– Давай позову медсестру? – спросила она, пятясь к двери.

Жуткая гримаса на лице Мэган немного разгладилась, и она сказала:

– Не надо. Все в порядке. Это просто схватки. Все будет хорошо.

«Схватки, – повторила про себя Бет, – что это такое?» Это слово для нее абсолютно ничего не значило и лишь смутно ассоциировалось с механикой родов.

– На что это похоже? – поинтересовалась она.

– Это похоже на то, – начала Мэган, – как гигантский металлический кулак сжимает, крутит и тянет все твои внутренние органы до тех пор, пока ты почти не потеряешь сознание. Это самое отвратительное чувство, какое только можно себе представить. И знаешь, что я думаю: наша мать абсолютно бесполезна практически во всех отношениях, единственное, что меня всегда восхищало в ней, так это то, что, когда она рожала близнецов, ей пришлось пережить это дважды. В один и тот же день.

Бет улыбнулась. То же самое Мэган говорила после рождения Молли, и во время обеих беременностей пребывала в ужасе перед УЗИ, потому что боялась, что на экране увидит двоих младенцев.

– Прошло почти шесть лет, – проговорила Бет, и ее мысли обратились к Ризу. – До сих пор не могу в это поверить.

Мэган кивнула.

– Двадцать два, – вздохнула она. – Интересно, чем бы он сейчас занимался…

– Риз? – спросил Билл, глядя поверх своего журнала.

Они кивнули.

– Несчастная душа, – проговорил он.

– Мама в последнее время ходила к нему на могилу? – спросила Мэган.

Бет закусила губу и покачала головой.

– А ты?

Бет пожала плечами. Она понимала, к чему клонит сестра.

– Не то чтобы.

– Что значит «не то чтобы»? Я в том смысле, что либо ты была там, либо нет.

– Ладно. Я там не была.

– О боже, Бет…

– Знаю, – попыталась защититься сестра, – просто там так страшно. Я не люблю ходить на кладбище одна. Мне всегда кажется, что меня там изнасилуют или случится что-то еще.

– А ты не можешь сходить туда с папой?

– Верно. Но его почти никогда нет рядом. А если есть, то он всегда… занят.

– Занят чем?

– О боже. Не знаю, просто что-то делает. По-видимому, пишет свои мемуары, хотя я ни разу не видела их. Просматривает корреспонденцию. В общем, что-нибудь, чтобы только быть подальше от мамы и Вики.

Бет вздохнула. Она терпеть не могла разговоров о доме. Все это было как-то неправильно, ведь когда она находилась там, жила, занималась своей жизнью, все это казалось ей вполне разумным. Но Бет была избавлена от необходимости продолжать этот неприятный разговор, поскольку последовали следующие схватки, и ее сестра бросилась на подушку с криком:

– О боже, черт, вот дерьмо, дайте мне умереть!


У Мэг продолжались нерегулярные схватки, и Бет пришлось уйти из больницы, чтобы забрать Молли от няни. Врачи поговаривали о необходимости стимуляции, чтобы схватки участились и родовые муки не были столь ужасными. Но Бет казалось, что в ближайшее время ребенок все равно не родится и ей придется на всю ночь остаться с Молли, а завтра снова повторить все сегодняшние процедуры. Что, в общем-то, было прекрасно.

Около полудня она наконец-то дозвонилась Лорелее, которая сказала: «Ах, как чудесно, передай, что я буду держать за нее кулачки весь день. И Вики тоже, правда ведь, Ви?»

Где-то фоном она слышала щебетание Вики, которая заверяла, что тоже будет держать кулаки за Мэган. Бет подумала, что не будет передавать наилучшие пожелания Вики своей сестре.

– Ну ладно, дорогая, мне пора, – сказала Лорелея спустя полторы минуты. – Нужно забрать от няни Софи, а потом мы пойдем покупать ей новые туфли. Как будут новости, сразу же дай мне знать. Хорошо, милая? И обними от меня Билла и Мэг.

У Бет создалось впечатление, что она позвонила, чтобы сказать матери, что машину Мэг забрали на техосмотр или что ее коту сделали операцию, но она постаралась отбросить эти мысли, пока они не разрастутся и полностью не завладеют ее сознанием. Для матери было свойственно такое поведение. Лорелея забивала свои мысли вещами, которые происходили вокруг нее здесь и сейчас, а не где-то далеко. В этом была вся Лорелея. И это вовсе не значило, что она была плохим человеком. Но все-таки Бет отсчитала пять минут, прежде чем вернуться в палату к Мэг. Она нацепила на лицо радостную улыбку и ничего не сказала про новые туфли для Софи.


По дороге домой они с Молли зашли на детскую площадку. Одна старушка все время восхищалась малышкой и говорила: «Она вылитая вы».

Бет улыбнулась и ответила:

– На самом деле она не совсем моя. Она моя племянница. Я присматриваю за ней, пока ее мать находится в роддоме и готовится ко вторым родам.

Старушка снова улыбнулась и спросила:

– Но вы же планируете в будущем иметь детей?

Бет натянуто улыбнулась:

– Да, обязательно. Понимаете, я выросла в семье, где четверо…

– Да. Когда растешь в большой семье, хочется, чтобы у тебя была такая же, верно? Но вы не должны слишком затягивать с этим, если хотите, чтобы ваши дети были близки с кузенами.

