BlackKnight: Сначала расскажи, что с тобой, а потом продолжай читать нотации.

BlondeFairy: Приболела. Ничего страшного.

BlackKnight: Что болит? В больнице была?

BlondeFairy: Какая ещё больница? У меня обычная простуда.

BlackKnight: Температура есть? Высокая?

BlondeFairy: Я хочу что бы ты приехал.

BlackKnight: Хорошо.

BlondeFairy: Что?

BlackKnight: Что?

–Какого черта я творю? – Итан будто только сейчас опомнился, что пишет от лица «таинственного незнакомца, – Мне нельзя выдавать себя.

BlondeFairy: Я просто хотела, чтобы мы сменили тему.

BlackKnight: О чем хочешь поговорить?

BlondeFairy: Месть. Помнишь?

–О, ещё как помню!

BlackKnight: Так и не оставила свою глупую затею?

BlondeFairy: Вовсе она не глупая!

BlackKnight: Ладно-ладно, только не обижайся снова)

BlondeFairy: Я покажу тебе список своих идей, а ты оценишь, насколько они хороши.

–Джекпот, – усмехнулся Итан, в очередной раз отметив полезность тайной переписки.

BlackKnight: Месть, уже сама по себе, НЕ хорошая идея.

BlondeFairy: Сначала помоги, а потом продолжай читать нотации.

–Это она сейчас мои же слова использует против меня? Дразнить вздумала? Честное слово, как маленькая, – Итан захихикал, как мальчишка, чувствуя облегчение от того, что Бонни в относительном порядке, и как прежде в боевом расположении духа.

Его внимание привлекло новое сообщение и он, потерев ладони, принялся разносить в пух и прах высветившийся на экране список идей мести.

BlackKnight: Лезть в шредер не советую, пальцы откусит, и тем самым «спалишься».

–Если я забракую все ее идеи, то она больше не захочет обсуждать их со мной. Нужно, чтобы она сама приходила к правильным выводам.

BlackKnight: Прежде чем резать провода, не забудь выдергивать вилки из розеток, не то опять-таки спалишься, но тут уже и в прямом и в переносном смысле)))

BlondeFairy: Значит, провода тоже вычеркиваю, слишком заморочено получится.

BlackKnight: Умница) Отпариватель для полотенец – ломай, черт с ним!

Итан закрыл вкладку с диалогом и быстро заказав в интернет-магазине своего поставщика новый отпариватель, вернулся к беседе.

BlackKnight: Помнится, ты была против членовредительства. Это ещё в силе?

BlondeFairy: Да, а что не так?

BlackKnight: В таком случае первые пять пунктов из своего списка вычеркивай. И полироль. И регуляторы температуры на плитах лучше не трогай. Это неконтролируемый процесс, значит, могут пострадать и невинные люди.

BlondeFairy: Об этом я как-то не подумала. Хотя вряд ли повара той кухни относятся к категории «невинных жертв». Иногда мне начинает казаться, что моя месть не так сильно уже направлена на шефа, из-за кучки идиотов, что постоянно отвлекают мое внимание на себя.

–Вот так сработали командой!

BlackKnight: Они тебя обижают?

BlondeFairy: Нет. Просто бесят.

–С этим нужно будет тоже что-то сделать.

BlondeFairy: От моего списка толком ничего не осталось, а я радовалась, что фантазия, наконец, разыгралась. Ладно уж, будем работать с тем, что есть.

–Ну-ну, – Итан откинулся в кресле, прихватив со стола треснувшую кружку, которую продолжил крутить в руках, – я плохой человек, раз пытаюсь помешать тебе? Ведь я все это заслужил.

Когда Итан впервые нашёл Бонни в сети, он долгое время не решался ей написать, будто боялся, что она может догадаться, что это он.

Он неоднократно заходил на ее страницу, снова и снова набирая и удаляя сообщения. Но в один из таких вечеров он решился, устав мучиться от уникальной болезни под названием «острый дефицит Бонни».

Конечно, ему не составило труда наладить с ней контакт, ведь он слишком хорошо знал ее. Сложность общения состояла как раз в том, чтобы ненароком не сболтнуть лишнего. Пару раз такое даже случалось, но чаще всего Итан оперативно удалял обличающие сообщения.

Так, однажды забывшись, Итан спросил про университет: собирается ли Бонни браться за ум и наконец, поступать. «Чёрному рыцарю» она никогда не говорила, что отказалась учиться. В тот раз он не успел удалить сообщение, и как в итоге оказалось, это сыграло ему на руку: Бонни ничего не заподозрив, без задней мысли, выложила все свои планы «незнакомцу». Так Итан и узнал, что она выполнила данное ему обещание, и занялась своим будущим.

Воспоминание о том, при каких обстоятельствах он получил это обещание, больно сдавило грудь.

–Как я ещё смею улыбаться, после того, что сделал? – он поставил кружку на стол и продолжил гипнотизировать ее взглядом, – я ранил ее, разбил.

Почему-то в его сознании, после того разговора с Бонни на кухне, свершился переворот, и теперь он мог припомнить лишь часть воспоминаний, которым, затуманенный ложью разум, придавал особо омерзительных красок.

