Я продолжала втирать крем в щеки и шею, наблюдая за своим отражением.

Я могла вспомнить старую обиду и выровнять счет. Я могла сказать Уиллу правду. Я могла бы рассказать, как Рауль предложил мне сладкие минуты наслаждения, солнца и вина, чтобы я перестала чувствовать себя женой, но я… и я могла бы добавить, что очень хотела принять их.

Или я могла бы сказать, что я отвергла Рауля, как любовника, и ему не о чем беспокоиться. Это была бы ужасная ошибка, и я не собиралась разрушать наш брак. Он поймет, о чем я говорю.

А еще я могла бы сказать, что я поблагодарила Рауля и собираюсь воспользоваться его предложением в будущем. Так сказать, держать его на чердаке, но периодически сдувать пыль.

Я встретила в зеркале напряженный взгляд Уилла и отложила баночку с кремом. Мне пришла в голову мысль, что политика успешного брака состоит в том, чтобы не задавать прямых вопросов и не отвечать на них полностью, всегда оставляя крошечный запас незнания. Достаточно знать, что мы по-прежнему любим друг друга, а все остальное состоит из туманной дымки в глубине зеркала и не стоит даже толики доверия.

Я в последний раз провела пальцами по щеке. Зеркало сослужило мне двойную службу: я видела Уилла и одновременно рассматривала себя. Моя кожа была гладкой и здоровой, волосы густыми и блестящими. Девушка превратилась в женщину, которая была, среди всего прочего, женой и матерью. В осознании этих перемен я находила свою веру и решимость. И, прежде всего, у меня был свой собственный внутренний мир, в котором я могла жить и дышать свободно.

Я встала и повернулась лицом к Уиллу.

— Он приезжал по делам. — Я поцеловала его в нос и положила ладонь на грудь, где билось сердце. — Только бизнес.

* * *

— У меня есть одна идея, — сказал Уилл, когда откинул одеяло и лег в постель. — Если от имущества твоего отца останутся какие-то деньги, думаю, тебе стоит навести справки о покупке Casa Rosa. Мы могли бы сделать это. Я помогу тебе. Мне тоже нравится это место.

Я скользнула рядом с ним и положила голову на подушку.

— Этих денег будет недостаточно.

Он заговорщически улыбнулся.

— Я говорил тебе, что Мэг тоже оставила мне кое-что? Ты сможешь их взять. Ты должна взять. — он протянул руку и выключил свет. — Мы должны это сделать.

Глава 23

Я была на ногах уже четыре часа. Ступни горели, но пачка листовок продолжала уменьшаться. Нашей предпоследней остановкой был микрорайон ниже по течению реки, где узкие и сырые проходы между домами были завалены… лучше не спрашивайте, чем. Я постучала в дверь, когда-то ярко-синюю.

В окно высунула голову женщина в пластиковом фартуке.

— Чего надо?

Я начала заготовленную речь, но она нахмурилась.

— Раньше вы не очень-то разговаривали с нами.

— Но сегодня я пришла поговорить с вами.

— А мы вас не звали.

За моей спиной хихикнул младший аппаратчик партии, и я сдалась.

— Хорошо, — сказала я, пытаясь запихнуть листовку в почтовый ящик, где она и застряла.

Я с трудом подавила зевок: мистер Такер разбудил меня в 5:30 утра, чтобы узнать, в достаточно ли боевом состоянии мой дух.

Хороший вопрос.

Следующей была миссис Скотт, мой особый избиратель, которая, как я знала, провела большую часть дня в подготовке к моему визиту.

Мы с аппаратчиком втиснулись в маленькую гостиную, где поднос был накрыт кружевной салфеткой, а кувшин стоял на бисерной подставке. В углу подмигивал телевизор с выключенным звуком.

— Мы с миссис Сэвидж друзья, — объяснила миссис Скотт аппаратчику, — она замещает министра.

Я оглядела комнату. В результате долгих препирательств Совет заменил треснувшее стекло в двери после того, как жестокие соседи разбили его. Около оконной рамы виднелось свежее пятно штукатурки там, где стена треснула и в щель просачивалась сырость.

— Я рада, что Уилл смог организовать ремонт. Боюсь, вы натерпелись неудобства.

Миссис Скотт смотрела на вещи с другой стороны:

— Если бы эти пед*** не колотили мне в дверь, я бы никогда не выбралась из дома, чтобы познакомиться с министром.

* * *

Утро голосования встретило нас отвратительной погодой. Я вылезла из нашей теплой постели и раздвинула занавески, стена дождя висела над полями, и потоки воды стекали на дорогу.

— К черту все, — сказал Уилл с кровати. — Никто не придет на выборы.

Он поднял трубку и позвонил Манночи. Он продолжал говорить, пока я одевалась, и я услышала свое имя. Я знала, что это означает.

— Манночи организовал транспорт для пожилых людей, — Уилл упал на подушки, словно исчерпав последние силы, — но мы могли бы взять второй автомобиль и водителя.

Я сняла с вешалки мою «депутатскую» юбку (не бог весть какой красоты и элегантности, но я в ней я выглядела надежной и доступной) и надела ее.

