– Ну, наконец-то ты пришла, мама! – воскликнула Верити, подняв голову от многократно перечеркнутого и испещренного вставками черновика эссе, которое ей задала учительница. – Я никогда в жизни не была так рада тебя видеть, – призналась она и, не по-детски пожав плечами, хитро посмотрела на Хлою.

– Это потому, что я такая исключительно замечательная мать, дорогая, или потому, что тебе нужна помощь с трудным заданием, которое тебе задала мисс Тибетт на этот раз?

– И то и другое, – ответила Верити, и Хлоя невольно подумала, что ее отец наверняка был мастер очаровывать. Если так, то неудивительно, что бедняжка Дафна находила его неотразимым.

– И над чем ты тут мучаешься?

– Это география, мама, – трагически произнесла Верити, как будто ей велели посетить подземное царство Аида и описать его ландшафт.

– Так, так. Определенно этот предмет не относится к числу твоих любимых, – посочувствовала Хлоя, в очередной раз посетовав на пробелы в своем образовании. – Может, ты найдешь что-то полезное в книгах леди Виржинии или на одном из глобусов?

– Я не могу найти на глобусе Шелковый путь.

По тому, как Верити надула губы, Хлоя поняла, что дочь не особенно старалась.

Эта черта напомнила Хлое о Дафне, и, хотя она была полна решимости отчаянно защищать сестру от любого, кому вздумалось бы ее осуждать, она не хотела, чтобы Верити выросла с той же уверенностью, что стоит ей заплакать или взмахнуть ресницами, и неприятную работу за нее сделает кто-нибудь другой.

– Тогда поищи его в новом атласе, который леди Виржиния купила в прошлом году специально для таких случаев. Если у тебя будет список стран, через которые он проходит, ты сможешь проследить его историю в книгах о самых экзотических уголках мира, которые собирал покойный лорд Фарензе. Ты должна сказать спасибо, что у тебя под рукой есть такая библиотека и ты сможешь сама задавать вопросы учительнице, когда на следующей неделе вернешься в школу.

– Ох, мама, а это обязательно?

– Да, Верити, обязательно.

– Я думала, ты сможешь мне помочь. По-моему, так было бы гораздо интереснее, чем читать все эти скучные рассуждения о путях варваров, которых эти нудные древние путешественники считали менее цивилизованными, чем они сами.

– Наверное, ты смотрела какие-то не те книги. Тебе, видимо, попадались авторы, никогда не бывавшие в тех местах, о которых писали. Найди того, кто любил исследовать новые места, знакомиться с новыми народами, и почитай, что он пишет. Ты наверняка найдешь такие книги в библиотеке. Муж леди Виржинии был не из тех, кому нравилось бездумно скучать с книгой в руке.

– Так, значит, ради того, чтобы выудить несколько фактов, которые удовлетворят мисс Тибетт, я должна пересмотреть все книги в библиотеке и потратить на это всю неделю?

Хлою так и подмывало ответить дочери что-нибудь сердитое и вернуться к своим обязанностям. Но она понимала, что за хмурым видом Верити скрывается безмолвный вопрос о том, каково теперь ее место в мире, и должна была, отложив в сторону не слишком заманчивые обязанности экономки, ответить на него.

– У тебя должно быть какое-то занятие, милая. Мисс Тибетт мудрая женщина, она знает о жизни гораздо больше, чем ты, и понимает, что леди Виржиния заменила нам семью. Поэтому она отпустила тебя домой попрощаться с ее светлостью. Я была не права, пытаясь оградить тебя от боли этой утраты, а твоя учительница поступила правильно, позволив тебе поплакать о той, которая так много для тебя значила.

Внезапно Верити перестала быть юной леди и непослушным сорванцом, бесстрашно скакавшим на своем пони и пугавшим мать своими шалостями, пока леди Виржиния не определила ее в школу. В поисках утешения она бросилась в объятия матери, и Хлоя едва сдержала слезы.

– Мне так жалко ее, мама, – всхлипнула Верити и наконец разрыдалась.

– Я знаю, милая, – прошептала Хлоя, уткнувшись в золотые кудряшки, выбившиеся из наскоро заплетенной косы Верити. – Ты имеешь полное право плакать, потому что потеряла такого доброго друга. Леди Виржиния тебя очень нежно любила, и я знаю, как сильно любила ее ты.

Какое-то время Верити рыдала, как будто у нее разрывалось сердце. Хлоя начала нежно укачивать ее, как часто делала в первые годы, когда дитя Дафны в одно мгновение превращалось из счастливой маленькой девочки в орущую фурию, казалось оплакивавшую все, чего она лишилась при рождении. Все, что могла тогда сделать Хлоя, – это прижимать ее к себе, пока Верити не успокаивалась и не засыпала или пока леди Виржинии не удавалось отвлечь ребенка от его горя с помощью шутки или какой-нибудь смешной истории из собственного детства. На этот раз Виржинии не было рядом, и Хлоя чувствовала себя такой же одинокой и покинутой, как Верити.

– Куда мы поедем, мама? – Этот вопрос сорвался с дрожащих губ Верити, когда она вытерла слезы и с горестным видом посмотрела на мать, как будто все, что мучило Хлою в последние недели, терзало и ее тоже.

