Сандра Хилл - Холодный викинг

— И что же это, интересно? Остается молиться, что этот план не включает меня, — настороженно улыбнулся Торк, зная, что Руби вполне способна удивить его.

— Не ехидничай. Просто я решила, что, если в Джорвике есть христианские церкви, я могла бы искать у них защиты. Я читала об этом в исторических романах.

— Стала бы монашкой? — осведомился Торк, расхохотавшись. Дар и Ауд оглянулись, желая узнать, что так позабавило внука, но тот лишь махнул рукой.

— Так и вижу тебя в черном одеянии, под которым та самая грация. Да все святые в гробах перевернутся!

Торк снова захохотал и начал объяснять Дару причину столь странного веселья. Когда старик присоединился к внуку, Руби переглянулась с Ауд, и обе объявили:

— Жлобы!

И тут же сами раскатились смехом.

Прошло четыре дня, прежде чем Руби предстала перед судом. К этому времени ее трясло от страха, по каждому поводу она разражалась слезами, особенно наблюдая жестокие наказания. У шести воров отрубили правые руки, забили камнями изменницу, обезглавили раба, убившего своего господина. Руби упорно отказывалась присутствовать на казнях, и хотя Ауд соглашалась с тем, что наказание слишком тяжело видеть, однако не понимала гнева Руби, поскольку преступников судили «справедливо».

Наконец настала ее очередь. Одетая в лучшее платье из темно-красного шелка, подаренное Даром, с изумрудным подвеском, Руби стояла в стороне, пока толкователь закона говорил о ее «преступлении».

— Руби Джордан, ты обвиняешься в том, что шпионила для Ивара. Что скажешь?

— Я невиновна.

— Позади тебя стоят твои защитники?

— Что?!

Руби в изумлении обернулась. За спиной стояли Дар, Ауд, Олаф, Джида, Селик, Бернхил и… сердце Руби, казалось, перевернулось… Торк! Их взгляды на мгновение встретились, и он едва заметно кивнул.

— Да, — покорно ответила Руби, со слезами на глазах, благодаря Бога за поддержку людей, к которым успела привязаться.

Толкователь прочитал долгий список жалоб на Руби: она появилась в Джорвике неизвестно откуда, не имея семьи и знакомых, в рубашке, на которой, по-видимому, было начертано послание от Ивара, объясняла женщинам способы не беременеть и, вероятно, была шпионкой. Когда он поднял футболку, в толпе раздались возмущенные крики: многие умели читать и поняли, что означают слова «медные яйца».

— Что скажешь в свое оправдание?

— Я прибыла из Америки, страны, которая лежит за Атлантическим океаном, — объяснила Руби, пытаясь не упоминать о будущем. — Я заблудилась, но, конечно, никогда не была шпионкой. Уверяю, слова, написанные на рубашке, — это просто неумная детская шутка, но, думаю, ни у кого нет доказательств того, что я шпионка.

— А почему ты собиралась убить наших детей?

— Вздор! — воскликнула Руби, но тут же сжала зубы, чтобы успокоиться, и громко ответила:

—  — Я в жизни не смогла бы убить ребенка в животе у женщины или уже родившегося. Просто упомянула о том, что есть способы не беременеть, когда соседки рассказали о молодой женщине, уже родившей десять детей и которая может умереть при следующих родах. Подумайте, каково придется ее ребятишкам, оставшимся сиротами? Такой женщине вряд ли можно беременеть!

— И она рассказала об этом женщинам во дворце лишь потому, что я ее попросила, — вызывающе вставила Бернхил. — Некоторым женщинам не мешает научиться предотвращать зачатие!

Зигтриг разъяренно шагнул к Бернхил, и по толпе пронесся неприязненный шепоток.

— Убирайся отсюда, женщина, — коротко приказал король.

Бернхил, видя, что не помогла Руби, молча отошла в глубь шатра. Вперед выступил Дар и вмешался, надеясь изменить настроение толпы.

— Девушка говорит, будто приходится внучкой Грольфу. Можем ли мы наказывать ее без доказательств или сначала проверим, говорит ли она правду?

Затем выступили Олаф, Ауд и Джида. Все трое доказывали, что Руби поступала так не со зла, а по неведению и в ее действиях нет настоящей опасности.

— Я доверяла ей собственных дочерей, чего, конечно, не сделала бы, будь она шпионкой, — убежденно и страстно заявила Джида. Руби едва не расплакалась.

Наконец вперед выступил Торк и откашлялся, готовясь высказаться. Молчание толпы говорило об уважении, которым он пользовался.

— Девушку отдали под мой надзор по твоему приказу, Зигтриг, — громко начал Торк. — И хотя ее происхождение остается для меня тайной, думаю, она просто страдает от помрачения разума.

Помрачение разума! Да это просто смешно!

И снова Руби сжала кулаки так, что ногти впились в ладонь. Взгляд сверкающих глаз ясно говорил Торку о том, что она думает о его речи.

— Я не верю, что она шпионка. Это было доказано, когда мы пытали и убили двух шпионов Ивара, — продолжал Торк, обращаясь к викингам, и, глубоко вздохнув, договорил:

— Прошу собрание оправдать Руби.

— И что с ней делать? — негодующе осведомился Зигтриг. — Не желаю, чтобы она оставалась в Джорвике и мутила воду, подбивая женщин на неповиновение.

