Эрик накрыл ее руку своей загорелой, более грубой рукой, и его прикосновение оказалось на удивление теплым и нежным. Райна, смутившись, поспешила сменить тему:

— Ты, наверное, знаешь, что Роман вернулся в город?

Эрик кивнул.

— А теперь расскажи мне, почему все твои сыновья ходят вокруг тебя на цыпочках, как будто ты в любой момент можешь рассыпаться. Почему Роман взял на работе отпуск и почему, когда ты не где-то в городе, а дома, ты отдыхаешь, как предписал врач. Потому что, насколько мне известно, Лесли ни слова не говорила о том, что тебе нужно больше отдыхать. Принимать чуть больше маалокса — да, возможно.

Райна быстро огляделась, проверяя, не спасет ли ее кто-нибудь от предстоящей лекции, но нет, рыцаря в сияющих доспехах поблизости не обнаружилось, не было даже Самсона, он отошел от них и сейчас пропалывал клумбу.

— Эрик, сколько лет моим мальчикам? — Не дожидаясь ответа Эрика, она продолжила: — Уже достаточно, чтобы жениться. И чтобы иметь детей.

— Так вот, значит, что тебя беспокоит. Ты мечтаешь о внуках?

Райна кивнула. Она вдруг поняла, что ей трудно говорить, рассказать правду так, чтобы не признаться, что она чувствует нарастающую пустоту в своей жизни и в своем сердце.

— Райна, мальчики женятся тогда, когда они будут к этому готовы.

— Что плохого в том, чтобы установить какие-то временные рамки? Видит Бог, Рику пора понять, что если одна женщина причинила ему боль, то это не означает, что все остальные тоже причинят. А что касается Романа…

Эрик перебил ее:

— Извини, но я не понимаю. Как твое желание видеть сыновей женатыми и с детьми связано с тем, что ты притворяешься больной?

Райна подняла взгляд вверх, надеясь, что небеса помогут ей справиться с бестолковыми мужчинами — у нее было впечатление, что ее только такие и окружают.

— Мои сыновья ни за что не откажут мне в моем заветном желании, исполнение которого пойдет на пользу и им самим. А если они будут думать, что…

Райна замолчала, съежившись и сморщив нос.

— Если они будут думать, что у тебя больное сердце? — Райна едва заметно кивнула. Эрик вскочил с места. — Боже праведный, женщина, как ты можешь поступать так со своими сыновьями?!

— Я делаю это ради моих сыновей. Сядь, не устраивай сцену, ты привлекаешь внимание.

Райна дернула Эрика за рукав, и он подчинился.

— Это нечестно.

Райна почувствовала легкий укол совести. Точнее, это был нелегкий укол, а очень ощутимый, но она его проигнорировала. В конце концов, если ее план сработает, от этого никто не пострадает, всем станет только лучше.

— Ты не можешь им рассказать.

— Парни тебя любят! Назови хотя бы одну причину, по которой я не могу рассказать им правду.

— Клятва Гиппократа, которую ты дал. — Райна скрестила руки на груди. — Хочешь, чтобы я ее тебе процитировала? Я ведь могу это сделать, ты знаешь. Строчку за строчкой, — добавила она для большей убедительности.

— Я в этом не сомневаюсь, — пробурчал Эрик сквозь чубы.

— Пятый век до Рождества Христова. «Клянусь Аполлоном, врачом…»

— Райна, твоя взяла, но мне это не нравится.

— Я знаю, что не нравится.

Обычно Райна получала удовольствие от пикировок с Эриком, и сейчас, пытаясь вспомнить клятву Гиппократа, она хотела произвести на него впечатление, но победа была ей не в радость.

— Мальчики сами не понимают, что они упускают в жизни. Что плохого в том, что я хочу им это показать? У тебя у самого две прекрасные внучки, обе живут в Саратога-Спрингс, буквально в двадцати минутах езды отсюда. Уверена, ты не мыслишь себе жизни без них. Если бы твои дочери до сих пор не вышли замуж, ты бы наверняка расстраивался.

— Не могу сказать, потому что они обе замужем и имеют детей. Но не думаю, что я стал бы ими манипулировать. Я понимаю твои чувства, но не одобряю твои методы. И еще одно.

Он стал медленно поглаживать большим пальцем по тыльной стороне ее ладони, и Райна только тогда поняла, что он до сих пор крепко держит ее руку в своей.

— Что такое?

— Ты слишком долго была одна. Исследования показывают, что вдовы, жены мужчин-трудоголиков и женщины, у которых нет собственных интересов, больше других склонны вмешиваться в жизнь своих детей.

На свете существовало много такого, что Райна терпеть не могла. В том числе она терпеть не могла, когда к ней относились покровительственно.

— У меня есть интересы за пределами дома. Я каждое утро выхожу на пробежку на улицу или бегаю на беговой дорожке в подвале.

Эрик вскинул брови.

— Как, ты бегаешь даже со «слабым сердцем»?

Райна пожала плечами.

— Бегаю — когда могу быть уверена, что меня никто не застанет за этим занятием. Поверь мне, это нелегко. Мои сыновья очень наблюдательны, а когда они здесь все трое, то такое впечатление, будто они находятся одновременно повсюду. Подвал — мое единственное убежище, но дело не в этом. Кроме того, я занимаюсь волонтерской работой в больнице. — Райна пыталась убедить Эрика, что у нее действительно есть интересы вне дома.