– О, моя любовь, – ответила Хлоя, глотая слезы, и поняла, что она должна была поговорить об этом с дочерью сразу же, как та вернулась домой. – Я не знаю, сможем ли мы остаться здесь. Но леди Виржиния оставила мне жалованье за целый год в обмен на то, что я выполню одно небольшое поручение. Я накопила достаточно денег, чтобы безбедно прожить год или два, если не найду себе нового места. А тебе леди Виржиния завещала годовое содержание, так что ты никогда не будешь голодать. Теперь ты наследница, но, пожалуйста, не оставляй меня, ладно?

– Конечно нет. Теперь я люблю леди Виржинию еще больше, потому что знаю, что, когда ты станешь старой и не сможешь о себе заботиться, я смогу это сделать за тебя.

Теперь Хлоя боролась не со слезами, а с тем, чтобы не рассмеяться.

– Думаю, у нас есть еще несколько лет, прежде чем я совсем сгорблюсь от старости и не смогу работать, дорогая, – ответила она с серьезным видом.

– Ты надо мной смеешься, верно? – обвинила ее Верити.

– Прости меня, милая, но мне еще нет двадцати восьми. Возможно, в твоем возрасте кажется, что я почти ровесница Мафусаила, но я чувствую себя прекрасно сохранившейся, если только моя дочь не попытается сделать из меня старую каргу.

– Леди Виржиния говорила мне, что возраст делает с женщиной именно это, – проинформировала ее Верити, покачав головой с таким суровым видом, как будто видела все материнские хитрости насквозь.

– Верити, милая, леди Виржиния была старше меня по меньшей мере на пятьдесят лет, и это если верить тому, что она говорила о своем возрасте, который менялся каждый раз, когда кто-нибудь имел наглость попытаться его выяснить. Едва ли я отправлюсь в могилу следом за ней в ближайшие годы, так что ты не должна обо мне тревожиться.

– Но что, если ты умрешь при родах, мама? Я знаю, что лорд Фарензе хочет на тебе жениться, а леди часто умирают при родах, особенно когда они старые.

– С чего бы лорду Фарензе хотеть на мне жениться? – спросила Хлоя, удивившись, что спросила об этом, вместо того чтобы подумать, как убедить Верити в том, что леди благополучно рожают одного ребенка за другим значительно позже двадцати семи лет.

– О, мы с Ив давно обо всем догадались, – ответила ей дочь, словно это было так очевидно, что ее забавляло, как можно было этого не заметить.

– Я надеюсь, что вы не распространялись об этом, поскольку это совершенно неверно.

– Брэн и мисс Калдроуз с нами согласны.

– А что скажут остальные слуги, когда услышат о таком нелепом предположении? – еле слышно поинтересовалась Хлоя, в ужасе представив, что все, вплоть до самой последней девочки-посудомойки, уже судачат об этом.

– Они говорят, что миссис Уинтерли будет мешать этому, но Ив сказала, что ее отец не обращает внимания на то, что говорит его мачеха, и уж тем более на то, что она думает.

Хлоя решила, что больше не может скрывать от Верити тайну ее рождения, чтобы та не питала ложных надежд стать сестрой Ив. Но у племянницы были усталые, красные от слез глаза, и она решила, что печальная история любви Дафны может подождать до следующего дня.

– Лорд Фарензе виконт, а я его экономка. Лорды не женятся на служанках. Оставь эти безумные фантазии и отправляйся в постель, дорогая. Твоя мисс Тибетт первая сказала бы, что тебе нужно хорошенько выспаться, чтобы быть готовой лицом к лицу встретиться с мировой торговлей и с караванами, груженными золотом, драгоценностями, шелком и специями, которые они везли в самые далекие земли.

Воображение Хлои невольно захватила мысль о вереницах верблюдов с грузом изысканных тканей и ценнейших сокровищ. Пройдя за дочерью в ее спальню, она помогла ей раздеться и лечь в постель. Верити попросила рассказать ей какую-нибудь историю, и как она могла отказать, когда сама в детстве всегда требовала, чтобы ей почитали на ночь, а к тому же этот день мог оказаться последним, когда Верити считала ее своей матерью? Хлоя так боялась рассказывать ей историю ее рождения, что чуть не заплакала, когда стала рассказывать девочке о древних караванных тропах, видя, как веки Верити все тяжелеют и тяжелеют, пока она наконец не уснула.

Хлоя умолкла, потом взглянула на свое прекрасное дитя, как будто хотела навсегда запомнить Верити такой, какой она была сейчас. Возможно, завтра эта девочка возненавидит ее за обман, на который вынуждена была пойти Хлоя, когда никто другой не пожелал спасти ребенка Дафны от смерти или одинокой жизни в приюте.

Покачав головой, Хлоя решила, что уж лучше пусть все остается как есть, и раньше обычного отправилась в свою комнату разбираться с тем узлом противоречий, в который в одночасье превратилась ее жизнь. В комнате уже развели огонь, и она точно знала, кто распорядился это сделать. Предусмотрительность Люка в то время, когда у него были сотни других дел, едва не заставила ее заплакать. Глядя на огонь, Хлоя удивлялась, как ему удавалось так обманывать всех окружающих, изображая из себя отшельника с холодным сердцем.