— Я попрошу Зигтрига поискать эти презервативы, когда в следующий раз его корабли отправятся на восток, — уверенно объявила Бернхил.

— Но неужели женщинам все равно, когда эти странные вещи находятся внутри? — застенчиво спросила молодая девушка.

— Хм! Не более странные, чем некоторые мужские причиндалы, которые я видела! — фыркнула Бернхил.

Это повело к обсуждению постельных утех, сексуальной мощи и хороших любовников. Руби временами краснела от откровенных описаний, которые без всякого смущения выкладывали женщины. Почувствовав, как она смущена, Бернхил спросила:

— Разве женщины не спят с мужчинами в вашей стране? Говорят, что саксонские женщины терпеть этого не могут.

— О, женщины наслаждаются любовью почти так же, как мужчины, — засмеялась Руби, — особенно с тех пор, как мы много узнали о строении тела женщины и что дает ей удовольствие. Женщины в моей стране испытывают такой же оргазм, и по правде говоря, многие поняли, что могут иметь не один оргазм.

Ошеломленное молчание встретило ее слова. Руби осеклась. О Боже! Неужели она действительно сказала все это?

— Думаю, мне пора домой, — пробормотала она.

Но уйти так легко ей не удалось. Сосредоточенное выражение лица Бернхил сказало ей, что она легкомысленно открыла крышку змеиного колодца.

— Что такое оргазм? — требовательно допытывалась Бернхил.

Когда Руби описала это так кратко и подробно, как могла, Бернхил осведомилась, что такое множественный оргазм.

Объяснение Руби вызвало потрясенные вздохи одних и недоверчивые возгласы других женщин.

— Я так и думала! — высокомерно заявила Бернхил. — Просто не знала этих слов. — И, не выдержав, похвасталась: — Я всегда кончаю не меньше трех раз.

Вот это да! Неудивительно, что Бернхил сумела покорить свирепого Зигтрига.

Два дня спустя раскрасневшиеся соседки и приятельницы с заговорщическим видом появились в доме Джиды. Когда все уселись в комнате для шитья, Фрейдис объявила:

— Мы хотим что-то показать тебе.

Очередная выкройка женского белья? Некоторые из грудастых женщин просили сделать такие лифчики, которые только поддерживали бы грудь, но не делали бы их похожими на украшение на носу корабля.

Фрейдис вытащила из мешочка странный предмет и сунула его Руби. Сморщенный, сероватый, он выглядел свиной кишкой, употреблявшейся для колбас: такие она видела на ферме деда.

— Что это? — удивилась Руби, вопросительно глядя на Фрейдис.

— Презерватив, — гордо ответила Фрейдис. — Я сама его сделала.

Руби пыталась не улыбнуться, изучая уродливую штуку. Фрейдис зашила конец крошечными стежками, чтобы удержать сперму внутри.

И, прежде чем Руби успела сказать что-то, остальные женщины тоже принесли свое рукоделие. Одна вышила на презервативе руны красной и золотой нитками, другая предъявила мочевой пузырь свиньи, такой огромный, что муж поистине должен был быть великаном, чтобы его заполнить. Однако женщина, глуповато глядя на Руби, призналась:

— Мой Горм становится могучим, как ствол дерева, когда его сжигает похоть, хотя эта штука немного великовата.

Женщины громко расхохотались.

Когда Руби наконец рассмотрела все изделия, она тоже начала смеяться, не в силах ничего с собой поделать. По щекам текли слезы, в боку закололо, но она никак не могла остановиться. Наконец Джида похлопала ее по спине, чтобы немного успокоить, и заставила выпить чашку воды. Вытерев слезы, Руби оглядела любопытствующих женщин, непонимающе глазевших на нее.

— Самодельные презервативы не годятся, — мягко объяснила она. — Они обязательно протекут или порвутся. Простите, если заставила вас поверить, что вы сможете сшить их сами.

— Я так не думаю, — возразила Фрейдис. — Кое-что лучше, чем ничего. Я буду проверять их каждый раз, чтобы убедиться, что они не порваны. И стану шить самым мелким швом.

Остальные женщины согласились с ней.

— Знаете, можно попробовать циклический метод, — предложила Руби. — Конечно, и он несовершенен, но будет куда более надежным, чем такие презервативы.

Она объяснила, в чем суть метода, рассказав, как вести календарь и какие дни месяца наиболее опасны. Они внимательно слушали, но лишь одна осмелилась высказать то, о чем думали все.

— По-твоему, муж, который хочет жену, просто отвернется, если жена скажет, что это неподходящее время?

И только какая-то молодая женщина ответила:

— Некоторые мужья отвернутся. Если жизнь жены в опасности, они подождут.

После этого Руби решила держать рот на замке и не рассказывать больше о чудесах современной науки. Не стоит привлекать к себе внимание, а именно это она и делает последнее время. Но больше ни за что!

Торка и Олафа не было всю последнюю неделю. Они продали большинство товаров, привезенных судами Торка, часть которых принадлежала Олафу, и отправились отвезти остальное в поместье Дара. До созыва альтинга остались три коротких недели. Торк пытался устроить все дела прежде, чем уедет из Джорвика и от нее так надолго. Возможно, она больше никогда его не увидит.

