– А что будет, когда Алиса вернется? – с беспокойством спросила Таня. – Не может же она вечно быть в отъезде, ведь ее дом здесь?!

– Думаю, мы будем держать дистанцию, пока все не наладится снова.

Но все трое знали, что эта ситуация окончательно никогда не уладится. Таня не разговаривала с Алисой – не собиралась это делать и впредь. И она больше не могла положиться на Питера. Возможно, если Алиса уедет, он будет спать еще с кем-нибудь. И ей не верилось, что, когда Алиса вернется из Европы, эти двое и вправду будут держаться на расстоянии друг от друга. В общем, ситуация все равно продолжала оставаться взрывоопасной.

Таня молча кивнула и отправилась в душ. Она не могла обнять Питера и сказать, что любит его. Она не могла разобраться в собственных чувствах. Ярость, гнев, разочарование, страх, горе, печаль. Она испытывала множество чувств, но приятных среди них не было, и Таня сама теперь не понимала, есть ли в ее сердце место для любви. Она надеялась, что со временем их отношения наладятся, но больше ни в чем не была уверена. Между ними встала стена. А Питер не предпринимал никаких попыток преодолеть стену, воздвигнутую Таней. Только время могло им помочь, но сейчас Питеру было одиноко.

Чтобы хоть как-то исправить положение, Питер за несколько дней до отъезда Тани в Лос-Анджелес пригласил ее на ужин. Алиса уже уехала в Европу. А Джейсон в этот день уезжал в колледж. Таня приняла приглашение, хотя говорить им было не о чем. Они кое-как дотянули до конца ужина, разговаривая о детях и обмениваясь дежурными репликами. Никому из них вечер особого удовольствия не доставил, но они понимали, что заложили какое-то начало. Оба старательно избегали упоминаний об Алисе. Той ночью Питер впервые с того момента, как Таня вернулась домой и узнала о его измене, попытался наладить отношения. Но как только он дотронулся до Тани, она вся напряглась. Она поспешно отстранилась от Питера, потом повернулась к нему. В глазах у нее были слезы. Питер не видел их в темноте, но слышал по ее голосу, что она плачет.

– Извини, Питер… я не могу… не сейчас… – негромко произнесла она.

– Я понимаю, – сказал Питер и отвернулся от Тани. Он уже несколько недель не обнимал ее и не говорил, что любит ее, а Тане только этого и хотелось. Но Алиса до сих пор стояла между ними так же надежно, как если бы сейчас оказалась между ними в постели.

Питер заснул, повернувшись на другой бок, а Таня еще долго смотрела на него и пыталась себе представить, какой будет теперь ее жизнь с мужем.

Глава 12

На этот раз отъезд в Лос-Анджелес стал для Тани тяжелым испытанием. Когда пришло время уезжать из дома, она так разволновалась, что не могла и слова сказать. Даже Мэган и та, похоже, стала жалеть ее. Особенно теперь, когда у нее больше не было друга-советчицы. Мэган знала, что Алиса уехала в Европу. Алиса сама сказала ей об этом, когда позвонила, чтобы попрощаться. Они даже точно не знали, куда именно она поехала. Алиса сообщила свой маршрут только Питеру, но тот не стал ни с кем делиться этой информацией. Впрочем, он и сам не был уверен, что хочет это знать. Питер записал номер телефона, по которому можно было связаться с Алисой, но потом счел за лучшее порвать листок в мелкие клочки и выбросить. Он решил, что так будет безопаснее: а то вдруг когда-нибудь он смалодушничает, позвонит ей и попросит вернуться домой! Питер был твердо намерен расстаться с Алисой и уверял себя, что не изменит своего решения. Если, конечно, он действительно мог быть в себе уверен, в чем он, впрочем, все больше сомневался. Ему тяжело было осознавать, что Таня больше не доверяет ему. Когда Питер отвез ее в аэропорт, она обняла его, но вид у нее был по-прежнему подавленный.

– Я по-прежнему люблю тебя, Питер, – произнесла она. Они так и не занимались любовью до самого ее отъезда. Всякий раз, когда Таня думала об этом, она тут же представляла себе Питера в постели с Алисой. Ей требовалось еще много времени, чтобы оправиться от шока и вновь почувствовать себя желанной рядом с Питером.

– Я тебя тоже люблю, Тан. Прости, что причинил тебе боль.

– Надеюсь, со временем все уладится, – вздохнула Таня.

– И я надеюсь, – отозвался Питер. Он хотел возродить их брак, только он пока не знал, насколько сильны были разрушения.

– Я приеду в пятницу, если смогу, – сказала Таня и тут же подумала: а что будет, если она не сможет приехать? Что будет делать Питер тогда? И где будет Алиса? Не найдет ли он себе кого-нибудь еще? Таня больше не чувствовала себя в безопасности.

Двадцать лет она безоговорочно доверяла мужу, теперь же она не доверяла никому и ничему, и менее всего – ему. Это было ужасное ощущение. Всякий раз, когда Таня смотрела на него, он испытывал жгучий стыд, видя Танину боль. Тане так тяжело было все эти дни дома, что она рада была вернуться в Лос-Анджелес. Измена Питера разбила ей сердце, и Таня хотела одного: убежать куда-нибудь.

