Искреннее сожаление мгновенно отразилось на лице Торка, и он поспешил заверить Грольфа:

— Прости за неловкие слова, Грольф. Есть много оскорблений, которыми я мог бы ответить тебе, но никогда бы не стал чернить Поппу. Я просто хотел объяснить, что обычай брать любовниц широко распространен среди нашего народа, и никто не видит в этом ничего бесчестного.

Грольф нехотя кивнул в знак того, что принимает извинение, и, усевшись, задумчиво побарабанил пальцами по столу.

— Ты можешь получить мою внучку только после свадьбы, — наконец объявил он. — И больше я не желаю ничего знать. Кстати, последний совет — я предлагаю тебе отправиться в плавание утром, пока не дошло до ссоры или чего похуже между нами.

Торк вопросительно посмотрел на Руби. Она была потрясена безоговорочным приказом Грольфа. Но прежде чем она успела что-то сказать, Торк повернулся и вылетел из холла, сопровождаемый Селиком.

— Пожалуйста, позволь мне поговорить с ним, — умоляюще попросила Руби. — Только поговорить. И все.

— Нет, — проворчал Грольф, все еще сердившийся на Торка. — Лучше покончить с этим сейчас.

Руби в слезах выбежала из холла. Что, если Торк покинет Нормандию, не повидавшись с ней? Руби так много нужно ему сказать! Поехала бы она с ним, если могла бы? Возможно. Нет… по правде говоря, Руби не была сама уверена в этом. Сначала нужно понять, что чувствует к ней Торк и какими будут их отношения, если она поедет с ним в Джомсборг.

Руби никогда бы не согласилась играть роль «другой женщины» в ее будущей жизни с Джеком.

О Боже!

Поппа последовала за Руби в ее спальню и начала утешать;

— Поверь, это к лучшему, дитя. Уж мне-то хорошо известно, какую боль причиняет сознание того, что живешь с мужчиной без благословения церкви.

— Ты предпочла бы разлучиться с Грольфом?

— Сначала я не любила его, — улыбнулась Поппа. — Он убил моего отца, графа Беренже де Бейс, и сделал меня пленницей. Только гораздо позже я поняла, что люблю его.

— Но как ты могла? — ахнула Руби, в то же время вспоминая, как проклинала жестокость Торка, когда тот запер ее в конюшне на пять дней, хотя по-прежнему любила его.

— Грольф сильный человек, — объяснила Поппа, — справедлив и к тому же прирожденный правитель. Когда мы прибыли в Нормандию, он установил здесь законы викингов, особенно те, которые защищают собственность человека. Он так хотел, чтобы в его владениях царил мир, что приказывал своим людям оставлять сельскохозяйственные орудия без охраны, искушая воров. И, если что-то бывало украдено, возмещал ущерб.

— О Поппа, какое отношение это имеет ко мне и Торку?

Поппа благосклонно улыбнулась и продолжала:

— Как-то одна жена фермера в Лонпаоне спрятала плуг мужа и объявила, что он украден. Когда Грольф обнаружил правду, он повесил женщину, но, самое главное, убил ее мужа за то, что тот не мог справиться с женой.

— Предупреждаешь, что Грольф не изменит решения в том, что касается меня и Торка?

— Да, но помни — он делает все, что считает справедливым.

Пожав плечами, Поппа загадочно улыбнулась.

— Повторяю: кто знает, может, все это и к лучшему.

Но Руби так не считала. Сколько времени она боролась со всеми клубившимися в голове вопросами, на которые не могла найти ответа! Наконец она в слезах заснула, не зная, будет ли еще Торк в Нормандии, когда она утром встанет с постели. И ночью он приснился Руби. Его нежные, еле заметные прикосновения сотрясали ее тело с головы до ног. Груди набухли и томительно ныли под ласками загрубевших рук.

Влажный кончик его языка проник в завитки розовой раковинки уха, снова и снова проходя возбуждающую дорожку. Мягкие губы припали к маковке ее груди, а искусные пальцы терзали нежные складочки расщелины между бедер, пока они не приоткрылись.

Сон был настолько реален, что Руби ощущала даже запах разгоряченной мужской кожи, а на губах оставался вкус томительного желания. Был ли это Джек или Торк? Не все ли равно!

Когда теплые губы начали играть сладостную мелодию на губах Руби, побуждая их открыться, она попыталась застонать, но звук был заглушён жадными поцелуями, нежными и жгуче-страстными.

— Я люблю тебя, сердечко мое.

Произнесенные шепотом слова проникли в сознание Руби. Она проснулась.

И, увидев лежавшего на ней обнаженного Торка, прислонилась лбом к его ладони, осторожно откидывающей прядки волос с лица. Однако она тут же испугалась за его безопасность.

— Торк, ты с ума сошел! Грольф убьет тебя, если найдет здесь.

— Где?

Улыбнувшись, он одним длинным ударом вошёл в ее жаждущее лоно.

— Здесь?

Руби ахнула. Утонченное наслаждение жаркого слияния их тел охватило ее. Почти мурлыча, она прижалась к Торку, обхватив бедрами его талию.

Приподнявшись на локтях, откинув голову и напрягая шею, Торк неподвижно застыл в тесной хватке ее тела, не в силах пошевелиться, и лишь несколько минут спустя смог с дьявольским смехом спросить сквозь стиснутые зубы:

— Мне уйти?

— Попробуй… только… — хрипло выдавила Руби и выгнула бедра, принимая его со всей любовью и неудовлетворенным желанием, родившимися за неделю разлуки. Путаясь пальцами в его длинных волосах, она притянула к себе его лицо и прижалась губами к его губам.

— Я люблю тебя, Торк. Всегда. И так тосковала по тебе. — Понадобилось всего несколько тихих слов, чтобы Торк потерял голову и врезался в нее глубоко, с силой, до самого конца.

— Руб… о милая… О Боже, Боже… позволь мне… пожалуйста… а-а-а… — бормотал он бессвязно, излившись в нее в безумном, ошеломляющем, буйном наслаждении.

Потом, когда они лежали уставшие, задыхающиеся, Руби провела пальцем по мягким волосам на его груди и прошептала:

— Сначала мне казалось, что я вижу сон, Торк. Ты будто бы сказал, что любишь меня, и я проснулась.

Она вопросительно взглянула на него, нежась в его объятиях, и увидела, как противоречивые эмоции отразились на его лице. Торк молча прижал ее к себе.

Несколько долгих мгновений оба молчали. Руби ощущала, как быстро бьется пульс на его шее, а под ладонью колотится сердце. Торк глубоко вздохнул и начал говорить, лаская ее плечо:

— Не знаю, верю ли я в любовь и испытывал ли ее когда-нибудь.

Он остановился, повернул ее лицо к себе, чтобы увидеть глаза, и тихо продолжал:

— Да, я сказал это, но слова просто вырвались. Даже не знаю, правда ли это.

И смущенно признался:

— Однако мне стало так хорошо, когда я это сказал.

Слезы радости наполнили глаза Руби, потекли по щекам.

— О, Торк, я так люблю тебя!

Она легла на него, сжав руками дорогое лицо, чтобы яснее увидеть его, и, прикоснувшись губами к его губам, тихо попросила:

— Пожалуйста, скажи это еще раз, милый, прошу, мне так нужно это!

Не отрывая от Руби взгляда, Торк поднял ее над собой, и, когда она оседлала его, соединив их тела в одно, Торк выдохнул:

— Я люблю тебя, милая.

— Снова! — охнула она, когда Торк, сжимая ее бедра, начал в свою очередь двигаться.

— Я… люблю… тебя… ах! Нет… не останавливайся… да… вот так… я… люблю… — прерывисто бормотал он.

И под аккомпанемент ласк Руби и Торк поклялись друг другу в вечной любви.

— Я буду любить тебя, пока не умру, — повторил Торк.

— Торк, подожди минуту. Мне нужно… Я… о-о-о… я больше не вынесу… пожалуйста… — молила Руби, изнемогая.

— Руб! — воскликнул Торк тихо, достигнув сокрушающего наслаждения. — У нас все может получиться!

Слова Джека!

Руби ошеломленно, мигнула, не уверенная, кто это говорит — Торк или Джек, но, по правде говоря, ей было все равно.

И с такой смутной мыслью Руби, прижавшись к Торку, заснула.

Они проснулись на рассвете от оглушительного грохота, сопровождаемого треском дерева. Еще мгновение, и массивные доски треснули под напором огромного тела Грольфа. За ним в комнату ввалились трое вооруженных стражников и Поппа.

Вид обнаженных тел любовников привел Грольфа в бешенство. Разразившись ругательствами, Грольф прорычал:

— Ты, проклятый ублюдок! Истинное отродье Гаральда! Встань, чтобы я смог пронзить ножом твое предательское сердце!

— Нет! — завопила Руби и вскочила, кутаясь в меховое одеяло. — Не трогай его! Он пришел, потому что я хотела этого.

— Станешь прятаться за спиной девушки, трус? — издевательски осведомился Грольф.

— Нет!

Торк встал, не обращая внимания на наготу. Стражники схватили его за руки и завели их за спину, несмотря на сопротивление. Грольф выхватил длинный кинжал.

Поппа повисла на его руке, пытаясь удержать мужа.

— Они любят друг друга! Не делай этого! Ради меня и внучки пощади его!

Мускулы на лице Грольфа застыли, он явно боролся с собой, пытаясь успокоиться. Руби понимала, что он готов убить Торка, но только из уважения к Поппе нехотя спросил:

— Ты женишься на моей внучке, если я приведу сейчас священника?

Глаза Торка помрачнели.

— Не могу. Слово чести связывает меня с Элис.

И, взглянув на Руби, попросил:

— Пожалуйста, пойми. Я женился бы, если бы мог.

Поппа снова умоляюще попросила Грольфа:

— Не позволяй своему гневу взять верх. Подожди, пока уляжется жажда крови.

Гневный взгляд Грольфа пригвоздил Торка к месту, но он все-таки обернулся к Поппе.

— Лишь ради тебя я смирю свою ярость.

И приказал страже:

— Отведите его в караульню и охраняйте, пока я не решу его судьбу. И найдите этого шлюхина сына Селика и приведите в мои покои. Этот похотливый негодяй, вероятно, заманил в свою постель одну из моих собственных дочерей!

Руби, рыдая, молила освободить Торка, но Грольф холодно оттолкнул ее.

— Ты позоришь меня, девушка. Послушай-ка лучше меня: даже если в твоем чреве растет ребенок, ты получишь мужа — все равно, Торка или последнего конюха.

Руби не имела представления о том, что сказал Грольф Селику, но, судя по рассерженным воплям, разносившимся по всей крепости, Селик вскоре покинул замок под вооруженной охраной, и никто не мог сказать, куда он отправился. Грольф отказался говорить с Руби и прогнал ее в спальню под двойной охраной, справедливо подозревая, что внучка попытается освободить любовника. Руби даже не знала, не пытают ли Торка и жив ли он. Она боялась, что Грольф наконец нашел способ отомстить ненавистному Гаральду.