Он нахмурился.

— Ты работаешь в детском отделении. Конечно, для детей это большое счастье, но что касается тебя, то это лишь еще одно проявление все той же одержимости. Вмешиваться в жизнь своих детей — это неправильно.

Райна напряженно расправила плечи, но сердце ее сжалось в груди, к горлу подступил ком.

— Я не одержимая, и я не вмешиваюсь. Я всего лишь слегка сгустила краски, чтобы помочь моим детям расширить горизонты, вот и все.

— Скажем так, по этому вопросу мы договорились о том, что мы не можем договориться. Но что касается тебя лично, то я бы хотел поговорить с тобой не как врач.

Сама не зная почему, Райна вдруг заволновалась так, как давно уже не волновалась. У нее засосало под ложечкой.

— Есть и другие исследования, я могу их процитировать, но тебе известно, что эмоциональная и физическая связь с другим человеком составляет существенную часть жизни?

— У меня есть связь, — сказала Райна. — С сыновьями, с друзьями, с тобой… да со всеми в этом городе.

— Райна, я говорю не о дружбе.

Она посмотрела ему в глаза и словно впервые увидела его по-настоящему. Увидела в нем не только друга, но и мужчину. Привлекательного, внимательного, подходящего мужчину. Эрик старел красиво, волосы с проседью не старили его, а придавали его облику благородство. Загорелое лицо было по-прежнему красиво суровой мужской красотой, несмотря на возраст и морщины. А тело хорошо сохранилось — может быть, он не был таким же крепким, как в юности, но производил впечатление зрелого мужчины.

Райна попыталась представить, что он видит, когда смотрит на нее, и с удивлением поняла, что ей это небезразлично. Их разговор принял очень личный характер с чувственным подтекстом, и это было для нее в новинку. Она даже засомневалась, не показалось ли ей. Она слишком стара, чтобы думать, что мужчина смотрит на нее с интересом. После Джона такого с ней не случалось.

Но разве не она сама только что мысленно оценила Эрика именно как мужчину? Смутившись, Райна сжала руки в кулаки, и Эрик наконец выпустил ее руку.

— Думаю, нам пора поесть. В два часа у меня пациент.

Райна кивнула и стала доставать из корзинки для пикника продукты, купленные у Нормана. Когда они начали есть, Эрик сказал:

— Ну, рассказывай, что еще ты затеяла.

— Ты, конечно, слышал про вечера бриджа?

По инициативе Райны женщины раз в месяц собирались в магазине Шарлотты для игры в бридж. Она называла это мероприятие дамским выходом в свет.

Эрик засмеялся.

— Конечно, я слышал. Ты поставила себе цель помочь Шарлотте добиться успеха.

Он махнул рукой в сторону магазина Шарлотты, расположенного за лужайкой, на другой стороне улицы.

Райна пожала плечами.

— А почему бы и нет? Эта девушка мне нравится.

— Снова кого-то опекаешь, — сказал Эрик, проглотив очередную порцию. Райна нахмурилась и могла бы что-то возразить, но он смягчил свои слова восхищенной улыбкой. — Приглашаю тебя на танцы в День святого Патрика, в пятницу вечером.

Эрик никогда раньше не приглашал ее куда-нибудь пойти, разве что в компании других знакомых. Райна называла это «нянчиться с вдовой», и никто ни разу ей не возразил. Овдовев три года назад, Эрик с головой ушел в работу.

— Я бы с удовольствием, но там будут мои мальчики, и они…

— Могут, не дай Бог, догадаться, что ты здорова? Райна покраснела.

— Что-то в этом роде.

— В таком случае мне придется назначить тебе врачебное предписание: выход в свет.

В глазах Эрика заплясали огоньки, и Шарлотте было трудно устоять перед искушением.

— Ну и кто в этот раз нянчится с вдовой? — Она хотела получить разъяснение, приглашает он ее на свидание или просто помогает старой приятельнице сменить обстановку.

Эрик твердо встретил ее взгляд.

— Никто не нянчится. Я приглашаю тебя на свидание.

— Я буду очень рада.

Райна снова испытала приятное волнение, но на этот раз она не только узнала это ощущение, но и радостно приветствовала его.


С тех пор как Роман приходил в магазин Шарлотты, прошло три дня, но ей все никак не удавалось выкинуть его из головы. Ночью, в снах, она даже и не пыталась, но днем всякий раз, когда в магазине звякал дверной колокольчик, она вздрагивала при мысли, что это может быть Роман. Если звонил телефон, ее сердце сбивалось с ритма, она с волнением снимала трубку, ожидая и боясь услышать знакомый глубокий голос.

— Ты ведешь себя просто жалко! — пробормотала она. — Пoра перестать думать о Романе.

Шарлотта поставила машину возле тротуара через дорогу от дома матери. Посещение Энни было ее еженедельным ритуалом. Вернувшись в город, Шарлотта не поселилась в родительском доме: во-первых, она уже привыкла жить одна, а во-вторых, не хотела впасть в депрессию, живя с Энни и видя ее нереальные надежды.