– Ты идешь?

Он кивнул в ответ на ее нежный взгляд.

– Давай, это же просто комната, – подбодрила его она.

Он снова кивнул и слегка улыбнулся. Кайли остановилась посередине комнаты и огляделась по сторонам.

– Так это здесь все и произошло?

Рори сдавленно улыбнулся. Никто раньше не говорил с ним об этом.

– Боже, – произнесла она, глядя на потолочные балки, – какая жуть. Он оставил записку?

– Нет, никаких подсказок. Чертов эгоист.

– Да, это и правда очень эгоистично.

Рори облегченно улыбнулся. Он впервые произнес эти слова вслух, и человек, с которым он говорил, согласился с ним.

– Знаешь, в этом нет смысла, – продолжала она, – пытаться понять и разгадать произошедшее. Человека уже не вернуть.

– Да, – согласился Рори, – ты абсолютно права.

Он вздохнул. Все эти четыре года он силился понять, что именно произошло здесь, в этой самой комнате, когда им обоим было шестнадцать, но ответ ускользал от него.

– А кто нашел его? Ты?

– Нет, Мэг.

– Ааа, та самая Мэг. Сколько ей было, когда это случилось?

– Двадцать.

– Какой ужас.

Она вышла из комнаты вслед за Рори.

– Хорошо, что именно она. Она всегда была самой здравомыслящей в нашей семье. Любой другой из нас, скорее всего, с катушек слетел бы от увиденного. Но Мэг держалась молодцом.

Кайли приподняла бровь.

– Что ж, не она одна держалась молодцом.

Он вопросительно взглянул на нее, мгновенно поняв, кого она имела в виду. Маму. Он открыл было рот, чтобы сказать что-нибудь в ее оправдание, но внезапно понял, что возразить ему нечего. Нужно было очутиться в шкуре его матери, чтобы понять ее. Но даже в этом случае понять ее было очень тяжело.

– Может, и так, – он приобнял Кайли за плечо. – Посмотрим сад?

Они занимались сексом в дальнем конце сада. В этом не было ничего удивительного, учитывая длину юбки Кайли. Со стороны соседнего поля приблизилась пасущаяся овца, как будто наблюдавшая за ними. Кайли рассмеялась и крикнула:

– Хочешь присоединиться, овечка?

Они оба рассмеялись, и Рори подумал, что нет ничего такого в том, чтобы смеяться во время секса, хотя ему всегда казалось, что это серьезное занятие. Они вместе лежали в гамаке, переплетясь друг с другом ногами и по очереди затягиваясь косячком. Около дома слышались крики детей Вики, Рори чувствовал горечь дыма во рту, нечто липкое в штанах и, конечно, любовь к той, что лежала рядом с ним. Он улыбнулся. Его детство прошло.

Кайли вошла в его дом всего полтора часа назад, и уже разорвались все его связи с прошлым.

– Нам нужно уехать, – неожиданно произнес он.

– Куда же? – Кайли рассмеялась.

– Я не знаю, – сказал он, затаив дыхание. – Я никогда нигде не был. У меня даже нет загранпаспорта.

Она удивленно посмотрела на него, слегка ухмыльнувшись.

– Ты шутишь?

Он покачал головой.

– Ни у кого в нашей семье его нет.

– Но это… – Она замолчала, пытаясь подобрать нужное слово. – Это же ужасно.

Он пожал плечами, а потом рассмеялся.

– Однажды мы почти съездили в Грецию.

– Почти! Боже мой! – Она закатила глаза.

– Я хочу получить загранпаспорт, – начал он, привставая с гамака, чтобы обнять ее. – Чтобы съездить куда-нибудь с тобой.

Она улыбнулась.

– Это отличная идея, только вот у нас обоих ни гроша в кармане.

– Я могу достать деньги.

Она подозрительно взглянула на него.

– Где?

– Не знаю, – сказал он. – Продам что-нибудь. Попрошу отца дать немного взаймы. Устроюсь на работу, нет, на две работы. Я не шучу. Я хочу съездить куда-нибудь, всем сердцем хочу.

Сказав это, он внезапно разрыдался. Он плакал, думая о своем несчастном брате, о безумной матери, отдалившемся отце, любимых сестрах, которых он не видел уже давно. И еще он думал о себе, точнее о том, сколько времени он был словно в тупике.

Кайли взяла его за руку и, поцеловав в лоб, сказала, что все будет хорошо. И он верил ей.

Неделю спустя Лорелея, подбоченившись, стояла посреди бывшей комнаты Мэг, переводя взгляд с одной стороны на другую.

– Черт возьми, – сказала она, – сейчас. Что ж… это сложно.

Рори издал легкий стон отчаяния. Перед ним стояла женщина с десятью перечницами и солонками в руках, та, которая хранила все рисунки и аппликации, сделанные четырьмя ее детьми в течение пятнадцати, а то и более лет, никогда не выбрасывавшая ничего яркого или блестящего, женщина, за долгие годы накопившая целый арсенал средств для уборки. И вот эта самая женщина не могла найти самое обычное свидетельство о рождении своего сына.

– Но, мама, я не понимаю, как можно было потерять свидетельство о рождении?

– Я не потеряла его, дорогой, я просто еще не нашла! Пожалуйста, дай мне несколько минут.

