Шестое чувство подсказывало Бет, что ей нужно отказаться от спиртного. Ведь Бет практически не пила. Алкоголь сразу ударит ей в голову, а потом ей придется быстренько лечь в постель, и зачем тогда пить? Но, с другой стороны… Родился мальчик. Все прошло благополучно. Было бы невежливо отказаться.

– Думаю, отличная идея. Только бокальчик. Может, мы прибережем немного для Мэг, ведь она завтра вернется?

– Хорошая мысль, – сказал Билл. – Мне, вероятно, стоит немного расслабиться. Завтра предстоит важный день.

– Когда ее отпустят домой?

– Вначале, я полагал, надо дождаться педиатра. Сегодня она не пришла, поэтому я решил, что вернусь и немного посплю, а уже потом перейду к стремительному наступлению. Снова… – Он криво улыбнулся.

– Во второй раз легче, правда? Уже знаешь, что делать, как себя вести.

Он насмешливо приподнял бровь.

– Ты так думаешь?

Он принес бутылку, взял два бокала и сел рядом с ней на диван.

– Я позвонил вашей матери, рассказал ей новости.

– О-о-о, – протянула Бет, – хорошо. Она хотя бы была взволнована?

Билл пожал плечами.

– Полагаю, она обрадовалась. Сказала что-то о каких-то трех пачках ползунков, которые купила на прошлой неделе, розового и синего цветов, и что розовые она купила на всякий случай. Возможно, она еще их подкупит. И бла-бла-бла. Хотя она действительно приободрилась, когда я сказал, как мы назвали ребенка.

– И как же вы его назвали моего племянника?

– Элфи, – ответил Билл. – А если официально, то Альфред Риз Лиддингтон Берд.

– О, – тихо пробормотала Бет, – как мило. Мама, должно быть, и правда взволнована. И папа. Альфред Риз…

Она прокрутила имя в голове. На мгновение она позавидовала Мэган, потому что она первая родила мальчика. Он заменит того, которого они потеряли. Она нарекла сына именем Риз, чтобы заставить всех вспомнить об их ушедшем брате, улыбнуться и хоть ненадолго почувствовать себя лучше.

Бет печально улыбнулась.

– Великолепное имя, – сказала она. – На самом деле великолепное. Он рыжий?

– Ну, – Билл поднял вверх руку, – это уж в меня. В моей семье только у меня другой цвет волос. Шутки в сторону! Когда я рос, то чувствовал себя персонажем Стива Мартина из того фильма, как он там называется? Ну, где он единственный белый ребенок в семье. «Джерк»[14]. Точно. Моя мать темно-рыжая, отец рыжий, а братья огненно-рыжие. Поэтому, – он пожал плечами, – всегда существовала опасность, что подобное может произойти.

– Мне нравятся рыжие волосы, – сказала Бет. – Не могу дождаться, когда увижу малыша.

Билл передал ей бокал шампанского, а второй взял себе.

– За Элфи! – начал он.

– И Мэган, – закончила Бет.

– Точно, – сказал он, шутливо надув щеки, когда вспомнил о страданиях Мэг. – За замечательную Мэган!

– И за тебя, – по какой-то необъяснимой причине добавила Бет.

– Ха, не уверен, что я заслужил тост.

– Ну, сам понимаешь… то, что вы сделали девять месяцев назад…

Билл громко рассмеялся, поднял бокал и сказал:

– О, ну да, конечно. Я обладаю удивительной способностью оплодотворять женщин детородного возраста. Ура!

Бет тоже рассмеялась. Она смутилась и обрадовалась одновременно.

– И за тебя. Большое тебе спасибо, спасибо, что позаботилась о Молли, что осталась на хозяйстве и внесла некоторую новизну в невыполнимо высокие стандарты твоей сестры.

– О боже, – проговорила Бет. – Это был ад. Каждый раз, когда Молли что-то хватает или переставляет, я прихожу в ужас, вдруг поставила вещь не на свое место или не так, как она стояла до этого. Мысленно я каждый раз отмечаю, что и как должна сделать.

Билл снова рассмеялся.

– Да, звучит до боли знакомо. Хотя, вероятно, она дала тебе некоторое послабление, потому что ты ее сестра.

– Мне кажется, я унаследовала мамин подход к ведению домашнего хозяйства.

– Ха, – произнес Билл, – значит, в некотором роде ты тоже немного барахольщица?

– Нет. Ну, то есть не совсем. Я не покупаю столько вещей и уж тем более не храню их, как мама. Но все же иногда мне бывает трудно просто взять и выбросить что-то. У меня нет такого четкого порядка, как у Мэг. Обычно в моей комнате царит хаос. Наверное, это слегка заметно по тому, как я одеваюсь, что не всегда могу найти подходящие вещи и приходится надевать то, что попадается под руку…

– Мне нравится, как ты одеваешься, – поспешил возразить Билл.

– О, – проговорила Бет, – большое спасибо.

– Да, мне кажется, что ты всегда выглядишь очень женственно.

– О, – снова повторила Бет. – Я никогда не думала… Я имею в виду, на самом деле я только отчасти знаю, как сочетать вещи, которые мне нравятся. Это…

– Смотрится очень органично, – закончил за нее Билл.