Она добралась до бунгало к восьми вечера, но на этот раз уютные комнаты не радовали Таню. Она хотела снова очутиться в Россе, с Питером – но так, как это было прежде. Таня искала убежище, чтобы укрыться в нем от свалившихся на нее невзгод, но, очутившись в Лос-Анджелесе, в своем бунгало, Таня почувствовала себя такой одинокой и потерянной, что чуть не расплакалась от жалости к самой себе. Ей казалось, что за последние три недели она потеряла себя. Единственным, что она не утратила, были ее дети, но даже с ними она не чувствовала связи. Этим вечером Таня не стала звонить Питеру, и он ей тоже не позвонил. В бунгало номер два царила гнетущая тишина. Таня даже не потрудилась включить музыку. Она попросила дежурного позвонить ей утром и разбудить, а потом забралась в кровать и плакала, пока не уснула. И этот сон был для нее благом и облегчением. Она больше не думала о Питере, не думала об Алисе и о своем надежном и исполненном покоя маленьком мирке, который рассыпался, словно карточный домик.

На следующий день Таня отправилась на съемочную площадку с надеждой забыться в работе. Одним из первых ей встретился Макс, делящий с Гарри бублик. Увидев Таню, пес замахал хвостом, и Таня потрепала его по загривку.

– С возвращением! – сказал Макс, приветливо улыбнувшись Тане. Ему потребовалось не более секунды, чтобы разглядеть в ее глазах отблески катастрофы. Таня ужасно выглядела и заметно похудела. Но Макс удержался от вопросов, он умел быть деликатным. – Как прошли праздники?

– Неплохо, – бесцветным голосом ответила Таня. – А как Нью-Йорк?

– Жутко холодно и полно снега, но весело. Кажется, я уже слишком стар для внуков. Внуки по силам молодым дедушкам и бабушкам. Они меня умотали.

Таня улыбнулась. Появился Дуглас со стопкой бумаг. Последние изменения в сценарии были выделены новым цветом – иначе их трудно было бы отследить, столько уже накопилось этих изменений.

– Добро пожаловать обратно в Голливуд, – сказал Дуглас, приподняв бровь. – Вас поздравить с чудесным отдыхом в Марине? – саркастически поинтересовался он. Если Таня и вправду хорошо провела время, по ней этого нельзя было сказать. – У вас такой вид, будто вы с самого отъезда ничего не ели.

Дуглас во всей своей красе. Он никогда не считал нужным смягчать свои слова или держать при себе свои оценки.

– У меня был грипп, – попыталась отговориться Таня, хотя и сомневалась, что Дуглас ей поверит.

– Плохо. Ну что ж, с возвращением на работу, – сказал Дуглас и отошел. Сегодня он все утро оставался на съемочной площадке, чтобы посмотреть, как идут дела. Предстояло снять несколько трудных сцен, но, слава богу, Джин Эмбер наконец-то выучила свой текст. Вид у Джин был блаженный – пробежал слушок, будто она провела праздники в Сент-Бертсе вместе с Нэдом Брайтом. Они оба выглядели счастливыми, и каждая сцена, в которой они играли вместе, была словно наэлектризована.

– Ах, молодость-молодость! – сказал с улыбкой Макс, удалившись со съемочной площадки на обед и крикнув перед этим: «Готово! В печать!» – что означало, что ему понравился последний дубль. Макс внимательно посмотрел на Таню и заволновался – она ужасно побледнела и, казалось, едва держится на ногах. – С вами все в порядке? Если вы еще болеете, вам не следовало выходить на работу. Мы вполне можем решить все вопросы по телефону.

– Нет-нет, со мной все нормально. Я просто очень устала.

– Вы чертовки похудели, Таня.

Макс явно беспокоился о ней, Таня была тронута.

– Да, возможно, – нехотя отозвалась она и сделала вид, будто углубилась в изучение сценария, но на глаза ее навернулись слезы. Таня хотела скрыть их, но Макс все-таки их заметил, и когда слезы покатились по щекам, он молча сунул Тане бумажный платок.

– Кажется, у вас были непростые каникулы, – мягко произнес он. Гарри насторожился и поднял голову. Даже он понимал, что с ней что-то неладно.

– Вообще-то ужасные! – Таня рассмеялась сквозь слезы, потом вытерла глаза. – Не все праздники одинаково приятны. Эти не очень-то удались.

– Должно быть, они не удались по полной программе, – сухо произнес Макс. – Что он сделал? Запер вас в подвале и не давал есть? Вы же знаете, по каким номерам следует звонить в экстренных ситуациях. Кажется, последний, по которому я звонил, был 1-800-Р-А-З-В-О-Д. Знаете, помогло. Они прислали спасателей и увезли эту суку. Запомните номер на тот случай, если он опять выкинет нечто подобное. И обязательно берите с собой в заточение сотовый телефон.

Услышав это, Таня уже не могла сдержать слез, и Макс вручил ей еще один платок.

– Все было не настолько плохо, – начала было Таня, но, подумав минутку, решила быть честной перед собой. – На самом деле все было очень плохо. Все было просто омерзительно, честно говоря.

Отчего-то у нее полегчало на душе, когда она призналась в этом Максу.

– Да, бывает. У меня обычно все праздники такие. Хорошо, что в этом году я провел их с детьми. Обычно я отправляюсь работать добровольцем в благотворительную столовую или еще в какое-нибудь подобное заведение. Когда я вижу тех, кому повезло еще меньше, мне становится как-то легче – я понимаю, что мне не так уж и плохо. Возможно, вам стоит проделать что-нибудь в этом роде.