Лайза Джуэлл - Холодные сердца

– Здравствуй, дорогая. Мы приехали!

– Боже, – сказала Мэг, вычеркивая из головы один из своих смертельных страхов. К счастью, вторая половина ее семьи не погибла в авиакатастрофе на пути из Гатвика в Берн.

– Как прошел полет?

– Прекрасно.

– А как мальчики?

– Мальчики! – Она услышала, как муж окликает их. – Мама спрашивает, как у вас дела!

Мэг улыбнулась, услышав, как три тоненьких голоска хором заявили, что у них все хорошо.

– Небольшая проблема с багажом, – произнес Билл. – Доехали только три пары лыж. Застряли тут на полтора часа. Пришлось немного поскандалить.

– Боже, только не со швейцарцами. Не надо было так, они этого не любят.

Билл рассмеялся. Звук его смеха успокоил Мэг. Как далеко все это было сейчас: теплый, мягкий, шумный Билл, трое ее озорных рыжеволосых веснушчатых мальчишек, их объятия, чистота и лоск швейцарского аэропорта, четыре добротно упакованных чемодана с одеждой, пахнувшей домом. Ее домом.

– Хочешь поговорить с папой? – спросила Мэг у Молли.

Молли пожала плечами и кивнула головой.

– Молли хочет поболтать с тобой. Погоди, погоди. Нет, расскажу потом, да, мы уже здесь. Все расскажу позже. Люблю тебя. Всех вас люблю. Я позвоню, когда мы с Молли доберемся до отеля. Да-да. Люблю тебя. Пока.

Она передала трубку Молли и ужаснулась возвращению в этот мир: от чистоты и любви к хаосу, грязи, одиночеству и смерти. От тишины у нее зазвенело в ушах. Это была не тихая провинциальная тишина, но безмолвный ужас этого дома с его глухими окнами и стенами. Казалось, будто ее с головой накрыла какая-то пелена.

Где-то зазвенел будильник. Но не ее. Ее звенел громко и пронзительно. А этот больше гудел, чем звенел. Она открыла глаза и огляделась. Десятки коробок. Окно занавешено простыней, поскольку у них еще не было занавесок. Широкое округлое зеркало стояло около дальней стены, отражая двух человек на только что купленном диване-кровати, один из которых спал полусидя, повернувшись к ней, а другой лежал. Тот человек, который спал полусидя, выглядел каким-то потрепанным. Мэган поправила волосы и зевнула. Звук будильника становился все громче. Это был будильник Билла.

Она слегка толкнула человека, устроившегося рядом с ней, и произнесла:

– Билл, вставай. Твой будильник звенит. Достань его и выруби.

Билл открыл один глаз и тут же закрыл его. Он улыбнулся и уткнулся в округлый живот Мэган.

– Билл! – снова сказала она. – Он меня раздражает! Сделай что-нибудь!

Он слегка застонал и отпрянул от нее.

– Ты уверена, что это мой? – устало спросил он.

– Конечно твой, неужели не узнаешь звук?

– Что-то я не помню, чтобы мой так гудел.

Он встал с кровати, и Мэг наблюдала, как он, голый, спотыкаясь, шел сквозь кучу нераспакованных коробок. Она весело улыбалась, глядя, как он по очереди прикладывал ухо к каждой коробке.

– Ты выглядишь забавно, – заявила она.

– Еще бы. Ты могла бы и помочь, – ответил он.

Мэг отодвинула одеяло и указала на свой приличных размеров живот.

– Это освобождает меня от всего на следующие три с половиной месяца.

– От всего?

– Да, от всего.

Ребенок был ими не запланирован. Ей было всего двадцать четыре. Вместе они всего пять месяцев. Смешной срок.

Но Мэган всегда хотелось иметь большую семью, минимум четверых детей. Так что, чем раньше они начнут появляться на свет, тем лучше. Она поняла это с того самого момента, когда тест показал две полоски. Несмотря на свой возраст, Мэг была уже довольно взрослой и много чего повидала: вечеринки до рассвета, два парня, с каждым из которых она встречалась достаточно долго, и десять мимолетных увлечений. Она пробовала наркотики, но все же предпочла алкоголь.

Она напивалась до беспамятства и в итоге решила все же воздерживаться и от него. Могла приготовить жаркое, написать своему банковскому консультанту, у нее была машина, которой она умело управляла даже на шоссе.

А потом появился Билл. Биллу было тридцать два, он владел собственной галереей, он был разведен и выплачивал ипотеку. А и еще он уже начал лысеть. Конечно, кто-то скажет, что двадцать четыре года – рановато для того, чтобы обзаводиться детьми. Но для Мэган и Билла все получилось очень кстати. Поэтому Билл продал свое бывшее любовное гнездышко с кроваво-красными стенами и мебелью с расцветкой под зебру над парикмахерской на Меловой улице и купил двухкомнатную квартиру с садом неподалеку от парка Тафнелл. Он расстался со всем этим легко и без сожалений. И в это прекрасное утро Прощеного воскресенья они впервые проснулись вместе. Билл принял гордую позу.

– Ага! – произнес он с дурацким выговором. – Наконец-то заряд обнаружен! У меня есть полминуты, чтобы обезвредить его до взрыва.

Он разорвал скотч и вытащил будильник из коробки.

– Вот так, – сказал он, вернув покой в их комнату, секунду назад сотрясавшуюся от беспощадного гула. – Извини.

– Ничего страшного, – улыбаясь, ответила Мэган.

– Надо же, моя бывшая меня бы уже съела за такое. Ты такая спокойная и замечательная. Прошу тебя, оставайся такой всегда.

