. Мы даже обнялись на радостях, узнав друг друга без особых усилий. Нинка выложила на прилавок пестрый ворох тряпья. Я с наслаждением в нем рылась, пока подруги обменивалась новостями, однако выбрать ничего не удалось.

— Ладно, — ободрила меня Ленка. — Сейчас пойдем к Ирке, она должна была сегодня вернуться из Китая. Посмотрим, что привезла: я заказывала себе костюмчик.

При отсутствии денег и мужа Ленка умудрялась регулярно делать обновки, смело занимая деньги и потом отдавая. Меня ее легкость в этом вопросе всегда искренне восхищала.

Нинка взяла с нас обещание вечером быть у нее.

— Я заеду за вами на машине, — предупредила она.

— Где тут на машине ездить? — удивилась я.

Побродив еще немного по рынку и встретив пару знакомых, мы переместились к дому (в тех же пятиэтажках) Ирки Долговой. Здесь меня тоже ждал сюрприз. За незнакомой мужниной фамилией пряталась младшая соседка по площадке, дочь той самой проспиртованной тети Нели, Ирка-Армянка. Это прозвище было связано с туманным происхождением Ирки: в ее родословной не обошлось без "грачей". Маленькой она была чернявая, с огромным, вечно раскрытым ртом и постоянной готовностью зареветь. Теперь это была энергичная, красивая какой-то цыганистой красотой женщина. И очень радушная.

Ирка тоже жила без мужа, разойдясь с ним. Был у нее чеченец, который являлся еще и компаньоном в бизнесе. Когда мы ввалились без звонка и стука, Ирка пыталась отоспаться после долгой командировки. Нас встретила ее черноглазая дочь-подросток, она сообщила матери о гостях. Я, конечно, почувствовала себя неловко: пришли, разбудили трудового человека. Однако Ирка вскочила и тут же стала метать на стол. Появилась и бутылка популярного здесь китайского спирта. С напитками в поселке плохо до сих пор: самопал расцветает, и много людей травится. Из наиболее безопасных — китайский спирт, который разводят водой и получают водку, интернациональный напиток.

Жареная картошка, сало, водка — с утра! Я вздохнула: отдыхать так отдыхать. Я знала, на что шла.

На огонек, вернее на бутылку, заглянул субтильный молодой человек с налетом артистизма. Я обратила внимание на его красивые руки, которыми он осторожно брал рюмку. Ленка рекомендовала:

— Знакомься, это Галочкин. Гениально делает массаж. Весь поселок ходит к нему. Меня на ноги поставил после приступа остеохондроза. Тебе тоже обязательно сделает массаж! Берет совсем недорого.

Сидя скромненько на табуретке у стены, Галочкин беззастенчиво рассматривал меня.

— Сестра? — спросил Ленку, не отрывая от меня глаз.

— Да.

— Младшая?

— Старшая! — обиделась Ленка.

— Надо же. Красивая.

— Галочкин, ты иди, иди! — погнала его Ирка. — Смотри, с утра и уже пьяный.

— А вы разве не с утра пьете? — удивился Галочкин, с достоинством ставя рюмку на стол. Галантно поклонившись и поцеловав мне руку, он удалился.

Девчонки тут же ввели меня в курс дела по поводу Галочкина. Он пытался завести торговую точку, его разорили конкуренты-чеченцы. Начал спиваться, жена выгнала из дома. Вот теперь подрабатывает массажом и скитается по чужим домам. А руки у него волшебные, есть дар.

— Обязательно воспользуйся возможностью, — посоветовала Ирка.

Я заикнулась, что неплохо было бы для вящего моего спокойствия купить заранее билет.

— Сейчас поедем на вокзал и купим, — мгновенно отреагировала Ирка-Армянка.

У меня брови поползли вверх:

— Но ведь ты выпила, — робко напомнила я.

Ирка беспечно махнула рукой. Она крикнула детям, чтобы собирались, сама быстренько переоделась и уже разогревала рафик во дворе. Ленка подмигнула:

— Видишь, как все хорошо устраивается. Сейчас билет купим.

Мы залезли в микроавтобус, разместились вольготно в его салоне и понеслись. Я вцепилась в какую-то железку и всю дорогу не выпускала ее из рук. Трясло, как на фронтовой дороге. Мы пересекли рельсы по каким-то символическим мосткам, потом пронеслись мимо городка из строительных вагончиков.

Когда сбавили скорость и проезжали последний вагон, чуть в стороне, ближе к сопкам, я невольно вздрогнула. Мне грешным делом показалось, что я вижу Бориса. Мелькнуло знакомое лицо и исчезло. Конечно, показалось. Я не очень хорошо вижу: близорукость, на которую накладывается возрастная дальнозоркость, постоянно преподносит сюрпризы. Иногда такое увидишь! Я ничего не сказала Ленке.

Поднимая тучи пыли, мы притормозили у тыльной стороны вокзала. Я прошла к кассе, отстояла очередь и узнала, что билеты на Москву можно купить только за два дня: проходящие поезда. Понеслись обратно. Я шею вывернула, пытаясь увидеть вагончик, но ничего не успела разглядеть. Ирка высадила нас, где мы попросили, и взяла с нас обещание, что на днях поедем с ней вместе на природу.

Я отправилась навестить маму, а Ленка побежала готовить обед. Ну, надо же! В поселке расстояния — полчаса ходьбы от края до края, а народ на машинах ездит. На вокзал мы могли дойти за пять минут, ну, за десять от силы. Прежде чем идти к маме, я зашла к Вовке за племянниками. Обещала ведь, что приду. Сводила их поесть мороженое и выпить лимонаду прямо в магазине: больше некуда было вести.

У мамы было так спокойно и хорошо, даже есть не надо было: мы просто попили чай. Опять смотрели фотографии, вспоминали. Она все переживала, что я одна. Я пожаловалась: