— О, детка, зачем так мучить себя? — проворковала Ауд, гладя Руби по спине и вытирая ее лицо лоскутом чистой ткани. — Неужели мой внук так много для тебя значит?

Руби, всхлипнув, кивнула..

— Но это всего-навсего помолвка, и он не любит девушку.

— О Ауд, неужели не видишь? Это означает, что мы никогда не сможем быть вместе. Я думала… думала… если он похож на Джека как две капли воды, значит, тоже станет любить меня. И так хотела получить второй шанс стать счастливой и исправить все ошибки, которые натворила с первым мужем.

— Если тебе это послужит утешением, знай, что Торк выглядел таким же несчастным весь день, как ты сейчас. И рычал на всех, кто к нему приближался.

— Даже на Элис? — прошептала Руби.

— Особенно на Элис, — печально улыбнулась Ауд. — Девушка, возможно, и сейчас плачет.

— Хочешь сказать… что Торк сейчас не с ней? — с надеждой выдохнула Руби.

Ауд даже рассмеялась при виде такого простодушия.

— Девушка, неужели ты думала, что они сегодня же ночью лягут вместе? Некоторые пары так и делают, но Элис еще слишком молода.

Руби почувствовала странное утешение, узнав, что Торк не займется любовью со своей невестой. И кто знает, где она сама будет через два года, когда Торк и Элис наконец поженятся?

— Но остерегись, Руби, мой внук заявляет, что между вами еще не все кончено. А он всегда держит слово.


На следующий день Руби сокрушенно наблюдала, как Торк прощается с Элис и ее родными. В следующий раз она увидела его лишь назавтра, когда стояла у поручня корабля, со слезами махая рукой Ауд, Дару, Джиде, Олафу и Тайкиру, наблюдавшим за отплытием.

— Пусть Бог-Отец, Сын и Дух Святой благословят вас и сохранят в этом путешествии, — громко объявил архиепископ Гротверд, глава Эофорвикской епархии. — И пусть Господь отворит врата рая тем, кто не вернется из этого путешествия. Да ведет он вас по святой дороге праведности, военной мощи, честной торговли и успешных переговоров.

Преподобный отец стоял на пристани, кропя матросов и все пять судов святой водой из чаши, украшенной драгоценными камнями. Но как только священник отвернулся, матросы начали возносить молитвы богу Тору, покровителю морей, прося благополучно провести их через воды своих владений.

К облегчению Руби, Ауд убедила Торка оставить Тайкира с ней и Даром, пообещав, что они будут хранить мальчика, как зеницу ока. Эйрик отплывал с ними ко двору Ательстана, куда Торк неохотно согласился отдать его на усыновление вместе с молодым дядей мальчика Хааконом, но только при условии, что при сыне будут неотлучно находиться двое слуг.

Наконец-то Торк пошел на компромисс в отношении мальчиков, но Руби, так убеждавшая Торка признать сыновей, все-таки надеялась, что дети не пострадают.

Селик помахал Руби с одного из судов, выходивших из гавани. Отсюда они направятся на юг, вниз по Ауз, к Хамберу, а потом на восток, в Северное море, и снова на юг, к Кингстону, находившемуся недалеко от Лондона.

Узкие корабли с изящно вырезанными носами скользили по воде, словно драконы, на которых так походили. Если воды оказывались достаточно мелкими, матросы переносили корабли на своих плечах, а Руби шагала по берегу. Она почти не разговаривала с Торком с тех пор, как они распустили паруса, хотя тот загадочно улыбался ей всякий раз, когда они встречались, без слов давая понять, что между ними далеко не все кончено. Она не была осуждена на альтинге благодаря Торку, поэтому не было сомнений, чего он пожелает. Но Руби могла думать только о решении Торка жениться на Элис. И теперь, с болью взглянув на него, заметила массивное обручальное кольцо, блестевшее в ярких лучах солнца. На сердце легла свинцовая тяжесть оттого, что она считала это предательством. Руби знала все причины, по которым Торк решился на брак, и не переставала твердить себе, что она поступает эгоистично и неразумно. В конце концов, кто знает, в любой момент она сама может исчезнуть.

Разум Руби мирился с логикой. Но сердце… сердце отказывалось подчиняться. Несмотря ни на что, она хотела получить Торка.

Тряхнув головой, чтобы избавиться от грустных мыслей, она снова начала наблюдать за происходящим вокруг. Торк уверенно отдавал приказания рулевому, проводя корабль через опасные места. Шестнадцать матросов с каждого борта, сидя на своих сундуках, работали веслами; еще тридцать два человека стояли наготове на случай, если потребуется помощь и нужно будет садиться на весла по двое. Тяжелые боевые щиты, развешанные по внешней стороне бортов, блестели на солнце.

Торк любил жизнь на море. Руби поняла это, видя, как он откидывает голову, глубоко вдыхая соленый воздух, и улыбается при этом. Как могут женщины и дети соперничать с волнениями полного приключений существования?!

— Тебе лучше уйти под полог, — посоветовал Торк, показывая на полотняный шатер, который раскинули для нее в центре корабля. — К полудню солнце спалит твою светлую кожу.

— Я слишком взволнована, чтобы уйти прямо сейчас, но обещаю, что не стану никому мешать, — сухо ответила Руби, зная, что должна во что бы то ни стало избегать встреч с Торком.

— Пожалуй, не стоит, — проворчал Торк. — Слишком легко упасть за борт, особенно когда мы выйдем в открытое море.

— Когда это случится?

Торк пожал плечами:

— Сегодня мы разобьем лагерь на берегу Хамбера, а на следующий день, если ветер будет попутным, мы достигнем Северного моря и раскинем лагерь на побережье.

Торк стоял, широко расставив ноги, чтобы сохранить равновесие. Выгоревшие на солнце волосы, как у всех матросов, были заплетены в косы, чтобы их не путал ветер.

Нерешительная улыбка коснулась уголков губ Руби.

— Тебя забавляет моя внешность?

— Нет, просто удивительно, как меня может привлекать мужчина, который носит косы.

— Тебя влечет ко мне? — тихо спросил Торк, наклоняясь ближе.

Руби искоса взглянула на него. Значит, теперь он решил поговорить с ней… когда уже слишком поздно!

— А что, по-твоему, я пыталась сказать тебе с самой нашей первой встречи? — устало осведомилась она. — И хотя мне не по душе твоя кровожадность и жестокость и я не одобряю твой образ жизни, тем не менее сознаю, что ты — моя вторая половина.

Торк громко вздохнул.

Руби хотела, чтобы он понял, почему ей так больно и почему его поступки предопределили будущее, будущее, в котором ей не было места.

— Мы родные души, Торк. Признаешь ли ты, что мы знали друг друга в той жизни или нет, я верю, что нам предназначалось быть вместе, сегодня и всегда. По крайней мере, была уверена в том, пока ты не объявил о своей свадьбе.

Но Торк не обратил внимания на упоминание об Элис.

— Но ты считала себя родной душой мужа, однако позволила ему уйти… нет, вынудила своим поведением, — недоуменно протянул он.

Руби почувствовала, как вспыхнуло лицо, и рассеянно откинула со лба прядку непослушных волос.

— Тогда я не понимала своих ошибок. Если вернусь, все пойдет по-другому.

— Вот видишь, хотя ты считаешь меня частью своей жизни, все-таки тоскуешь по мужу, — бросил Торк, пристально изучая ее лицо.

— Ты не понимаешь. Для меня Джек и ты — один и тот же человек.

Торк в отчаянии покачал головой, видя, что она отказывается признавать факты.

— Ха! Я понимаю одно — у тебя вообще не было мужа! Руби, тебя то и дело ловишь на лжи! Ты девственница, нетронутая и чистая. Правда, это в скором времени будет исправлено, в первую же ночь, которую мы проведем вместе.

— Ни за что. Твоя помолвка с Элис все меняет.

— Но я еще не женат, — возразил он, придвигаясь ближе.

— Зато будешь, — возразила Руби, отступая.

— Какое значение имеет для тебя эта помолвка?

— Огромное! О Торк, как ты можешь об этом спрашивать?! Я не стану для тебя утехой на одну ночь!

— Нет, не на ночь! По крайней мере на месяц! Кроме того, к чему все эти угрызения совести, когда неделю назад ты пришла ко мне в спальню, готовая на все!

— Это совсем другое.

Торк поднял бровь:

— Почему?

— Женщине приятно думать, что мужчина ласкает ее, потому что любит, и хочет отдать ей себя. Когда же он обещан другой женщине, это не любовь. Это похоть.

Торк рассмеялся.

— А по мне все одно. Да, могу удовлетвориться и этим.

— А я нет.

— Теперь это от тебя не зависит, родная душа, — объявил Торк, направляясь к матросам. — И лучше тебе смириться с этим. Все равно ничего не изменить.

Руби неожиданно поняла, что их внимательно слушают. Мужчины пересмеивались, удивляясь, что Торк так терпимо относится к ее ехидным словам. Очевидно, многие из них не понимали, почему Торка так влечет к этому столь неженственному созданию.

— Торк, если не можешь справиться с одной девчонкой, я буду рад взять ее на свой корабль, — окликнул ухмыляющийся Селик и продолжал издеваться над Торком под хохот приятелей.

Сначала тот нахмурился, но потом рассмеялся и, бросив матросам вульгарное ругательство, велел Селику заняться делом и прекратить неуместное веселье.

— Ну уж нет! Гораздо интереснее смотреть, как тебя допекает девчонка!

— Не тебе говорить об этом! Самого любая женщина водит за тот хвост, что между ног болтается!

Матросы громко рассмеялись.

— Охо! Наконец-то я узнал правду! — завопил Селик. — Завидуешь моим мужским достоинствам!

— Безмозглое отродье! Посмотрим, что скажешь, когда корабли на ночь причалят к берегу!

Позже, когда они вошли в устье реки Хамбер и решили остановиться на ночлег, Торк ловко перепрыгнул с одного корабля на другой и, схватив не успевшего опомниться Селика, швырнул в мелкую воду. Мужчины залились хохотом, видя, как тот выныривает и отряхивается, словно вымокший пес.

Торк прыгнул обратно и громко похвастался Селику:

— Нужна холодная голова, чтобы мериться силой с мужчинами, мальчик мой!

Потом, повернувшись, улыбнулся Руби:

— С удовольствием скормил бы тебя рыбам…