– У тебя же синяки! Они даже через тональный крем просвечивают, – разъясняла ей тогда девушка суровую необходимость. – И потом, эти очки страшно модные, я тебе свои отдала.

Зато когда Ксения поднялась на сцену, она сказала очкам только «спасибо». Она никого не видела в зале и от этого смущалась гораздо меньше.

– Ваша картина «Рассвет Изабеллы» по общему голосованию заняла первое место, и мы от всей души поздравляем вас с этой замечательной победой! – с вымуштрованной радостной улыбкой сообщала девушка-ведущая, а Ксения все таращилась на нее и не могла поверить. Как это «первое место»? Это она здесь лучшая, что ли? И потом – какой «Рассвет Изабеллы»? Она же не писала никакой Изабеллы!

И тут на большом экране позади ведущих показали картину Ксении, увеличенную в несколько раз.

Ах так вот оно что-о-о! Оказывается, первое место занял портрет той пышной толстухи... кажется, Бэллочки!

– …Хорошо показано, что у женщины счастливая пора, наступает не только рассвет природы, но и ее женского счастья! – щебетала ведущая, не делая и малейших пауз. – И посмотрите, сколько «мотыльков» слетелось понюхать этот цветущий «бутон»!

Наверное, бутоном девушка называла саму мадам Бэллочку, потому что никаких других цветов на картине изображено не было.

– ...Что бы вы хотели сказать всем тем, кто за вас переживал? – вдруг ткнула девушка микрофон прямо в лицо Ксении.

– Кто переживает... – растеряно промямлила Ксения и вдруг звонко произнесла: – Мама! Я живу хорошо, у меня все нормально, за меня не переживай!

Домой они ехали все вместе, и Ксения просто не могла сохранять на лице серьезное выражение – рот так и разъезжался в счастливой улыбке. Она утопала в цветах, а к груди крепко прижимала плотный конверт с сертификатом на крупную сумму. – Да я и не поняла! – взволнованно отвечала Ксения. – Я чего-то растерялась, вышла – стою, как в тумане. Не слышу ничего, уши заложило, не вижу никого – очки ж темные на носу, а тут мне – «скажите, чтоб не беспокоились»! Ну я и...

Соболь и Лина тоже не закрывали ртов и не переставая вспоминали вечер.

– Нет, а как ты догадалась так про маму сказать, ну чтобы она не беспокоилась-то? – теребила подругу искренне радостная Лина. – Вообще-то все думали, что ты спонсоров станешь благодарить! Вон до тебя старичок выходил, еще один юный талант, так он вытащил списочек и все аккуратненько, по бумажечке, чтобы склероз не подвел!

– А между прочим, «спасибо» от тебя ожидала Бэллочка, жена Олега Игнатьевича, – разъяснял Соболь. – Это ж она тебя вытолкнула, картину выставила и заявку оформила. И даже название изменила – не просто рассвет, а «Рассвет Изабеллы»! То есть аккуратненько так себя протащила, чтоб подружки обзавидовались...

– Да ладно вам, – отмахнулась Ксения.

– Ты пока эти деньги не сильно раскидывай, – поучал Соболь, не отрываясь взглядом от дороги. – Сейчас ты становишься модной, значит, надо светиться, на тусовках появляться, и не просто так, а с деньгами! Я завтра уезжаю, а потом приеду, мы с тобой посветимся. Лина! Ты подбери нам места какие-нибудь особенно злачные, а то я и сам уже... уже месяц никуда не выхожу!

– С ума сойти! – лукаво сверкнула глазищами Лина. – Ну что ж, придется поработать! Да, Ксюша, а Эдвард прав, тебе сейчас и в самом деле домой пока не нужно.

Ксения примолкла. Вот сейчас самое время взять и сигануть к себе домой. Квартиру она себе купить не сможет, но если с кредитом... или еще можно машину, но тоже чтоб дома, потому что... потому что сил-то может не хватить на эту славную пару любоваться... И ведь хоть разбейся, а ничего не сделаешь. И самое обидное – они так друг другу подходят: худенькая, стройненькая Лина и накачанный красавец Соболь. Ксения даже в мыслях не могла себя представить рядом с ним – там вообще получается картина маслом!

– Не вздумай удрать домой с этими деньгами, – совершенно нахальным образом прочитал ее мысли Соболь. – А то небось уже представляешь, как на самолет билет покупаешь?

– На поезд, – поправила Ксения. – Так дешевле. И потом – самолеты, они ж падают все время. Вот я сама видела – почему-то, как они нормально летают, по телевизору не показывают, а как ни посмотришь катастрофу про самолет, так обязательно – упал или подбили.

– А ты катастрофы-то не смотри! – фыркнул Соболь. – Комедии смотреть надо!.. А что касается домой... у меня в кармане для тебя четыре визитки – к тебе уже очередь. Но... две можешь не выполнять совсем, на твое усмотрение, одну... в общем, это известный актер, можешь писать, тебе понравится. А вот последнюю ты должна написать в первую очередь, там товарищ из большой политики, и тебе сейчас его поддержка совсем не лишняя будет. Надо постараться.

Ксения готова была летать ласточкой по салону машины – надо же! У нее теперь солидные клиенты, все, как у людей. И вовсе она не приживалка какая, у нее вон тоже теперь деньги крупные имеются... И клиентура! И главное... она теперь запросто может на одной ноге с великими мира сего!.. Ну пусть пока не запросто, но через месяц... черт с ним, она даже согласна – через год, ничего, потерпит.

