Сандра Хилл - Холодный викинг

— Нет, это относится к обеим сторонам, — ухмыльнулась Руби. — Показать тебе?

И она показала. О Господи, что только она показала!!

Руби медленно, дразняще медленно снимала одежду и, оставшись в одной грации, встала в соблазнительную позу и начала стягивать белье дюйм за дюймом, пока Торк не пожалел о том, что вообще упомянул о пристрастии к дурацкому наряду.

— Иди ко мне, Руби, — взмолился он.

— Сначала я хотела спросить у тебя кое-что… — кокетливо ответила Руби.

Она шагнула ближе к постели, но не настолько близко, чтобы Торк сумел схватить ее.

Руби улыбнулась и, к раздражению Торка, задала совершенно не относящийся к делу вопрос:

— Помнишь тот день, когда я появилась в Джорвике?

Торк настороженно кивнул головой. Что она задумала сейчас? Господи, да Руби, должно быть, ослепла, если не видит его бушующего желания! Да если бы она только подошла чуть ближе, он научил бы ее, как играть в воспоминания!

Торк вынудил себя оставаться спокойным, выждать подходящего момента, чтобы напасть.

— Помнишь, когда мы шли к дому Олафа и ты сказал, что никогда не сможешь обратить внимания на женщину, подобную мне, и что викингам по душе дамы помягче и не столь злоязычные?

— Прекрасно помню. Надеюсь, теперь ты не будешь твердить мне это каждый раз, когда вздумается тебя обнять. Пойдем в постель, милая.

— Подожди!

Коварная обольстительница слегка повернулась, позволяя разглядеть округлые ягодицы. Торк почувствовал, что вот-вот взорвется от желания, и стиснул зубы, когда Руби оглянулась и тихо, завлекающе спросила:

— Я просто хотела узнать… неужели не считаешь, что я действительно сладкая?

— Сладкая? Да это последнее слово, которое я употребил бы в отношении тебя! Сводящая с ума, обольстительная… да! Но сладкая?! Ни за что!

Губы ее дернулись.

— Именно так я и думала!

Повернувшись, она взяла со стола маленький горшочек с ложкой в нем.

Торк уселся и уставился на Руби. Горшочек с медом. Она намеревается кормить его медом? Священный Тор! Не этот бушующий голод намеревался он утолить!

— Мне не хотелось бы, чтобы твоей женой была несладкая женщина, — лукаво сообщила она и, окунув ложку в мед, намазала им губы. Потом… о… Господи… разлила мед по груди, животу, бедрам… и… и… между ногами!

Торк вскочил с кровати и попытался увлечь Руби за собой, но она с тихим, чувственным смехом ускользнула.

— Не спеши, муженек. Я хочу, чтобы эта ночь стала для тебя свадебным подарком, который ты никогда не забудешь.

И, упираясь ладонью в его грудь, Руби снова шагнула к постели, пошутив:

— Я думала, тебе нравятся неспешные ласки.

— Неспешные ласки! Ха! Да ты даже не позволяешь мне коснуться тебя!

— Ляг, милый, — мягко велела она.

— Зачем? — с подозрением осведомился Торк. — Иди ко мне.

— Подойди! Расслабься.

Расслабиться? Да она что, совсем умом тронулась?

И, когда Торк покорно лег на спину, Руби встала у кровати и налила мед ручейком от его шеи до вздымающейся мужской плоти. Торк почти взметнулся с постели от безумного наслаждения, вызванного прикосновением прохладного меда к разгоряченному члену. Руби, улыбаясь, отставила горшочек и легла в постель.

— Крайне важно, чтобы и мужчина был так же сладок, как женщина.

— Но, послушай, эта постель к утру будет такой же липкой, как пчелиный улей, — проворчал Торк, сжимая ее в объятиях.

— О, я так не думаю. Я всегда вылизываю тарелку дочиста. А ты?

Торк почти потерял контроль над собой. Почти.

Руби нависла над ним, потерлась липкими от меда холмиками о густую поросль волос на груди. Сначала оба смеялись, но смех скоро замер и сменился тяжелым дыханием, по мере того как томительная боль терзала их тела.

— Торк, как думаешь, я очень глупая, если делаю все эти невероятные вещи, чтобы угодить тебе в постели? — спросила Руби низким возбужденным шепотом, опустив глаза.

Торк приподнял ее подбородок. Его глубоко тронуло ее стремление угодить ему.

— О Руб, я так тебя люблю. Неужели не знаешь — все, что ты делаешь, дарит мне счастье.

На глазах Руби выступили слезы, и она с огромным трудом выговорила:

— Я тоже люблю тебя, муж мой. — И, погладив его по щеке, тихо добавила: — Давай пообещаем друг другу, Торк, что эта ночь, наша брачная ночь, будет первой из целой вечности ночей между нами.

Торк, кивнув, добавил:

— И все полные любви?

— Конечно, — еле слышно рассмеялась Руби.

— Не думаешь, что нам давно пора начать, девушка? — тихо прорычал он, укладывая ее на спину.

Он сжал ладонями ее лицо, осыпая жадными поцелуями. Сначала Торк слизал мед с ее губ, чуть приоткрывшихся в томлении, и, улыбнувшись, продолжал уничтожать сладкие капли.

— М-м-м… как вкусно, — пробормотал он.

— Дай мне попробовать, — тихо попросила она.