«Нет. Прошу тебя. Только не сейчас, – вереница вырванных из контекста слов сводила его с ума, – Если это то, что тебе нужно, чтобы остаться со мной, то я готова… Я не хочу быть такой важной для тебя… Забыть, что мы когда-то были знакомы? Поменять имя? Что я должна сделать, чтобы потерять эту чёртову ценность для тебя? – теперь все эти слова казалось, возымели совершенно другой смысл, – больше не появляйся в моей жизни. Раз даже этого недостаточно, чтобы ты остался, значит, удержать тебя рядом, не в моих силах, – Итан схватился за голову в попытке унять голос из прошлого. – Ты ужасен… – через призму прошедших лет и противоречий, от тех слов Бонни оставался лишь звук, не передающий реального смысла происходившего, однако приводящий Итана в отчаяние. Последней каплей стали его собственные слова, сказанные много лет назад, но мучительно возникнувшие в сознании сейчас:

«Теперь уже поздно сопротивляться, девочка».

–Дьявол! – он выскочил из-за стола и принялся нервно мерить шагами кабинет, – я же… Получается… Я просто… изнасиловал ее, – эти слова, произнесённые вслух, словно лезвием прорезали глотку, – я увидел женщину в нежном ангеле и вообразил, будто она тоже неравнодушна ко мне, чтобы скрыть от себя же свой омерзительный поступок. Но она никогда не видела во мне мужчину. Я был дорог ей как член семьи, как брат, и она поставила на кон все, лишь бы сохранить рядом с собой родного человека. Она, как ребёнок, хотела угодить мне, лишь бы я остался. А я воспользовался ею, так и не исполнив ее желания… Я действительно ужасен, теперь понятно, почему она тогда выкинула эту чёртову кружку. Она подарила мне себя безвозмездно, – он замахнулся, чтобы добить и без того надломленный сосуд, но рука дрогнула, – не могу…

В дверь постучали, выдергивая Итана из кошмара:

–Бонни, – в надежде сказал он.

–По-твоему похож? – сказал с усмешкой Шпик, входя в кабинет, – разве я не говорил, что она взяла отгулы?

–Что заставило моего сушефа покинуть кухню в разгар рабочего дня? – сухо спросил Итан, не имея ни малейшего желания сейчас с кем-то говорить, тем более о Бонни. Разве что с самой Бонни.

–У меня для тебя новости, а ты стал таким неуловимым, что решил не откладывать, пока ты опять куда-нибудь не пропал, – насмешливо отчитывал его друг, – может, расскажешь, с чего вдруг свалил в незапланированный отпуск?

–Рассказывай новости, Гарольд, – неожиданно формально велел Итан.

–Вижу, ты снова не в духе. Сейчас, надеюсь, немного подниму тебе настроение, – Шпик прочистил горло, и выпрямился стрункой, даже слегка втянув живот, – мои поздравления, шеф, Вам перепала очередная награда, в связи с выдающимися успехами в поварском искусстве.

–Опять? – уныло протянул Итан, и, махнув рукой, опустился в кресло.

–Ну, ты зазнался, дружище, – гулко рассмеялся Шпик, – помнится, когда тебе сообщили о твоей первой награде, ты светился, как рождественская елка.

–Это же разные вещи: когда-то это был способ заявить о себе, о своем ресторане или даже всей сети, а теперь в этом нет необходимости, все и без того знают, что такое «Lowland». Только от работы отвлекает эта суматоха.

–В чём-то ты прав, конечно. Однако хочу припомнить тебе твои же слова: «Это бизнес и он требует постоянной подпитки». Думаю, к такому виду рекламы это высказывание тоже относится.

–Ладно-ладно. У меня нет настроений для твоих философствований. Чего вдруг взялся поучать начальство? Я же не сказал, что не собираюсь туда идти. Просто говорю, что это отвлекает, – Итан, будто что-то вспомнив, неожиданно серьезно взглянул на друга, – ты так и не передумал? Собираешь и дальше сидеть у мамкиной юбки? Сколько ещё будешь оставаться моим сушефом? Вот-вот откроется новый ресторан, ты мог бы стать там шефом. Где твои амбиции, черт побери?

–В этот раз ты решил взять жесткую тактику? – усмехнулся Гарольд, – я могу припомнить открытие каждого твоего нового ресторана именно по таким вот разговорам. Как ты умудряешься не повторяться? Каждый раз слышу по этому поводу что-то новенькое. Но, пожалуй, в этот раз я все же останусь, мам, – рассмеялся грузный сушеф, – ты последнее время ведёшь себя странно, пригляжу за тобой. У тебя явно не за горами планы на очередной ресторан, вот тогда и подумаю уже.

–Не сваливай на меня ответственность за своё нежелание выйти из зоны комфорта. Мы присиделись в этом ресторане оба, только я уже шеф, мне не нужно расти ввысь, теперь я расту в ширину. А тебе ещё есть к чему стремиться вверх, и пора завязывать расти в ширину, – он скептически осмотрел друга.

Шпик засмеялся от колких замечаний друга:

–Моя жена говорит, что любит каждый мой килограмм. Тебе бы, кстати, тоже не помешало.

–Перестать заниматься спортом и сесть на булочную диету? – засмеялся в ответ Итан.

–Жениться, – неожиданно унял его веселье друг.

Итан нахмурился, и его губы вытянулись в жесткую линию:

–Ты же знаешь, что я уже…

–Поделишься, что с тобой происходит в последнее время? – вдруг перебил его Гарольд, – Стал каким-то задумчивым.

–Просто… – Итан переборол дурные мысли и, вскинув голову, захохотал, – твоё сердце уже занято.