— Как ее зовут?

— Нэсса.

— И как она? — спросила Фиона.

— Не знаю. Очень слаба и в сильном шоке. Все время смотрит на часы над дверью и ждет, что войдет ее муж.

— А что он?

— Пока не был, сын заходит, но это не то, она хочет видеть мужа. Из-за него она сделала это.

— Откуда ты знаешь?

— Они все попадают сюда из-за этого, — сказала умудренная опытом Кити.


У Дьюнов дома они сидели на кухне за круглым столом. На ужин приготовили макароны с сыром, но к ним никто не притронулся. Миссис Дьюн была увлечена газетой и производила скорее впечатление человека ждущего кого-то в аэропорту, чем хозяйки дома. Бриджит, как обычно, была на диете, и потому на ее тарелке лежали два яйца с салатом. Гранья была бледной, а мистер Дьюн торопился скрыться в своей комнате.

— Папа, подожди минуту, — сказала Гранья. — Я хочу кое-что сказать всем.

Миссис Дьюн оторвалась от газеты. Бриджит уперлась взглядом в стол. Фиона начала краснеть и почему-то почувствовала себя виноватой.

— Да, конечно. — Мистер Дьюн сел, почти довольный тем, что собирался выслушать нечто важное.

— Для вас будет очень трудно это принять, я знаю, поэтому попытаюсь объяснить все как можно проще. Я люблю одного человека и хочу выйти за него замуж.

— Ну так разве это не здорово! — воскликнул Эйдан.

— Замуж? — переспросила мама удивленно, как будто это было так неожиданно, что тот, кто любит, может на такое решиться.

Бриджит и Фиона ничего не сказали и лишь вздохнули.

Не дожидаясь вопроса, кого она любит, Гранья сказала:

— Сейчас вы все будете против, будете говорить, что он слишком стар для меня и много всего другого. Это Тони О’Брайен.

Повисшая тишина была страшнее, чем Гранья предполагала.

— Это шутка? — задал отец логичный вопрос.

— Нет, папа.

— Тони О’Брайен! Жена директора, ни больше ни меньше, — издала мама короткий смешок.

Фиона не могла вынести напряжения.

— Я слышала, он очень хороший, — произнесла она миролюбиво.

— И от кого ты это слышала, Фиона? — спросил мистер Дьюн типичным тоном учителя.

— Ну, так все говорят, — пробормотала Фиона.

— Он неплохой, папа, и она должна выйти замуж за кого-то, — сказала Бриджит, считая, что это поможет делу.

— Ну, если ты думаешь, что Тони О’Брайен женится на тебе… — Лицо Эйдана помрачнело.

— Мы хотели, чтобы ты узнал первым, и подумали, что сможем пожениться в следующем месяце. — Гранья пыталась унять дрожь в голосе.

— Гранья, этот мужчина каждый год обещает как минимум трем девушкам, что женится на них, а потом ведет их в свой бордель и делает там с ними, что хочет. Хотя, ты, наверное, знаешь об этом, потому что часто бывала там, а нам рассказывала, что останешься ночевать у Фионы.

Фиона испугалась, что ложь может обнаружиться.

— Это не так, когда она говорила, что остается у меня, она оставалась.

— Папа, ты пойми, я была на твоей стороне, когда все узнала. Я не хотела иметь с ним ничего общего, но он все объяснил… так правильно, так лучше.

— Я уверен, ему пришлось долго уговаривать тебя. Обычно ему хватает трех дней, чтобы затащить девицу в свою постель.

— Перестань, папа. Я готова поспорить, сейчас все по-другому. Подумай об этом.

— Только потому, что он сидит в кабинете директора?

— Но он же не всегда был директором.

— Какая разница, он все равно собирался занять этот пост.

— А почему Тони недостоин этого? Разве он не покрасил школу, не привел в порядок школьный двор? Везде все новенькое, нашел деньги, чтобы расчистить сад, уроки итальянского теперь проходят в школе…

— Да, он недосягаем.

— Что ты думаешь, мама? — Гранья повернулась к ней.

— Что я думаю? А какая разница? Ты собираешься сделать то, что хочешь.

— Послушай, папа, Тони всегда говорил, что чувствует себя неловко, когда видит тебя, зная, что рано или поздно ему придется столкнуться с тобой лицом к лицу, и тогда откроется, что столько времени он скрывал от тебя наши отношения.

— О, дорогая, какой он несчастный, бедная душа.

Они никогда не видели, чтобы их отец говорил с таким сарказмом и горечью.

Гранья выпрямилась:

— Как мама говорила, мне уже исполнился двадцать один год, и я могу делать что хочу, но я надеюсь, что вы одобрите мое решение…

— И где же он, твой великий и прекрасный жених, который не осмелился прийти и поговорить с нами лично?

— Он около дома, папа, сидит в своей машине. Я сказала ему, что позову, когда мы все решим между собой. — Гранья закусила губу.

— Нет, Гранья, я не дам тебе своего благословения. Но как говорит твоя мама, ты уже взрослая и вольна сама решать. — Злой и расстроенный, он встал и вышел из-за стола. Они услышали, как с грохотом захлопнулась дверь его комнаты.