– Надеюсь. – Вдруг Бет обнаружила, что мысленно рисует образ Мэган в одном из ее идеально подобранном наряде, – как правило, это были брюки черного, серого, белого или кремового цветов, прикрывающие ее крупные колени. Вообще для работы в школе она предпочитала несколько мужской покрой одежды, дома же любила одеваться в более свободном стиле: джинсы и футболки, которые подчеркивали ее спортивную верхнюю часть тела, маленькую грудь и узкую талию. Ее футболки всегда выглядели как новенькие, наверное, потому, что были идеально выглажены. (Бет с радостью поделилась этой пикантной подробностью с матерью, когда вернулась домой после своего первого визита к Мэг как раз перед рождением Молли. «Она гладит футболки! И трусы! Нет, я не шучу. Она гладит все!») А ее джинсы всегда были ровного темно-синего цвета, без малейшего намека на потертость или потрепанные края. Мэг всегда выглядела свежей, словно только что из душа, от нее всегда пахло мылом (потому что она постоянно мыла руки) и дорогими духами, она покупала себе только «Спейс Эн Кей». Ее ногти были идеально обработаны, а кроссовки – чистыми, и от них приятно пахло. В общем, она была статной, эффектной и безупречной и относилась к той категории женщин, которым, даже не открывая рта, удавалось понизить самооценку любой другой женщины, оказывавшейся рядом с ней. Бет всю свою жизнь находилась в тени сестры. И ей это даже нравилось. Ей никогда не хотелось внимания. Это было не для нее. Бет позволяла Мэг и матери вести себя шумно, работать на публику, в то время как они с отцом все делали спокойно, без суеты. Им это удавалось. И это было прекрасно.

Но сейчас Бет почувствовала внутри себя странные изменения, словно произошел какой-то сдвиг, напоминающий незаметное движение тектонических плит, буквально по миллиметру. Но этого оказалось достаточно, чтобы раскрыть глаза на новые возможности. Ей захотелось больше жизни, больше любви, больше внимания.

Она улыбнулась Биллу.

– Я имею в виду, – немного простодушно продолжила она, – я просто не слишком придаю значения одежде. Ты знаешь. Для меня это не самое важное. Главное, чтобы она была относительно чистой и не совсем старомодной. И мне на самом деле все равно, какой она фирмы и где произведена, – по-моему, это заметно по моей футболке.

– Понимаю, – сказал Билл, и она знала, что он не лукавит. – Именно это в тебе очень нравится, очень. Ты просто такая… естественная.


Бет вернулась домой в полдень в пасхальное воскресенье. В ее сумке лежали целых две фотопленки, которые она собиралась во вторник проявить в фотоателье. На пленке были фотографии Молли, Мэган, Билла и великолепного пухленького Элфи со слегка удивленным личиком.

Билл привез Мэг и Элфи домой из роддома на следующее утро после того, как они с Биллом вместе пили шампанское. Мэг выглядела несколько уставшей и одновременно ликующей и прижимала к груди своего пухленького карапуза, полосатая туника скрывала ее живот, который теперь напоминал огромный сдувшийся дирижабль. Молли смотрела на мать широко раскрытыми глазами и казалась потрясенной, но потом очень быстро потеряла к ней интерес и настояла, чтобы Бет отвела ее в сад за домом поиграть в мини-крокет. А потом они устроились в гостиной всей своей прекрасной семьей, теперь состоявшей из четырех человек. Двое родителей, двое детей; казалось, сейчас для них все было новым и захватывающим. Бет быстро почувствовала себя лишней и с чувством облегчения забронировала билет на поезд, чтобы уехать домой.

По настоянию Мэг Билл провожал ее на вокзал, по дороге они мило болтали. Когда она выходила из машины, он сказал:

– Мы будем скучать по тебе.

Бет ответила:

– Нет, не будете, вас теперь много, и вы все друг другу нужны.

– Да, верно, но всегда приятно, когда ты находишься рядом, – сказал он. Эту фразу он произнес одновременно добродушно и задумчиво, в некотором роде она походила на нежный флирт.

Бет решила проигнорировать его слова, она молча вышла из машины и направилась к поезду, даже не обернувшись. Но всю дорогу домой при воспоминаниях об этой сцене у нее на душе становилось тепло.


Вики с девочками играли в саду. Она пускала мыльные пузыри из пластиковой бутылки, а дети гонялись за ними, пытаясь схватить руками. Она зачем-то коротко подстригла их, но Бет так никогда и не узнала почему. Девочки были одеты в вельветовые брюки, полосатые джемперы и резиновые сапоги и больше походили на мальчиков. Сама Вики надела одно из своих бесформенных платьев в стиле этно, которое она купила по каталогу. В этом каталоге нельзя было выбрать ничего, кроме одежды со смелыми принтами для экстравертных дамочек, имеющих немного лишнего веса. На самом деле эти платья им совершенно не шли, но их это мало заботило. Ее густые светлые жесткие волосы были подстрижены в форме длинного боба и на полуденном солнце казались бесцветными. В волосах явно пробивалась седина. Когда она бегала вместе с девочками за мыльными пузырями, ее груди раскачивались из стороны в сторону.


Увидев Бет, она просияла:

– Ура! Как хорошо, что ты дома! – Бет тут же окутал едкий пикантный аромат ее духов. – Девочки! Девочки! Посмотрите, кто приехал. Бет наконец-то дома.