Но Руби старалась жить только настоящим. Будущее казалось темным и неясным. Она не только смертельно боялась судилища на альтинге, но и самой мысли о том, чтобы остаться в одиночестве, без Торка, в этой чужой стране.

Руби пыталась занять себя работой, чтобы отвлечься, но через два дня она и Джида, занятые сушкой грибов, с изумлением заметили Торка, Олафа и странно знакомого седого старика, входящих в дом.

Калейдоскоп эмоций охватил Руби при виде мужа, не бывшего ее мужем. Такого счастья она давно не испытывала. Однако она тут же нахмурилась, поняв, что Торк выглядит мрачнее тучи.

— Что, во имя Локи, ты опять натворила? — осведомился Торк, не здороваясь и холодно оглядывая Руби.

Как отличался этот взгляд от того, которым он окинул ее во время последней встречи! Тогда, у конюшни Олафа, они обменялись сладостным поцелуем. Но теперь…

Сердце Руби тревожно сжалось.

— Я не пробыл в отлучке и недели, а ты уже опять взялась за свое!

— Я?.. — растерянно пролепетала Руби, силясь понять, в чем он ее обвиняет. Правда, подозрение уже зашевелилось в мозгу, но, возможно, все еще обойдется. — Не знаю, о чем ты говоришь, — солгала она.

— Зигтриг послал мне гонца с приказом немедленно возвращаться в Джорвик и увезти причиняющую всем беспокойство девицу подальше из города, пока женщины не пошли войной на мужчин. Не тебя он случайно имел в виду? — вкрадчиво поинтересовался Торк.

Страх тисками сжал горло, но Руби не собиралась сдаваться.

— Неужели? Но что в силах сделать единственная женщина? Просто у него опять испортилось настроение, — произнесла она, потрясенная тем, что король несомненно узнал о том, чему она учила женщин.

Господи Боже!

Руби украдкой воззрилась на Торка из-под опущенных ресниц, пытаясь определить, очень ли он зол. Может, заранее предупредить его, чего следует ожидать от короля? Ну нет! Пусть узнает сам!

— Торк, может, представишь меня? — капризно спросил старик.

Торк нехотя отвернулся, поняв, что не получит необходимых ответов, но успев послать Руби предостерегающий взгляд, означавший, что разделается с ней позднее.

— Руби, это Дар, мой дед, — угрюмо пробормотал он.

— А! Та девушка из будущего, утверждающая, что ты ее муж, — ехидно хмыкнул старик.

— Кто тебе это наговорил? — фыркнул Торк, жадно осушив кубок с элем, принесенный Джидой, и вытирая рот пыльным рукавом. Небритое лицо и грязная одежда говорили о срочности вызова Зигтрига. Руби охватило дурное предчувствие.

— Слухи быстро распространяются, даже в наших отдаленных землях. — Дар заговорщически подмигнул Руби.

Та лишь ошеломленно заморгала, настолько быстро происходил обмен намеками. Следовало бы сразу догадаться, что Дар — родственник Торка — почти того же роста, хотя плечи слегка сгорблены от возраста и тело не такое мускулистое. Однако лицо… лицо постаревшего Торка, такое же надменное и красивое.

— Ауд и ее дамы просят привезти те странные одеяния, о которых они так много слышали, — продолжал Дар. В покрасневших глазах мелькнули веселые искорки. — Клянусь кровью Христовой, не знаю, почему женщинам приспичило зря тратить дорогие ткани, чтобы закрыть голый зад и титьки, которые лучше все равно оставить открытыми, чтобы кормить ребенка или ублажать мужчину.

Глаза Торка невольно блеснули, вероятно, потому, что он понимал, как раздражают Руби вульгарные выражения деда.

— Что, язык проглотила, рабыня? — продолжал проклятый старик. — А мне сказали, что ты ничего не делаешь, кроме как целыми днями болтаешь.

Он радостно фыркнул, и напряженное лицо Торка расплылось в легкой усмешке. Он тоже явно потешался над Руби. Но та пылала негодованием. Довольно с нее грубых высокомерных викингов! Стиснув кулаки и боясь, что сейчас врежет по физиономии старому пердуну, Руби с едва сдерживаемой яростью прошипела:

— Ты мгновенно догадаешься, старик, когда я решу показать тебе, на что способна! Но даже рабыня должна знать о правилах приличия! Может, я сумею поучить тебя, как себя вести, если, конечно, ты не слишком глуп для этого.

Торк закатил глаза, закусив губу, чтобы не расхохотаться. Джида перекрестилась. Олаф разъяренно уставился на Руби. Но Дар лишь расплылся в улыбке и стиснул ее плечи огромными лапами.

— Прекрасно, девушка, прекрасно. Думаю, ты вполне подойдешь.

И, повернувшись к Торку, с подозрением глядевшему на деда, рявкнул:

— Мы что, так и проболтаемся здесь целый день, парень? Кажется, ты давно должен был явиться в замок Зигтрига!

Торк проворчал что-то невнятное насчет назойливых стариков, но Дар, намеренно игнорируя его, велел Руби:

— Приготовь к завтрашнему дню эти одеяния. Моя жена Ауд почти такая же ростом, как Джида, верно, Торк?

— Да ты шутишь! — воскликнул Торк, почти швыряя кубок на стол.

— Ничего подобного! — ухмыльнулся Дар.