Гранья посмотрела на маму. Нел Дьюн пожала плечами:

— А чего ты ожидала?

— Тони любит меня, — сказала Гранья.

— Ты думаешь, это волнует твоего отца? Почему из миллионов мужчин ты выбрала именно его? Твой отец никогда этого не поймет. Никогда.

— Но ты, ты понимаешь? — Гранье необходим был человек, который бы поддержал ее.

— Я понимаю, что сейчас он для тебя важнее всего в жизни. Конечно. А что тут еще понимать?

Лицо Граньи было каменным.

— Спасибо за помощь, — сказала она, а потом посмотрела на сестру и подругу. — И вам тоже спасибо за поддержку.

— Но мы сделали все, что могли.

— Я пыталась выгородить тебя, — запричитала бедная Фиона.

— Ты пыталась, — ухмыльнулась Гранья. Она встала из-за стола.

— Куда ты собралась? Не ходи к папе, он не изменит своего мнения, — сказала Бриджит.

— Нет, я иду собирать вещи и переезжаю к Тони.

— Если, как ты говоришь, он без ума от тебя, так пусть приедет завтра и поможет тебе, — сказала мама.

— Я больше не хочу оставаться здесь. Раньше я этого не осознавала, но пять минут назад я поняла, что никогда не была счастлива в этом доме.

— А что такое счастье? — произнесла Нел Дьюн.

И они молчали, слушая шаги Граньи, поднимающейся по ступенькам в свою комнату.


В стоящей около дома машине мужчина ждал какого-нибудь сигнала и не понимал, что означают передвижения в одной из комнат.

Потом он увидел Гранью, выходящую из дома с чемоданом.

— Я отвезу тебя домой, любимая, — сказал он, и она зарыдала у него на плече, как много лет тому назад плакала, уткнувшись в жилетку своего отца.


Фиона продолжала думать о случившемся еще несколько часов. Гранья была всего на год старше. Разве она могла так разговаривать со своими родителями? По сравнению с драмой в жизни Граньи у Фионы, можно сказать, не было проблем.


Те, кто работает в госпитале, знают, что в конце рабочего дня флористы часто приносят им дешевые букеты. Фиона взяла один из таких букетиков и вложила в него записку: «Скорее выздоравливай, Несса Хили». Пока никто не видел, она отнесла цветы и попросила, чтобы их передали в палату, и быстро вернулась на рабочее место.

Она не видела Бэрри два дня, но он выглядел веселым, когда вошел.

— Ей намного лучше, и она возвращается домой в конце недели, — сказал он.

— О, я так рада… она справилась с болезнью, и что же ей помогло?

— Понимаешь, это был мой отец. Она думает… она думала, что он не придет. Он сказал, что не поддастся на шантаж, и сначала она впала в депрессию.

— А сейчас?

— Сейчас, похоже, он оттаял. Он прислал ей цветы. Так что она знает, что он думает о ней, и собирается выписываться домой.

Фиона ощутила внутренний холод.

— А сам он не приходил домой… с цветами?

— Нет, просто передал ей в палату. Все еще пытается скрываться.

— А что он говорит обо всем этом? — спросила Фиона тихим голосом.

— О, он говорит, что никогда не посылал ей цветов. Когда она вернется домой, мы можем снова встретиться?

— Я с удовольствием, — сказала Фиона.


Бэрри повел ее на футбольный матч. Он объяснил ей, чем хорошая команда отличается от плохой, объяснил правила игры и сказал, что на некоторых частных матчах судья бывает слепым, но есть надежда, что сегодня он будет судить справедливо.

На матче Бэрри встретился с темноволосым толстым мужчиной.

— Привет, Луиджи, а я и не знал, что ты болеешь за эту команду.

— Бартоломео, дружище, да я болею за этих парней с самого детства.

Потом они вспомнили, как будет по-итальянски «я люблю играть в футбол», и оба рассмеялись. Фиона тоже развеселилась.

— О, прости, Луиджи, это моя подруга Фиона.

— Да ты счастливчик, что твоей подруге нравится футбол. Сьюзи говорит, что лучше останется дома и будет смотреть телевизор.

— Если ты встретишься с ней после матча, мы можем все вместе что-нибудь выпить, — предложил Бэрри, и Луиджи с радостью поддержал эту идею.

Весь матч Фиона пыталась вникнуть в игру, но для первого раза ей было сложновато.

Сьюзи оказалась симпатичной. У нее были ярко-рыжие волосы, и она работала официанткой в одном из кафе в центре города.

Фиона рассказала ей про свое кафе в госпитале.

— Это немного разные места, — сказала Фиона извиняющимся тоном.

— У тебя работа важнее, — твердо заявила Сьюзи. — Ты наливаешь кофе тем, кому это нужно, а я просто гуляющим посетителям.

Ребята были рады, что девушки нашли тему для разговора, и поэтому могли спокойно обсудить все детали матча.

Потом речь зашла о курсах итальянского и о Синьоре.

— А ты собираешься? — спросила Сьюзи.

— Куда?

— В Рим.

— Я не уверен, — ответил Бэрри, — но если получится, то поеду.