Она заявила об этом с пониманием, но довольно строго, как будто обо всем уже знала. Как будто она смотрела на Бет, видела ее душу и четко знала о ее будущем. Потом ее улыбка смягчилась и она произнесла:

– Но вы еще молоды. В таком деле не нужна спешка, правда ведь, дорогая?

Бет нервно рассмеялась, а потом вежливо заметила:

– Правда. В этом деле не нужна спешка.

Она действительно осознавала, что торопиться не нужно. Причем это не имело никакого отношения к детям. Прежде чем она сможет начать хотя бы думать о детях, она должна была найти свой путь в жизни и выстроить ее буквально по кирпичикам.


Она читала «Дневник Бриджит Джонс», который нашла на книжной полке сестры, где все книги стояли строго в алфавитном порядке. Книга была опубликована еще год назад, и все давно уже говорили о ней и советовали прочитать, но Бет не очень любила читать. Обычно она по вечерам смотрела с матерью телевизор, пока не уставала настолько, что едва могла говорить, а потом быстренько плюхалась в постель.

Наконец-то Молли заснула в своей кроватке после долгого и довольно беспорядочного вечернего времяпрепровождения, поэтому телевизор смотреть было не с кем, оставалось только чтение. Это оказалось довольно приятным занятием, хотя ей никак не удавалось связать все эти разговоры об излишнем весе (ведь она никогда не поправлялась), выпивке (Бет не пила совсем) и сумасшедших болтливых подружках (у нее не было сумасшедших болтливых подружек). Но она наслаждалась отрывком, где героиня испытывала смятение рядом с очередным кавалером, совсем неподходящим ей пожилым джентльменом.

Хотя нет, она бы не назвала это смятением, скорее, это была… дрожь. Своего рода электрический разряд, незаметный невооруженным глазом. Как растяжка гранаты. Он так смотрел на нее… Обнимал ее за талию при встречах и прощаниях. И героиня никак не могла решить: льстило ли ей такое поведение или это было просто потрясение от наглости мужчины. Бет собралась было отогнуть угол страницы, но вдруг поняла, что Мэг считала загнутые страницы признаком скверного поведения – это был очередной пункт в длинном списке Мэг: вещи, которые недопустимы. Поэтому вместо закладки Бет положила на страницу книги заколку для волос и собралась выключить ночник, когда услышала звук, заставивший бешено заколотиться ее сердце. Звук входной двери. Она сначала открылась, а потом осторожно щелкнул замок, и дверь закрылась. Бет задержала дыхание и положила руку на сердце, пытаясь унять его бешеный стук. Бет представила себе бандитов с ножами и оружием. Перед ее мысленным взором появилась картина, что ее насилуют, а потом убивают. Она вообразила себе все самые ужасные вещи, о которых никогда не думала дома в Котсуолде. Она не принадлежала этому городу. Здесь для нее не было места. Бет вдруг ужасно захотелось вернуться домой, за город, в свою безопасную уютную комнатку, в безопасный уютный дом своих родителей. Почему Мэг живет здесь? Почему рожает детей в этом страшном месте? Бет оглядела комнату в поисках чего-то тяжелого, или острого, или и того и другого одновременно. Но все, что ей удалось обнаружить, – это подгузники и плюшевые медведи. Она проглотила сдавленный крик и собиралась разрыдаться, когда услышала, как человек за дверью спальни откашлялся.

Билл.

Она вздохнула и улыбнулась. Потом открыла дверь и выглянула в коридор. Билл расстегивал куртку. Он повернулся на звук открываемой двери, его лицо смягчилось, и он спросил:

– Привет! Прости, я тебя разбудил.

– Нет, не совсем. Я только немного задремала. Я думала, это взломщики.

– Взломщики?

– Да, целая банда.

Он улыбнулся:

– Сожалею. Оказывается, я не такой проворный, как думал.

– Ну что? Есть какие-нибудь новости?

– Если ты называешь новостью появление на свет мальчика весом четыре с половиной килограмма, – тогда да, у нас есть новости.

Бет взвизгнула, а затем прикрыла рукой рот. А потом, не сумев найти бесшумную альтернативу проявлению своей радости, через весь коридор бросилась в объятия Билла.

– Ох, ничего себе, – громко прошептала она прямо ему в ухо. – Поздравляю! Мальчик. Это фантастика.

На этот раз он не удерживал ее в объятиях дольше, чем необходимо. В этом объятии не было и намека на что-то особенное. Конечно, он только что наблюдал, как его жена выталкивает из себя огромного ребенка.

– Пойдем, выпьешь со мной, – сказал он, глядя в сторону гостиной.

Бет кивнула, улыбнулась и последовала за ним. Она сидела, скрестив ноги, на диване, в то время как Билл обследовал содержимое холодильника в поисках спиртного.

– Все хорошо? С ними все в порядке?

Он улыбнулся и ответил:

– Да, все в порядке. Через какое-то время схватки стали регулярными, и все произошло очень быстро. Бац, бац, бац. Он выскочил практически как пробка из шампанского. А вот и она, – он помахал зеленой бутылкой, – она стояла в холодильнике и ждала особого случая с тех пор, как родилась Молли. Что скажешь?