– Все. Приехали! – остановил машину Соболь. – Ксения, ты теперь давай домой и сразу спать, времени уже много. Меня не жди, ясно? А я сейчас Лину завезу и... Ксения, закрой рот. Ты всегда меня так слушаешь, будто я тебе Вишневского читаю. Все! Пока.

Вот идиотство! Умеет же этот Соболь вот так взять и все настроение под хвост... собаке! Или коту, кому там? Кому бы там ни было, настроение погибло, и из машины она вышла, будто сдутый шар, да еще так неудобно выходить, когда у тебя в руках охапка букетов... Соболь аккуратно развернул машину и дал по газам. И как будто и не было никакого вечера награждений, будто и не заняла она первого места... Ох, не умеют еще у нас ценить искусство.

Она плелась к себе на этаж и даже не улыбнулась охраннику, который шутя взял под козырек.

Дома хандра продолжалась.

– Бос, если б ты видел, как меня поздравляли! А Соболь... он даже не пригласил меня в ресторан отметить такое событие! Хотя для него это и вовсе никакое не событие, а так... Ну что ты молчишь, Бос? Ну хоть бы взвизгнул от радости! Мне же надо, чтоб кто-то за меня радовался! И домой не позвонишь, они там спят все давно, у нас же такая временная разница...

И все же она позвонила. Не домой, а Аленке, своей подружке, наплевав на всю временную разницу, а также на то, что подружка, возможно, видит двадцать седьмой сон. Ксения терпеливо дождалась, пока та не возьмет трубку.

– М-м-м? – сонно промычала Аленка, и Ксения даже будто увидела, как ее подруженька, качаясь, стоит возле зеркала, держит трубку и даже глаз открыть не может – так жутко ей хочется спать.

Ну и что?! Можно подумать, Ксения ей звонит каждый день! Можно подумать, Ксению каждый день выбирают лучшим юным талантом!

– Аленка! Ну ты чем там занимаешься? Спишь, что ли? Чего трубку-то не берешь? – сразу напала на подругу Ксения. – Я тут всякие премии получаю, меня, может быть, по телевизору хотят показывать, а она спит там!

– Ксюшка-а-а! Обалде-е-еть! – мгновенно проснулась Аленка. – Ну давай, рассказывай – какие премии?

И Ксения стала рассказывать. Она говорила долго, рассказывала, с кем ей пришлось встретиться за последнюю неделю, чьи визитки у нее сейчас на очереди и вообще – какие у нее перспективы. Получалось, что жизнь провинциальной художницы заложила крутой вираж и теперь резкими скачками направляется прямиком к большой славе, к большим деньгам и стремительно тащит Ксюху в ряды тех, кто называется бо-ге-мой! И по всем Аленкиным понятиям, Ксюша должна визжать от восторга и прыгать по всей Москве огромным кузнечиком, пугая прохожих! Однако, судя по голосу, ничего такого Ксения не вытворяла, а даже напротив – чем-то была еще и недовольна!

– Ксюш, так я ничего не понимаю... а чего ты нудная такая? Ну в смысле... какая-то скучная? – напрямик спросила Аленка. И бесхитростно предположила: – Наврала, что ли, мне все?

– Да ничего я не наврала... – вздохнула тяжело Ксения. – А скучная... ой, Аленка, ты знаешь... мне кажется, я этого Соболя... ну прямо так сильно... просто невозможно... ненавижу!!

– Да что ты?! – охнула там у себя в далеком городе Аленка. – А чего он, гад, – приставал небось? Ну конечно, ты ж теперь – звезда! Вот он и... Ой, как тебе теперь трудно придется! Он, конечно же, будет всеми силами добиваться своего – приставать, домогаться, предлагать себя, проходу не давать, а ты...

Ксения задрала глаза к потолку – ох, и дурочка же эта Аленка! Да если бы этот противный Соболь хоть раз!! Хоть один только разочек предложил ей себя!!! Если б он хоть однажды увидел в ней женщину, а не няньку для Боса!

Ксения наклонилась и чмокнула Боса в смешную рожицу.

– Слушай! А ты если на него в суд, а? – все еще бурлила по поводу Соболя Аленка. – Ну за приставание! А что? Вон в Америке даже президенту по шапке надавали! Ты, Ксюшка, не трусь – чуть он за тебя хвать! А ты – сразу в суд!

– Алена... – вдруг совсем тихим голосом спросила Ксения. – А если бы он тебя – хвать, неужели бы ты его в суд потащила?

Аленка не думала ни секунды:

– Я бы не в суд, я б в загс!

– Ну и вот... я б тоже... да только... и когда это «хвать» будет... Не видит он меня, ну никак! А я, между прочим, такую стрижку сделала!

– Ну не паразит, а? – активно сочувствовала подруга.

– Да нет, не паразит он... – задумчиво вздохнула Ксения и вдруг спросила: – Ален, а как там Дашка? Они приехали?

– Так давно уже!

И в самом деле, Аркаша же успел даже к ней в Москву наведаться! Денег не пожалел – на один день, а смотался! А подержать жену в Испании лишнюю неделю не догадался.

– У них теперь с Аркадием полный ажур, – продолжала щебетать Аленка. – Твоя сестрица все никак от заграницы отойти не может. Собралась через полгода на Кипр. А потому все эти полгода будет прилежно любить своего супруга.