– Гостиница, в которой мы там останавливались, была просто ужасна. А я там проторчала три недели, все время натурных съемок, – произнесла Джин тоном опытного человека, успевшего в свои двадцать пять повидать мир. Она очень много ездила на съемки, но почти не видела тех городов, в которых ей приходилось работать. У нее никогда не было свободного времени. Группа приезжала работать, и сразу после окончания съемок они уезжали в другое место. Это был не лучший способ видеть мир, но все лучше, чем никакого. Тане очень хотелось, чтобы ее дети познакомились с Джин Эмбер, она надеялась, что со временем это произойдет. Джин казалась очаровательной молодой женщиной, и знакомство с ней могло повлиять на вкусы девочек.

– Лично я больше люблю Рим, – уверенно заявил Макс, еще больше осложнив ситуацию. – Отличные кафе, отличная паста, толпы очаровательных и наивных японских туристов и монахини. В Риме множество монахинь, а я люблю старые традиции. Их нигде больше не увидишь в таком количестве.

Это его замечание вызвало у Тани улыбку.

– А по-моему, монахини в наше время просто нелепость, – заметила Джин. – Я в детстве училась в католической школе и просто ненавидела ее. А вот в Венеции я не видела ни одной монахини.

– Тогда это определенно очко в твою пользу.

Я вот поцеловал одну девушку под мостом Вздохов, когда мне было двадцать лет, – добавил Макс. – Гондольер перепугал меня до полусмерти, сказав, что это означает, что в этом случае мы с ней должны быть навсегда вместе. У нее была скверная кожа и мелкие зубы, и мы с ней едва были знакомы. Наверное, эта моральная травма и отвратила меня от Венеции. Просто поразительно, какие мелочи влияют на наше восприятие того или другого места. Однажды у меня был приступ – прихватило желчный пузырь, когда я был в Новом Орлеане, и с тех пор я не хочу туда возвращаться.

– А я была там на съемках, – понимающе кивнув, сказала Джин. – Отвратительное место, сырость жуткая! Мои волосы там постоянно были в жутком состоянии.

– Я свои потерял в Де-Мойне, так что и Айова мне не пошла на пользу, – сказал Макс, потирая лысину, и все засмеялись.

Таня еще раз поблагодарила Дугласа за чудесный вечер, и через несколько минут они с Максом ушли. Макс повез Таню в гостиницу, по дороге они разговаривали как добрые и давние друзья.

– Ну и как вам у нас? – с улыбкой поинтересовался Макс. Таня очень нравилась ему, не будь она замужем, он непременно поухаживал бы за ней. Но Макс уважал святость брачных уз, а Таня не была похожа на женщину, способную пренебречь супружеской верностью. Она была хорошим человеком, и Макс был рад, что им предстоит работать вместе.

– Немного непривычно, но занятно, – честно призналась Таня. – Я бывала в Голливуде раньше, когда работала в сериалах, но это были короткие поездки. На этот раз все иначе.

Встреча с таким количеством известных актеров за один вечер произвела на Таню впечатление. Раньше ей доводилось общаться лишь с актерами, которые в основном снимались в мыльных операх – это были имена второго ряда. Сегодня же Таня увидела тех, кто стоял на верхней ступени актерской иерархии.

– Это определенно особый мир, – говорил Макс доверительно. – Голливуд – это кровосмесительное сообщество, во всяком случае, в той части, которая относится к кинобизнесу. Съемки фильма – это путешествие на круизном судне, собственный замкнутый мир в бесконечной вселенной, который не имеет ничего общего с реальной жизнью. Люди встречаются, мгновенно становятся друзьями, влюбляются, заводят романы. Съемки окончены, все окончено, и они переключаются на кого-нибудь другого. Первое время вам может показаться, что это и есть реальная жизнь, но на самом деле тут ею и не пахнет. Да вы сами увидите, когда мы начнем снимать. В первую же неделю вспыхнет не менее пяти страстных романов. Это совершенно сумасшедшая жизнь – но, по крайней мере, не скучно, – бодро завершил Макс свою тираду.

Да уж. Скукой тут не пахло. Таня уже заметила вечером, как кое-кто из молодых звезд флиртовали друг с другом, и самые примечательные из них – Джин Эмбер и Нэд Брайт, исполнители главных ролей.

– Наверное, трудно построить настоящие серьезные отношения, если занимаешься кинобизнесом, – предположила Таня.

– Трудно, но они и не стремятся к таким отношениям. Они предпочитают играть и делать вид, что довольны своей жизнью. На самом деле это не так, но не все сознают это. Они думают, будто все это настоящее. Таков и Дуглас. По-моему, у него ни с кем не было серьезных взаимоотношений со времен последнего ледникового периода. Время от времени он встречается с женщинами, обычно самыми роскошными и известными, но не думаю, чтобы он открыл перед одной из них душу. Это не в его стиле. Он помешан на власти и большом бизнесе, и, пожалуй, еще на скупке произведений искусства. Боюсь, любовь его мало интересует, бывают и такие люди. Я вот до сих пор ищу Святой Грааль, – сказал Макс, лучезарно улыбаясь. Таня была совершенно им очарована. Как впрочем, и все, кто его знал. У Макса было большое и щедрое сердце, и он не считал нужным это скрывать. – Я, например, никогда не встречался с актрисами. Я мечтаю встретить такую добрую женщину, которой нравятся лысые бородатые мужики и которая могла бы почесать мне ночью спинку. Я шестнадцать лет любил именно такую женщину, и мы идеально подходили друг другу. Кажется, мы даже ни разу не поссорились.