Он проник в ее рот кончиком языка, и Руби, обведя его своим языком, втянула медовую сладость.

— Еще… Хочу еще…

Торк, улыбнувшись, продолжал ласкать языком теплую пещерку ее рта, имитируя движения разгоряченного фаллоса. Руби, охнув, начала посасывать его язык. Торк ощутил спазм наслаждения, пронзивший его невидимой молнией так, что мужская плоть судорожно дернулась, упираясь в ее живот.

Он слегка отстранился, но Руби приподнялась, продолжая целовать его.

— Нет, — твердо сказал Торк, прижимая ее плечи к постели. — Теперь я возьму дело в свои руки, — объявил он таким хриплым невнятным голосом, что сам едва узнал себя.

Он скользнул вниз по ее телу, пока рот не встретил упругость грудей, кончиком пальца очертил ареолу одной, потом другой и поднес палец ко рту, чтобы попробовать на вкус.

— Как прекрасно, — пробормотал он. Руби зачарованно глядела на него, приоткрыв губы. Он снова повторил то же самое, но на этот раз поднес палец к ее рту. Она наклонилась, облизала кончик розовым язычком и наконец взяла в рот весь палец, слегка посасывая, а потом обеими руками продолжала вводить и выводить его изо рта, подражая Торку.

О Фрейя! Каково это, если бы она сделала все с…

Торк почти резко вырвал палец, боясь, что опозорится и закончит игру преждевременно, и, впившись губами в ее груди, продолжал слизывать мед. Когда он откинулся, чтобы полюбоваться результатами своей работы, Руби застонала, выгибаясь.

— Пожалуйста, не останавливайся, — умоляла она.

— Покажи мне, — задохнулся Торк.

Руби положила руку на грудь и попыталась притянуть Торка к себе, но он отказывался взять губами сосок, пока она точно не объяснила, чего хочет. Наконец она согласилась, с мельчайшими подробностями рассказав обо всем. Торк снова мучительно застонал и продолжал терзать розовые маковки до тех пор, пока Руби не начала жалобно кричать и метаться на постели, охваченная бушующим пламенем. Когда она начала тереться о твердый как сталь член, Торк перекатился на спину, не позволяя ей этого сделать. Только немного отдышавшись, он приподнялся и навис над ней.

— Лежи смирно, — резко приказал он, придерживая ее плечи ладонью одной руки и опуская другую к покрытому медом треугольнику волос между ее бедрами. Что-то несвязно бормоча, Торк раздвинул ноги Руби и, встав между ними на колени, начал исследовать липкими пальцами все интимные углубления. Руби подняла бедра с постели и, застыв, громко застонала…

Она лежала поперек постели с раскинутыми руками, удовлетворенная и усталая.

— О Торк, — тихо шепнула она, потрясенная происшедшим чудом. Порыв ее страсти, ее почти безумный отклик на его прикосновение воспламенили Торка до крайности.

— О нет, еще не время отдыхать, — тихо предупредил он, поднимая ее. — Теперь твоя очередь вылизать мою тарелку начисто.

К тому времени, как она с жадной неукротимостью делала это, Торк уже ничего не сознавал, кроме жгучей потребности в освобождении, особенно когда ее губы коснулись его твердого, готового излиться мужского естества, покрытого медом. Не в силах больше выносить сладостной муки, Торк подмял ее под себя и жестко, почти грубо вошел до конца, наполнив ее свей плотью. Скользкие складки нежной раковины судорожно сжали его. Торк закрыл глаза от полноты ощущений.

Торк чуть отстранился и поглядел на жену. Жену! Господи, какое великолепное слово!

Глаза Руби были затуманены нерассуждающей страстью и молили избавить ее от невыносимого, медленно нараставшего сексуального напряжения, державшего их обоих в стальных тисках. Никогда он не испытывал подобного лихорадочного желания.

— Руби! — свирепым шепотом окликнул он.

— Сейчас, — пробормотала она, пытаясь приподнять бедра, но Торк по-прежнему был глубоко в ней и не смел шевельнуться.

— Летим вместе, дорогая. Вместе, — попросил он.

Руби кивнула. Время нежных ласк прошло, и Торк продолжал неумолимо врезаться в нее. Руби громко кричала… или это его голос? Снова и снова он врывался в нее, пока дикие всплески головокружительного наслаждения не потрясли его, а вместе с ним и тело Руби, забившейся в экстазе.

Они долго лежали рядом, тяжело дыша. Торк чувствовал себя так, словно умер и вновь вернулся к жизни. Он крепко обнял жену, не в силах вымолвить слова, не уверенный, может ли объяснить все то, что случилось с ним. И, когда наконец почувствовал, что может говорить нормальным голосом, тихо усмехнулся, прижимая её к себе.

— Знаешь, что мне больше всего в тебе нравится, жена?

— Что? — прошептала Руби, прикасаясь губами к его шее.

— Ты заставляешь меня смеяться.

Руби ткнула его кулаком в живот.

— Это совсем не комплимент.

— Почему же, милая? — возразил Торк, притворно морщась от боли и придерживая живот обеими руками. — Я считаю просто счастьем, что ты даришь мне радость улыбки.

Про себя он поклялся к утру заставить ее тоже улыбнуться разок-другой. И сдержал клятву.

Служанки, принесшие на следующее утро лохань и горячую воду, были потрясены, увидев, в каком состоянии находится постель.