— Я знаю свои обязанности.

Избирательный участок располагался в школе, крыша протекала, и избиратели лавировали между ведер с водой — мне пришло в голову, что это выглядит не лучшей рекламой для Уилла.

Мы проголосовали, и я занялась пилотированием пожилых и немощных избирателей по залу. Кроме того, я постоянно просматривала новые сводки из всех двадцати участков, зарегистрированных в округе.

Выборы закончились, и после ужина, состоящего из бананового пюре и йогурта, пришел приказ: свистать всех наверх.

Я поехала домой и переоделась в темно-серый брючный костюм, шелковую блузку и мягкие кожаные туфли на плоской подошве. И конечно, колготки. Я посмотрела в зеркало и проверила состояние ресниц. Женщина всегда должна иметь запасной план. Если мы победим, мне можно будет немного всплакнуть. Если нас ждет поражение, я должна выглядеть наилучшим образом. Даже на казнь я хотела бы отправиться во всеоружии: с накрашенными губами и аккуратной прической.

Я припудрила тени под глазами, накрасила рот, потом смыла помаду и накрасилась повторно, затем расчесывала волосы щеткой, пока она не легли на плечи послушной волной.

Манночи догнал меня, когда я прокладывала себе путь сквозь армию помощников на вечеринке ассоциации в штаб-квартире. Он выглядел мрачным, его волосы были взъерошены, в углах рта залегли морщинки.

— Эксит-полл выглядит не очень хорошо.

— Для партии или для Уилла?

— Трудно сказать, — ответил он, — но вполне возможно, что Уилл получит по шапке.

— Это ужасно, Манночи, — я застыла на месте. — Я надеялась, что наши дела вовсе не так плохи.

— Политика — это не наука, но предчувствие здесь срабатывает почти так же.

Поражение Уилла нанесет вред и Манночи. Она были связаны друг с другом, как лошадь с повозкой.

— Мы проходили через это раньше, — сказала я. — Мы выживем.

— В действительности, мы не заслуживаем этого, — сказал он с горечью. — С экономикой все о'кей. Инфляция под контролем. Коммунальные услуги не подорожали.

Однажды мне рассказывали, что изменения морского дна происходят под землей втайне. Мы не знаем о них, и только позже ученые узнают, что произошло. Мэг была права: людям надоедает однообразие и она жаждут перемен ради самих перемен. Для этого не требуется серьезных причин, просто кому-то не повезет попасть под колесо.

Уилл улыбнулся с облегчением, когда я протолкалась к нему.

— Я уж подумал, что ты сбежала.

Словно младшие члены королевской семьи, мы стояли бок о бок, пока люди вокруг нас что-то обсуждали, подсчитывали и делали выводы. Время от времени Уилл находил мою руку и пожимал ее. Краем глаза я заметила, как Мэтт Смит направляется прямо к нам.

Уилл прошептал:

— Не могла бы ты улыбнуться Мэтту, Фанни?

— Ты просишь меня сделать ужасную вещь. — я послушно растянула губы.

Началась пытка подсчета голосов. Взвинченные и усталые, наблюдатели бродили вокруг и обменивались бессвязными репликами. Активисты, напротив, были бодры, усердно трудились и, в отличие от бездельников, выглядели почти счастливыми.

Избирательные урны были доставлены, освобождены, бюллетени рассортированы и разложены пачками на выстроенных в линию столах. Теперь надо было смотреть на пачки бюллетеней. Иногда они почти не увеличиваются. Иногда вырастают стремительно, и по взгляду членов счетной комиссии в вашу сторону можно догадаться, кому принадлежит эта кипа.

Никто не оглядывался в нашу сторону.

— Видите? — сказал Манночи вполголоса. — Нехорошо.

— Я знаю.

Мне налили кофе из термоса. Он был горьким, но, по крайней мере, горячим. Во всяком случае, он дал мне возможность отвлечься. Нет необходимости получать плохие новости прежде, чем их объявят.

В 4:00 произошла последняя ссора с кандидатом «Партии зеленых» из-за испорченного бюллетеня. Сортировка заканчивалась. Один из уполномоченных пробрался к нам с Уиллом.

— Мне очень жаль, — он обращался непосредственно к Уиллу. — На некоторых участках вы выигрываете, на других нет. — Уилл сглотнул. Взгляд уполномоченного обратился к победившему кандидату. — Мне очень жаль, — повторил он.

Уилл стоял на платформе, прямой и непоколебимый, каким он научился быть, и я гордилась им. Были зачитаны окончательные цифры, и он не дрогнул ни разу, даже когда его результат в 7005 голосов был погребен под рекордом нового депутата.

Победивший кандидат поклонился, улыбнулся и произнес речь, в которой он поблагодарил всех и каждого из большинства избирателей округа Ставингтон.

Потом микрофон взял Уилл… и мы вернулись на многие годы назад. Он говорил об изменениях, необходимости переосмыслить и наметить новые пути, о том, как он воевал, отстаивая свои идеалы. Он поблагодарил своих сторонников, и сказал им, что никакие усилия не пропадут втуне.