Торк мгновенно вспыхнул. Очевидно, с болью поняла Руби, он совсем не думал о ее судьбе.

Тщательно взвешивая слова, Торк вновь заговорил:

— Думаю, она может отправиться в Нормандию, к Грольфу, на торговом судне. Я согласен оплатить проезд.

Последовали долгий допрос и обсуждение. Высказывались десятки различных мнений. Наконец толкователь законов поднял руки, призывая к молчанию.

— Необходимо решить, действительно ли Руби Джордан шпионка Ивара? Являются ли преступлением ее наставления о том, как предотвратить зачатие? Следует ли обвинить ее в том, что она ложно объявила себя родней Грольфа?

Ассен набрал в грудь воздуха и объявил голосом опытного дворцового глашатая:

— Слушайте меня, добрые норвежцы. Каков будет ваш приговор?

— Отрубить ей голову! — завопил кто-то из толпы.

Руби съежилась. Опять они о своем!

— Вырвать язык, — посоветовал другой.

— Пытать, пока не сознается.

К ужасу Руби, никто не говорил о помиловании.

Когда обмен мнениями прекратился, толкователь предложил приступить к голосованию. По первому вопросу, о шпионаже, викинги не смогли прийти к единому мнению, и вопрос решили отложить, пока не будут решены остальные. По второму вопросу, является ли контроль рождаемости преступлением, Руби оправдали, хотя назначили пеню за нелепые разговоры, чтобы Руби не вздумала повторить свою ошибку.

— У меня нет денег, — сказала Руби. — Возьмите это.

Она протянула толкователю законов изумруд.

— Этого будет достаточно, — решил тот, определив цену камня, и вручил подвесок Зигтригу. Король побагровел от ярости.

— Это мой! — завопил он.

— Нет! Ты подарил камень мне, а я отдала его Руби, — возразила Бернхил, вновь выходя вперед. Зигтриг выглядел так, словно был готов удушить любовницу.

— Заткнись, женщина, пока я не выставил тебя перед собранием за воровство и пособничество шпионке! Ты забываешь свое место!

И Зигтриг сел, с яростью оглядывая Бернхил и Руби. Кажется, дела совсем плохи!

В отношении родства с Грольфом сторонникам Руби удалось убедить собравшихся в том, что такое утверждение требует проверки.

Бернхил скользнула к королю и что-то шепнула ему на ухо. Торк с подозрением оглядел Руби, словно боясь, что она и Бернхил о чем-то договорились. Наконец Зигтриг, которому надоели бесконечные споры, отстранился от любовницы и громко заявил:

— Предлагаю отправить эту женщину, Руби Джордан, к Грольфу под стражей. Если обнаружится, что она солгала, это и будет доказательством того, что она замышляла злобные деяния по наущению либо Ивара, либо саксов, и тогда ее необходимо обезглавить на месте.

— Что скажете на предложение короля Зигтрига? — спросил толкователь, поскольку собравшиеся спешили скорее поужинать и начать развлекаться.

Руби скрестила пальцы и произнесла короткую молитву. Собравшиеся, звеня оружием, громко выразили согласие с решением короля. Руби лишь через несколько мгновений сообразила, что викинги признали ее невиновной, по крайней мере пока. Благодарная улыбка осветила ее лицо, и она обернулась к Торку, словно приглашая его разделить с ней радость.

Но Торк совсем не выглядел счастливым, наоборот, хмурясь, переводил недоуменный взгляд с Бернхил на короля.

— Подожди! — наконец окликнул он Зигтрига. — Ничего я не понял. Что теперь будет с девушкой?

Король потянулся и громко зевнул:

— Все очень просто, — пояснил он Торку, хитро улыбаясь. — Ты отвезешь ее в Нормандию и обезглавишь, если она не окажется внучкой Грольфа.

— Но я не могу, — завопил Торк, не заботясь о том, что разговаривает с королем. — Я еду в Джомсборг!

— Завезешь девку в Нормандию по пути в Джомсборг, — посоветовал Зигтриг, мгновенно окаменев лицом при виде того, как дерзко Торк не подчиняется его приказам.

— По пути… по пути… Но Нормандия в стороне от Джомсборга!

— Просто я доверяю тебе, Торк, больше, чем остальным, — польстил король.

— Но почему ты считаешь, будто я способен ее обезглавить? Я уже ясно сказал, что не считаю ее шпионкой, — раздраженно отозвался Торк, проводя пальцами по волосам, и метнул на Руби быстрый взгляд, давая понять, что у него много чего найдется сказать после беседы с королем.

— Да, но это ничего не значит. Ты превыше всего ставишь честь. Если Грольф откажется от девчонки, ты убьешь ее, потому что принес мне клятву в верности. Это я точно знаю.

Торк грубо фыркнул, давая знать, что он разгадал столь неприкрытую лесть.

— О, разве я не упомянул, — добавил Зигтриг, — что ты будешь представлять меня на коронации Ательстана?

Торк, побагровев, грязно выругался.

— И не думай отказываться, — непререкаемым тоном предупредил Зигтриг. — Ты сам знаешь, что остался единственным викингом, который знает, как себя вести при дворе саксов и не получить при этом нож в спину.