– И что же произошло? – спросила Таня, когда они остановились у гостиницы.

– Она умерла, – ответил Макс, не убирая с лица улыбку. От воспоминаний об этой женщине у него до сих пор теплел взгляд. – Рак груди, дрянь дело. Второй такой, как она, на свете нет, она была любовью всей моей жизни. Потом, конечно, время от времени встречался с другими женщинами. Нет, совсем не то. Но ничего, живу как-то, – он печально улыбнулся. – Она тоже была писателем, как и вы, писала сценарии для многосерийных фильмов, когда на них был спрос. Мы с ней часто говорили о том, что нам стоило бы пожениться, но на самом деле нам это не было нужно. Мы и так были близки, ближе некуда. Я до сих пор каждый год, в перерывах между съемками, провожу отпуск с ее детьми. Они замечательные. Два парня, оба уже женаты, живут в Чикаго. Мои дочери тоже их любят. Парни будто приближают меня к ней.

– Видно, она была хорошим человеком, – сочувственно произнесла Таня. Они сидели в машине и разговаривали. Макс, несмотря на свои большие гонорары, ездил на видавшей виды старой «Хонде». Ему незачем было пускать пыль в глаза, это было не в его стиле – в отличие от Дугласа с его потрясающим домом и потрясающей коллекцией произведений искусства. Коллекция произвела на Таню особенное впечатление, она никогда не видела полотен такого уровня за пределами музеев.

– Она была замечательной, – подтвердил Макс. – И вы тоже.

Он тепло улыбнулся Тане. Ему было хорошо с ней, он словно встретил старого друга. Таня понравилась ему с первого же взгляда, а за сегодняшний вечер он проникся к ней полным доверием. Она была искренней и серьезной, она была настоящей, а в Голливуде это встречалось нечасто.

– Ваш муж – счастливчик.

– Это я – счастливица, – отозвалась Таня. В ее голосе явственно слышалась грусть. Она скучала по Питеру, ей каждую минуту не хватало его тепла, даже физического контакта с ним. Таня собиралась позвонить ему, как только попадет в свое бунгало, хотя было уже поздно. Она обещала Питеру, что всегда будет звонить ему в конце дня, не боясь разбудить. Перед тем как отправиться на вечеринку, она поговорила с ним. Дома все было в порядке, а через два дня Таня собиралась приехать. – У меня замечательный муж. Просто чудесный. – Она была готова и дальше нахваливать Питера.

– Рад за вас, надеюсь как-нибудь познакомиться с ним. Он непременно должен приехать сюда во время съемок и прихватить ваших детей.

– Он приедет.

Таня поблагодарила Макса за то, что он ее подвез, и вышла из машины. И вдруг вспомнила, что завтра должна увидеться с Дугласом. Они договорились встретиться в «Поло Лаундж» – Тане удобно было туда добираться.

– А вы будете завтра на ланче?

– Нет, я встречаюсь с операторами. Нам нужно обсудить с ними, какое оборудование потребуется.

Макс использовал при работе множество сложных, необычных линз, чтобы достичь эффектов, которыми он славился, и он хотел быть уверен, что к началу съемок все будет под рукой.

– Дуглас любит общаться с новыми людьми без посторонних. Я увижусь с вами на следующей неделе, когда начнутся наши обсуждения. Желаю вам хорошо провести уик-энд с вашей семьей.

Макс помахал Тане рукой и уехал. По дороге к своему бунгало Таня шла улыбаясь. Это будет здорово – работать с Максом! А вот насчет Дугласа она сомневалась. Он по-прежнему вызывал в ней какое-то беспокойство, хотя сегодня вечером он был очень любезен. В привычной для него обстановке он был естественнее и проще и держался куда непринужденнее.

Войдя в гостиную, Таня сразу же позвонила Питеру. Голос у него был сонный, но Питер ждал ее звонка. Было половина второго ночи.

– Извини, что я так поздно. Вечеринка была бесконечной, – сказала Таня.

– Ничего страшного. И как оно?

Таня представила, как Питер пытается стряхнуть с себя сон, улыбнулась. Она еще сильнее почувствовала, как ей не хватает Питера.

– Забавно. Странно. Интересно. У Дугласа Уэйна потрясающая коллекция произведений искусства – я никогда не видела ничего подобного. Ренуар, Моне, представляешь?! Поразительные полотна! И было полно молодых звезд – Джин Эмбер, Нэд Брайт. – Таня назвала еще нескольких. – Славные ребята, они бы понравились девочкам. Режиссер, Макс Блам, тоже очень славный. Он понравился бы тебе. Мы с ним говорили о тебе, он просил сказать тебе, что ты – счастливчик.

– Вот спасибо! После таких приемов ты не захочешь возвращаться обратно в Росс, ты станешь слишком гламурной для нас.

Таня понимала, что Питер говорит не всерьез, но все равно ей неприятно было это слышать. То же самое твердил ей и Дуглас, когда говорил с ней по телефону. И именно этого она больше всего не хотела. Она не желала становиться частью голливудской жизни, она принадлежала Россу.