Мэг нравилось, когда Билл упоминал о своей бывшей жене, поскольку он никогда не отзывался о ней хорошо. Она никогда не встречала ее, но эта особа представлялась ей похожей на Круэллу де Виль. Ее звали Мишель. Она вышла замуж за своего босса и теперь жила в Испании, оставив лишь свою тень в жизни Мэган. Вдруг зазвонил телефон, и Мэг с Биллом переглянулись.

– Наш первый телефонный звонок! – торжественно заявила Мэг, наклоняясь, чтобы достать телефон. – Кажется, я знаю, кто это.

– Счастливой Пасхи!

– И тебе! – ответила Мэг, снова опустив голову на подушку и зажав телефон плечом. – Это Бет, – шепнула она Биллу, который понимающе кивнул и направился в ванную. – Как твои дела?

– Отлично! – ответила Бет своим звонким, похожим на мамин, голосом. – А у вас как?

– У нас тоже все хорошо, – сказала Мэг, слегка погладив свой живот и потянувшись.

– Как проходит переезд?

– Замечательно, – ответила Мэг. – Всем занимается Билл, а я только и делаю что валяюсь. Теперь осталось только разобрать коробки, повесить занавески, постричь лужайку, выбить ковры и родить.

– Так хочется увидеться с вами! – радостно произнесла Бет.

– Ты же знаешь, в любое время, – сухо ответила Мэг. Бет стало трудно вытащить из дома Бердов, как и маму.

– Да! Может, в следующем месяце.

– Да, – повторила Мэг, – в следующем месяце. – Как там мама?

– У нее все хорошо. Хочешь поболтать с ней?

Мэг вздохнула.

– Да, дай ей трубку.

На мгновение телефон замолчал, и Мэг услышала, как ее мать жаловалась на что-то, но буквально через секунду взяла трубку.

– Привет, милая!

– Привет, мам.

– Счастливой Пасхи! Мы как раз собираемся пойти в сад с корзинками для яиц. Тут Мэдди, малышка Софи и, конечно, Вики. Поздоровайся с Мэг, Вики!

Мэг закатила глаза и услышала на заднем фоне крик Вики:

– Привет, Мэгги!

После жуткой Пасхи 1991 года Лорелея и Вики стали неразлучны. Оказалось, что первый парень Вики повесился в восемнадцать лет, так что эти несчастья объединяли их. По словам Бет, Вики забегала к ним каждый день в половине одиннадцатого утра вместе с двумя своими детьми, и остаток дня до заката они с Лорелеей проводили, хихикая за бокалом шардоне. Потом Вики, услышав, как паркуется ее муж, быстро собиралась, оставляла недопитым вино и шла к соседнему дому, чтобы встретить его.

– Это мило, – сказала бы Бет. – Рада, что у мамы появилась подруга.

А Мэг сказала бы: «По мне, так это более чем странно».

– Когда ты собираешься проведать Риза? – нетерпеливо спросила Мэг.

– Ох, – сказала Лорелея, – ну я не уверена, что у нас сегодня будет время, не так ли?

Это вопрос был адресован тем, кто находился в комнате рядом с ней, а не Мэган, лежавшей в уютной кровати напротив парка Тафнелл.

– Позовешь мне снова Бет?

– Хорошо, милая. – Мать произнесла эту фразу с явным облегчением, поняв, что разговор с ее старшей дочерью подошел к концу.

– Бет! – возмущенно сказала Мэг, как только поняла, что трубка снова у сестры. – В чем дело? Почему мама не хочет навестить Риза?

Бет вздохнула.

– Не знаю. Она говорит, что уже пережила это.

– Пережила? Прошло всего четыре года. Нельзя «пережить» посещение могилы сына в годовщину его смерти.

– Ну, – голос ее сестры слегка задрожал, – ты ведь тоже не собираешься навещать его, не так ли?

– Нет, – бросила Мэг, – конечно, не собираюсь! Я почти на седьмом месяце беременности, в ста милях от вас и только что переехала в новую квартиру. Я очень хотела бы проведать Риза. Я приходила к нему всегда, когда была возможность, все эти четыре года. Но папа и Рори ведь навестят его, да?

На другом конце трубки воцарилась тишина, встревожившая Мэган.

– Скажи мне, Бет, остальные проведают его?

– Ну, вообще-то папы сейчас нет.

– Где он?

– Не знаю.

– А Рори?

– Прошлой ночью он не приходил, насколько мне известно.

Мэг закипела от злости.

– Вы все яйца выеденного не стоите, – крикнула она. – Все вы.

И бросила трубку.

Он купил ей яйцо. Самое дешевое. В сиреневой фольге, внутри заполненное шоколадными конфетками. Потом он выдернул несколько нарциссов из ухоженной клумбы перед чьим-то домом. Солнце стояло высоко и светило очень ярко. Впервые в жизни Рори Берд был влюблен. Ее звали Кайли, и сейчас она ждала его в своей комнате. Он встретил ее три дня назад в местном пабе. Она была двоюродной сестрой одного из его приятелей, только что переехавшей в Англию; на два года старше его, блондинка с короткой стрижкой, ирландским акцентом, собственной гитарой, татуировкой на левой груди и свежим шрамом на левом запястье, о котором, как она сказала, поведает ему, когда будет ему доверять. Он не покидал ее с той ночи в пабе. Она посылала его за молоком и сигаретами, и сейчас он быстрой походкой шел по утренним улочкам Сиренчестера, отчаянно желая поскорее вернуться к ней. Рори не покидало это странное чувство. Хотя, что уж говорить, для него вообще чувствовать что-либо было странно. Последние два года он будто оцепенел.