Теперь Лорелея называла старую комнату Мэг своим «офисом». На деле же это была комната-свалка. Куча книг, подобранных на сборе макулатуры, большинство в обложке, которые Лорелея так и не удосужилась прочесть (она не могла долго сидеть неподвижно, чтобы читать), различные карты, папки и груды всевозможных документов без каких-либо опознавательных признаков. От всего этого хаоса у Рори слегка закружилась голова. Кровать Мэг ныне была полностью погребена под различными мешками, в первую очередь с одеждой, якобы собранной для того, чтобы отнести нуждающимся. Старый туалетный столик Мэг, бывший когда-то предметом ее гордости, белый с зеркалом трельяж с позолоченной окантовкой (Рори помнил, что это был подарок на день рождения или поощрение за успехи в учебе), теперь использовала Лорелея в качестве своего рабочего стола. Его также постигла участь кровати: бесконечные горы документов, чучела животных, глобусы, папье-маше и небольшая кучка сдувшихся воздушных шариков, обвязанных нейлоновой лентой. Пару лет назад Лорелея приобрела два шкафчика для документов, чтобы хоть как-то упорядочить бумаги, однако, что было неудивительно, никакого порядка по-прежнему не наблюдалось.

– Как здесь вообще можно что-нибудь найти? Здесь повсюду хаос.

– О, я знаю. – Лорелея провела своей тонкой рукой по волосам и вздохнула. – Я собираюсь тут разобраться. Вики говорила, что поможет мне.

– Когда же?

– О, сложно сказать. Обычно мы обе так заняты другими делами.

– Не смеши, мам, всегда можно найти несколько минут на это. Ты же не работаешь, все твои дети уже выросли.

– Да, но у Вики есть малыши. С ними порой так хлопотно.

– Но они не твои, это дети Вики. Просто попроси ее пару дней не приходить к тебе, чтобы за это время ты смогла навести здесь порядок. Я мог бы помочь тебе… Вот от этой кучи старых журналов можно избавиться прямо сейчас, так ведь?

– Конечно, только нужно убедиться, что между ними нет ничего важного.

– Например, наших свидетельств о рождении?

– Совершенно верно, дорогой. – Ее голос звучал почти с облегчением. – Видишь, почему я не могу все это выбросить?

Рори кивнул. Он видел много проблем.

– Ну не можем же мы просто стоять и смотреть на все это?

Мать виновато улыбнулась.

– Давай лучше подождем, когда вернется папа.

Рори застонал.

– Нет, мам, – сказал он, – мне нужно найти его сейчас, чтобы подать заявление на получение загранпаспорта. Мы уже заказали билеты. Мы хотим уехать через два месяца.

– Уехать? – растерянно произнесла Лорелея.

– В Испанию. Я говорил тебе. Мы с Кайли хотим съездить в Испанию.

– Ах да, конечно. – Она неодобрительно покачала головой.

– Что такое?

– О, – она почесала затылок. – Я просто не понимаю. Я не понимаю зачем. – Она снова покачала головой и слегка усмехнулась. – Можно подумать, что там есть что-то такое, чего нет у нас.

– Все куда-то ездят. Это совершенно нормально.

– О, я знаю, что это совершенно нормально. Просто, зачем куда-то ехать, когда у тебя есть дом и люди, которые тебя любят? А все эти упаковки и распаковки, сон в чужой кровати, незнакомые лица повсюду…

Она вздрогнула. Потом, оглядев комнату, произнесла:

– Ладно, дорогой, попробуй найти что-то здесь, но, честно говоря, я бы на твоем месте все-таки дождалась папу. Просто он более организован, чем я, и наверняка знает, где лежат все ваши свидетельства. Вообще, они могут быть даже не в этой комнате, они могут быть где угодно. А сейчас мне нужно вернуться и помочь Вики с малышами. Мы с ними делаем ожерелья из макарон.

Все ее естество стремилось поскорее покинуть эту комнату. Рори хотел было уйти вместе с ней, но внезапно почувствовал непреодолимое желание задать матери вопрос, который он хотел задать ей уже очень много раз в своей жизни.

– Почему ты так не любишь говорить о прошлом?

– Что?

– Да-да, ты никогда не говоришь о прошлом или будущем.

– Просто я всегда жила и живу сегодняшним днем, разве ты не знал? В этом и секрет моего счастья.

– Да, но… – Он сделал паузу. – Но ты не счастлива.

– Не счастлива? – Она моргнула своими большими совиными глазами.

– Ни капли.

– Дорогой, что такое ты говоришь? Я счастлива как никогда.

– Но как ты можешь быть счастливой? – с гневом в голосе спросил Рори. – Как?

– Благодаря всему, что у меня есть.

– Но как же Риз…

Лорелея замерла с улыбкой на лице.

– Он был твоим сыном. Твоим самым особенным ребенком. Ты не плакала на его похоронах, ты не навещаешь его могилу, у тебя нет даже его фотографий. Словно… Словно его не было в твоей жизни.

Она прищурилась на него и вдруг рявкнула:

– Это все она, так ведь? Это все та девушка.

– Кайли?

– Да. С ней ты стал совсем другим.

– Может быть. Но это к лучшему.

– Она сделала тебя жестким, как она сама.

– Она вовсе не жесткая.

– О, мой дорогой, милый мальчик, конечно, она жесткая.

– Ты решила так из-за ее одежды?

– Ну отчасти да, но ее аура… От нее веет негативом. Вики тоже это заметила.